— Я готова признать, что ты сильный противник.
Скуало усмехнулся.
— Врооой, да не ужели?
— Видишь ли, я слышала про второго императора мечей. Хотела проверить свои силы с тобой. — Сказала Кое, заправляя выпавшую из прически прядь волос за ухо и улыбаясь. — Но мы здесь не для того, чтобы выяснить, чье мастерство лучше, очевидно, что твое. Мы тут для того, чтобы понять, кто сильнее. И очевидно, что я.
Скуало не успел возразить, лишь почувствовал ударивший в нос запах стали, смешенной с кровью, а изо рта брызнула алая жидкость. Он непонимающе смотрел на кончик меча, что торчал из его груди и на девушку, что, держа свой меч в руке, стояла в паре метров от него. Супербия начал оседать, снимаясь с меча и только тогда, завалившись в воду он увидел нечто, что не было человеком. Что-то, что было лишь отдаленно на него похожим, прозрачного демона в свечении с катаной в руках.
— Это мой Демон. Так выражается моя способность. Я могла бы закончить этот бой сразу, но так было бы не интересно, право слово. Прости, ты проиграл. Вы все проиграли.
Скуало отключился, принимая холод, что сковал его. Холод, что ознаменовал бы его смерть, но Ешимару вмешался. С тяжким вздохом он махнул своему Дождю рукой в камеру, и та мгновенно поняла его приказ. Демон подхватил Супербиа и вместе со своей хозяйкой перенесся к зрителям. Привыкшая за эту ночь к своей роли няньки для врагов Йосано вылечила мечника.
Большинство собравшихся были шокированы тем, с какой легкостью люди практически гражданского школьника разделываются с матерыми убийцами. Вария была легендой, и то, как стремительно хранители Занзаса проигрывают один за другим просто поражало. На трибуне не утихали споры и рассуждения, каким образом Саваде Ешимару удалось привлечь на свою сторону столь сильных и весьма известных в японских кругах личностей. Но, возможно, их победы закончились, ведь оставшиеся два хранителя Ешимару были совсем маленькими детьми.
Мальчик, который должен был драться следующим выглядел испуганным. Худой, маленький, несчастный, он жался к своему боссу, боясь поднять на него глаза. Ешимару погладил его по голове, призывая посмотреть на себя.
— Что, если я не справлюсь? — На грани слышимости шептал Ацуши. — Я еще плохо контролирую свое пламя.
— Слабак. — Тут же припечатал другой мальчик, Акутагава. — Какой от тебя толк, если ты ничего не можешь?
Рюноске схлопотал синхронные подзатыльники от Дазая и Йосано под одобрительный взгляд босса.
— Полезность очень субъективное понятие, Ацуши. — Сел перед мальчиком Савада. — Ты бесценен сам по себе, потому что ты мой хранитель. Ты член моей семьи.
Ешимару продолжал гладить неуверенного ребенка по голове, а Накаджима дрожал под этим прикосновением, ведь действительно, больше всего на свете он боялся подвести своего босса. Он боялся не справиться, оказаться ненужным. Боялся, что слабого и ненужного, его вернут обратно в приют и слова воспитателей окажутся чистой правдой. Слова, которые повторил Акутагава, он просто бесполезный.
— Ацуши. — Позвал Еши мальчика из глубин своих мыслей, цепляя его подбородок своими длинными пальцами и смотря в глаза. — Тебе всего одиннадцать лет. Ты растешь. Внутри тебя очень сильное пламя, но ему только предстоит развиться, тебе только предстоит научиться его контролировать. Если бы победа здесь и сейчас была для меня в приоритете, я бы выбрал более взрослых хранителей, но я выбрал тебя. Потому что для меня ты уникальный и особенный. Чье еще мнение тебя интересует?
— Ничье, — более уверенно ответил тигренок.
— Если тебе страшно, ты можешь отказаться. Я не позволю никому тебя за это осуждать. — Строго сказал Ешимару, — Или ты можешь попробовать свои силы и если что-то выйдет из-под контроля, то я вмешаюсь. Но ты должен сам решить, хочешь ты сейчас проявить решимость или ты еще не готов.
Накаджима сжимал кулаки и закусывал дрожащую губу. А сразу за тем его глаза словно загорелись золотом. Его пламя, его тигр откликнулся на призыв Небес и был готов идти в бой.
