Распахивая входную дверь, я меньше всего ожидала увидеть на пороге его.

– Ты что-то хотел? – спросила я не своим голосом.

Так странно смотреть на лицо любимого и знать, что под ним скрывается чужой человек. Наверное, я никогда не привыкну, что у моего супруга есть брат-близнец.

На вопрос Адам не ответил, продолжая сверлить меня взглядом.

– Извини, но у меня нет времени играть в молчанку, Тёме пора есть. – Я взялась за дверную ручку.

Что ему нужно?.. К чему это гнетущее молчание? Адам никогда не приходил, если Эрила не было дома. Не заговаривал со мной, здоровался короткими кивками, если мы пересекались на территории стаи или у кого-то в гостях, и, презрительно поджав губы, спешил уйти.

В самом начале нашего знакомства я пыталась выстроить что-то хоть немного напоминающее цивилизованное общение. Но ко всем моим попыткам Адам отнесся с насмешкой, в очередной раз доказывая, что я ему если и не отвратительна, то совершенно безразлична.

– Эрил мертв, – произнес он ровным тоном.

Сказанные слова проникли глубоко под кожу ледяными иглами, оставляя после себя арктический холод.

– Это же шутка? – Я сильнее прижала сына к груди. – Шутка? –  переспросила, опускаясь с Тёмой прямо на пол, боясь не выстоять на непослушных ногах.

Но Адам не слышал моего вопроса.

– Я позабочусь о вас, – сказал без привычной издевки в голосе.

– Не понимаю. – Я отказывалась верить в услышанное. – Что значит мертв? – Смотрела на мужчину снизу вверх.

– Его убили.

– Убили, – повторила я одними губами, сглатывая ставший поперек горла ком. – Кто? Почему? Когда? – сыпала вопросами. – Сегодня вечером Эрил должен был вернуться со встречи.

– Я еще не знаю. Лера, вставай. – Мужчина склонился и протянул ко мне раскрытые ладони.

Я отрицательно покрутила головой. Его помощь мне точно не нужна.

– Ты никогда не приходил к нам домой, игнорировал приглашения брата на ужин, даже пропустил рождение Артема, передав подарок через Альфу, но сейчас лично принес весть о смерти моего супруга. – Я улыбалась кривой улыбкой на агуканье сына, поглаживая его по спинке. – Почему ты не сбежал, как это делал в каждую нашу встречу? Зачем хочешь причинить мне боль? – Едва сдерживала рвущиеся на волю слезы. – За что ты меня так ненавидишь, Адам?

– Ты ошибаешься, Валерия. – Мужчина аккуратно подхватил меня и поставил на ноги, придерживая двумя руками за талию. – Я хочу помочь: разделю с тобой жизнь, помогу воспитать волчонка.

– Мне не нужна твоя помощь!

Валерия

***

– Объявляю вас мужем и женой, – регистратор заканчивает пафосную речь, плавно закрывает золотистую папку. – Жених, можете поцеловать невесту.

– Жену! – выкрикнул кто-то из присутствующих.

Кажется, это мой папа, но я так взволнована, что все происходящее вне крохотного пятачка под аркой из белоснежных цветов отошло на второй план.

Мой новоиспеченный супруг игриво вскинул брови.

– Лер, гости требуют.

– Так я не против, целуй, – я ответила шепотом.

– А отчего же щёчки раскраснелись? – посмеивался Эрил.

– У меня? – Я касаюсь ледяными пальцами лица. – Ты обманываешь. На мне столько косметики, что будь я красная как рак, никто бы этого не заметил, – затараторила совсем смутившись.

– Да целуйтесь уже!

– Ради чего мы все здесь собрались?!

Так и слышались советы и пожелания к нашему первому поцелую в новом статусе мужа и жены.

– Лерочка. – Горячие мужские ладони согревают мои ледяные от волнения кисти рук.  – Моя навеки, – проникновенно шепчет Эрил.

Глаза в глаза.

Только для меня.

Но я знаю, что эти слова услышит большая часть присутствующих. В отличие от нас – от людей, зрение, обоняние и слух у оборотней невероятно остры.

– Я счастлив, что встретил тебя.

– Я больше счастлива, – начинаю спорить, стараясь скрыть за шутками волнение.

Сегодняшняя церемония устроена специально для моих близких. Небольшой свадебный спектакль для стаи и настоящее событие для мамы и папы. В глазах стаи я – пара Эрила, та женщина, с которой он проведет века. Единственная женщина. Оборотням не нужна третья сторона в виде ЗАГСа, не нужен штамп на странице паспорта, достаточно простого слова.

