— Пока не могу сказать, — лукаво подмигнул он. — Ещё не все документы заверены, а я слишком суеверный, ты знаешь.
— Не понаслышке, — Малфой поморщился, припоминая пятый курс, когда Забини месяц носил одни и те же носки, пока не сдал экзамен по зельям. И не снимал, даже когда ложился спать.
— Скажи лучше, как твоё самочувствие, чувак? Тебя отпустило? В письмах ты практически не упоминал о своём недомогании, всё-таки закрутил роман с какой-то министерской красоткой?
Драко рассмеялся и покачал головой.
— Да так, было пару свиданий, но ничего серьёзного, — отмахнулся он и помрачнел. — Всё по-старому, Блейз. Не могу сказать, что хуже или лучше. Скорее, мне удалось смириться с её незримым присутствием. Бывают тяжёлые моменты, когда мне безумно хочется поговорить с ней. Пару раз даже почудилось, что она мне ответила.
— Она всё ещё снится тебе?
Малфой медленно кивнул.
— Каждую ночь. Но я уже привык. Она всегда улыбается в моих снах, и это… успокаивает, что ли. Пару раз снилось, как меня пытал Волдеморт Круциатусом. Пока я лежал на склизком полу подземелья, Грейнджер сидела рядом, держала меня за руку и плакала. Это было ужасно.
— Раньше ты бы над ней посмеялся, — ухмыльнулся Забини. — Помнишь, как мы накормили Крэбба блевательными батончиками, и он «разукрасил» мозаичкой её эссе по трансфигурации прямо перед сдачей? Ух, какую она истерику устроила!
— Какими мы были придурками…
— О, о, ещё вспомнил! На четвёртом курсе, как раз перед тем, как она вдруг похорошела. Ты запустил в неё Дантисимусом, и у неё выросли такие здоровенные, длиннющие зубы! Как же бедняжка плакала, пока бежала в больничное крыло!
— И именно благодаря этому она и похорошела, — отметил Драко. — Пэнси рассказывала, что ей рассказала Дафна, что Милисента как раз тогда была в больничном крыле с подвёрнутой лодыжкой и видела, как Грейнджер смотрела в уменьшающее зубы зеркало, но попросила мадам Помфри остановить действие его магии чуть позже, чтобы её зубы стали немного меньше, чем до Дантисимуса.
— Ха! Вот чертовка! — воскликнул Забини. — Даже эту ситуацию умудрилась обернуть в свою пользу.
— О да. Она была умна, — с грустной улыбкой проговорил Драко. — Жаль, я не успел попросить у неё прощения за все те гадости. Кто бы мог тогда подумать, что я буду об этом сожалеть.
Блейз ничего не ответил и уставился в полупустую чашку с чаем.
— Слушай, — задумчиво начал он, — если просто на секунду представить… А что если бы она была сейчас здесь? Как бы ты поступил?
Малфой окинул друга осуждающим взглядом и нервно рассмеялся.
— Чувак, мало того, что ты в очередной раз заявился ко мне на день рождения с обнимашками вместо подарка, так ты ещё и решил меня сегодня морально добить?
— Ну, чисто гипотетически, — не унимался Забини. — Её тело ведь так и не нашли, верно?
— Если его не нашли, это не значит, что моя тётка, к примеру, не стёрла её в порошок. Как впоследствии с ней поступила Молли Уизли, — парировал Драко, закатывая глаза от раздражения.
— Ты так тоскуешь по ней, и даже ни разу не пытался представить, что она рядом?
— Но её здесь нет, — медленно и категорично произнёс Драко.
— Ты ведь постоянно её видишь, ты сам говорил.
— Да, говорил, но если я что-то вижу, это не означает, что оно есть на самом деле, — Малфой начинал заводиться. Какого хрена Забини к нему прицепился с этими идиотскими вопросами?
— Ты так в этом уверен?
Драко на него посмотрел, как на дурачка. Определённо, Непал Блейзу на пользу не пошёл. Кажется, в период своих странствий он успел увлечься медитациями, внетелесными путешествиями и философией перерождения. Трелони определённо бы это понравилось.
— Не перегибай, Забини, — предупредил Малфой, — пошутили и хватит. И так тошно.
Он изучал взволнованное лицо Блейза и никак не мог понять, что с ним происходит. С минуту они буравили друг друга взглядом, и вдруг, наконец, лицо Забини расслабилось. Он опустил взгляд на свои колени и невесело хмыкнул.