Мармон чувствовал мощное пламя мальчика, но не воспринимал его всерьез. Аркобалено, сильнейший Туман, даже если и ограниченный в своих силах, он не боялся проиграть совсем сопляку. Но мальчик смог заставить его бояться. Только оказавшись в спортзале, в котором проводили испытания Тумана, Мармон использовал Фантазму, чтобы изменить реальность вокруг них. Вокруг ребенка стремительно сыпался пол, открывая под собой пропасть, но испугавшийся в первую секунду Накаджима закрыл глаза. От ледяных кольев, полетевших следом мальчик уклонился даже ничего не видя. А когда пол под ним окончательно разрушился, ничего не произошло. Стоя над пропастью, Ацуши открыл золотые светящиеся глаза и прыгнул, обращаясь в огромного белого тигра, легко маневрирующего между всеми атаками Мармона.
— Поразительно! — Не сдержался Мукуро, сидящий рядом с Тсунаеши, — Реальная иллюзия, настолько сильная, что полностью материальна!
Мармон атаковал кольями, пускал столбы пламени, пытался удалить воздух вокруг тигра, но тот просто рвал своими когтями все иллюзии и было очевидно, с легкостью разорвет ими и плоть. Тигру не было страшно. Тигр рычал и был готов до последней секунды сражаться за свое Небо. И Мармон сдался.
— Я не готов умирать ради этого, — сказал Аркобалено.
Будучи не истинным хранителем Занзаса, Мармон не имел решимости сражаться до последнего.
Тигр, довольный собой, прыжком оказался рядом с Небом и боднул его большой лобастой головой, громко мурча и облизываясь. Ешимару смеялся, наглаживая внутреннего зверя своего хранителя и чувствовал себя по настоящему счастливым.
Развитие событий следующего боя удивило даже Ешимару. Потому что вместо Голы Моски на заминированную арену вышел Хибари Кея. Савада долго смотрел на своего бывшего хранителя, удерживая Акутагаву за локоть, не отпуская к противнику, а потом перевел взгляд на брата. Тсунаеши сжался, не в силах смотреть Ешимару в глаза. Он опустил голову, было заметно, как плечи его дрожат. Тсунаеши не только сговорился с Варией, но еще и одолжил для поединка свое Облако. Выставил самого сильного своего хранителя против брата.
Со стороны могло показаться, что Ешимару боится отпускать подростка против безжалостного Хибари. Акутагава решил так же, не распознав чувства своего Неба, потому вырвал руку из захвата и уверенно пошел в сторону заминированной площадки, стремясь доказать боссу, что он не бесполезный слабак и нечего за него трястись как за Ацуши или Йосано.
Червелло объяснили про турели и мины. Хибари разочарованно смотрел на мальчика, не желая возиться с малолеткой, он бы лучше избил самого Ешимару, например. А Савада все не мог поверить, что не просто вступил в конфронтацию со своим бывшим Хранителем, а действительно выпустил против него на бой, пусть и маленького, но безжалостного убийцу. Убийцу, что в отличии от Кеи этого времени, уже во всю пользовался своим пламенем, против подростка, из оружия у которого только железяки и природные данные. Интуиция уже подсказала Еши, что хорошо это не кончится. Но вмешиваться сейчас он себе запретил. Бой пройдет так, как пройдет.
Акутагава, не смотря на свой невысокий рост, смотрел на Хибари свысока. Он знал, что это подчиненный не Варии, а Савады Тсунаеши, и от того еще сильнее утвердился в решении разделаться с ним.
— Не хочу возиться со слабаком, травоядное, — высказался Кея, легко уходя от мин и ловушек, двигаясь по направлению к Акутагаве. Турели, реагирующие на движение, тоже не могли по нему попасть, Хибари был быстрее.
В тот момент, когда Кея был достаточно близок к неподвижному противнику, который так и не изменился во взгляде, не смотря на представление — забега с препятствиями от более старшего Облака, плащ, подаренный Рюноске боссом, пришел в движение и пронзил Хибари насквозь. Тонфа смогли заблокировать только одну тень из множества, обрушившихся на него и сделавшим его в мгновения ока похожим на решето. Кея висел в воздухе, нанизанный на Расемон и истекал кровью, а все еще неподвижный Акутагава только презрительно хмыкнул.