До встречи с Эрилом я не знала о существовании оборотней в реальной жизни. Ведь присутствие среди людей они держат в строжайшем секрете. Ревностно охраняют свою тайну. И я никогда не смогу рассказать о природе супруга и наших будущих детей родителям, друзьям, знакомым. Это строго запрещено.

– Не плачь. – Супруг стирает с моих щек слезы.

– Это слезы радости, – говорю я тихо-тихо и сама приближаюсь к мужскому лицу.

Вытягиваюсь, словно струнка, закрыв глаза, ожидаю прикосновения к губам. А Эрил решил удивить или подзадорить собравшихся – не просто дарит мне легкий поцелуй, а впивается в губы, сминает их. Ласкает так, как не позволял себе этого делать на людях.

Гости взрываются в аплодисментах и радостных криках.

– Один, два, три, четыре… – кто-то начал счет.

Сквозь грохот взбесившегося, сердца я слышу: «Тридцать шесть!» – и наконец крепкие руки выпускают меня из плена.

Губы саднят, перед глазами плывет, а душу заполняет волнение и трепет.

– С ума сошел? Господи, стыдно-то как. – Упираюсь лбом в мужскую грудь. – Как мне в глаза папе смотреть? Ты не подумал?

– Дядя Вася счастлив. Это он начал счет и свистел громче всех.

– Кошмар какой. – Мне хочется провалиться сквозь землю.

Я набираюсь смелости, поднимаю голову и разворачиваюсь к гостям.

Боже, за что мне такое испытание?

Несколько десятков взглядов сосредоточены на нас, а мне кажется, что все смотрят именно на мои припухшие губы, оставшиеся без грамма помады.

– Мамуль! – Я машу рукой.

Мама отвечает мне взмахом ладони, принимая из папиных рук очередной бумажный платок, и совсем не празднично и шумно высмаркивается.

– Ты красавица, – выкрикивает она, вновь срываясь на рыдания.

Папа встряхивает ее за плечи, просит собраться и не позорить его при новых родственниках, а мне смешно и радостно.

Вера – мамина родная сестра прыгает от восторга, округлив глаза и вскинув большие пальцы вверх. Вот она точно не будет ждать разрешения или удобного случая, чтобы поздравить. Несется вперед, убирая украшенные живыми цветами стулья со своего пути.

– Поздравляю, Лерик! – Эрил предусмотрительно отходит на пару шагов, позволяя мне быть стиснутой в родственных объятиях. – Племяш, если бы ты меня предупредила, что в одном месте будет сразу столько тестостерона, – зашептала, с силой обняв, – я бы не стала надевать этот монашеский наряд. Что ж ты о моем будущем не беспокоишься?

– Т-с-с, – я одергиваю Веру, не переставая смеяться.

«Извини», – произношу одними губами, глядя на любимого. Он понимающе улыбается, прекрасно зная, какое впечатление оборотни производят на женщин. Высокие, с крепкими руками и красивой широкой спиной, сильные – мужчины с большой буквы «М».

– Встретимся за столом. – Вера расцеловывает меня в обе щеки. – Но такой подставы я не забуду, – шепчет нарочито зло, пропуская ко мне маму.

А я продолжаю счастливо улыбаться, хохоча и кивая, готовая услышать от Веры любую глупость.

– Не плачь, мамуль. – Раскрываю объятия.

– Ну как же не плакать? – всхлипывает мама. Она бережно поправляет фату, расстилает ее по моим плечам. – Наша единственная дочь вышла замуж. Когда еще плакать? Наша красавица.

– Мам, ну хватит. – Я часто-часто моргаю, сдерживая слезы. – Мы так обе испортим макияж.

– Да и бог с ним. Ты и без него красивая.

– Лера-то красивая, а вот ты?..  – уточняет папа. Не проходит и дня, чтобы он не пошутил над кем-нибудь из нас. – Так новую родню раньше времени распугаешь. Пусть хотя бы подарки подарят. Все, Оль, хватит мою дочу слезами умывать. – Берет маму за плечи. – Наконец-то я от тебя избавился, Валерия. Двадцать четыре года ждал, когда этот день наступит. Спасибо, сынок, спасибо. – С жаром трясет Эрила за руку. Папа достает из брюк бумажник и осмотревшись, шепчет: – Сколько я тебе должен?