— Ладно, — он поднялся с кресла, поправляя пиджак. — Что ж, ты, наверное, уже и так несколько раз проклял меня за то, что я заявился с пустыми руками, да ещё и испортил тебе праздничное настроение…
— Ой, не начинай, ты же знаешь, мне плевать на подарки, — возмутился Малфой. — Просто ты ведёшь себя странно.
— Вероятно, да, так и есть, — с его губ сорвался нервный смешок. — Видно, ещё не оправился от долгой дороги. Пожалуй, я не буду больше тебе докучать. Но подарок всё-таки вручу.
Драко с недоумением посмотрел на Блейза, направляющегося к выходу. Да что с ним не так? Какая муха его укусила?
Он взялся за дверную ручку, бросил на Малфоя прощальный взгляд и открыл дверь.
— С днём рождения, Драко, — тихо проговорил он с улыбкой, словно знает все тайны этого мира.
И Драко только что узнал одну из них.
Она стояла за дверью и смотрела прямо на него. Смущённо улыбалась. Красивая до безумия. Такая, какой он её помнил. Какой видел в своих сновидениях.
Гермиона Грейнджер стояла на крыльце, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, одетая в лёгкое летнее платье в мелкий цветочек. Её кудри обрамляли утончённое лицо, чуть заметно колыхаясь на ветру.
Он не мог сказать ни слова. Глаза предательски защипало.
— Что… что ты наделал? — едва слышно пролепетал Драко. — Как… какого… этого не может быть…
— Здесь нет никакой магии, — спокойно сказал Блейз. — Я бы не поступил с тобой так, приятель. Она была нужна тебе. И я её нашёл. Как я и говорил, всё это время она была жива и совсем не собиралась умирать.
Малфой изучал Гермиону, словно видел её впервые. От её красоты у него перехватило дыхание, а от слёз, катившихся по её щекам, трепетало сердце, болезненно сжимаясь. Почему она плачет? Он так редко видел в своих снах её слёзы. Неужели… она тоже всё это время что-то чувствовала? Но как это возможно?
— Я вас оставлю, — сказал Блейз. — Вам нужно многое обсудить.
Забини коротко кивнул, прощаясь, удалился к воротам и аппарировал.
Они продолжали смотреть друг на друга, задыхаясь от переполняющих эмоций. Нельзя было точно сказать, сколько времени они провели, молча глядя друг на друга, пока вдруг с дрожащих губ Гермионы не сорвался отчаянный шёпот:
— Драко…
Она сделала неуверенный шаг вперёд, а затем ещё один. Малфой бессознательно вторил её движениям, постепенно сокращая расстояние, и вдруг они одновременно бросились друг к другу, падая в горячие, долгожданные объятия. Их тела била дрожь от рвавшихся наружу рыданий, от слишком долго подавляемых чувств и затопившей душу тоски. Драко только сейчас в полной мере осознал, как же сильно нуждался в этом самом моменте, как он желал ощутить тепло её тела, словно всю жизнь знал, каково это, но в один кошмарный день его лишили этой возможности, и этот день был самым худшим в его жизни.
— Я так скучал по тебе, — прошептал он, зарываясь лицом в её кудри, что стали влажными от его слёз.
Какие же глупые слова. Но самые точные и правильные.
— Каждую ночь, когда я ложилась спать, я неистово молилась всем богам, чтобы вновь увидеть тебя во сне, — её голос был таким тонким и слабым. Обессиленным.
— Но как? — выдохнул Драко, задав вопрос, который так долго мучил его.
Она отстранилась, всё ещё всхлипывая. На раскрасневшемся лице виднелись чёрные подтёки от туши для ресниц, но всё равно Гермиона была прекрасна. Как никогда.
Она запустила руку в зачарованный карман платья и выудила оттуда волшебную палочку.
Ветвь боярышника. Сердцевина из волоса единорога. Ровно десять дюймов. Малфой не предполагал, он знал наверняка. Потому что это была именно она. Его палочка, которая выбрала его в лавке Олливандера.
Он перевёл изумлённый взгляд с палочки на Гермиону, дожидаясь её объяснений. В голове крутился и бился о стенки черепа всего один вопрос: как? Как? Как?!
Она постаралась восстановить дыхание, пока вглядывалась в лицо Малфоя. В её взгляде читались безграничное счастье, волнение и обожание. И снова Драко подумал, что всё происходящее было слишком нереальным.
