В зале наступила полная тишина, оркестр перестал играть музыку и гости, не знавшие в чём суть заминки, недоумевая, смотрели то в сторону где сидел король, то в сторону куда смотрели: король, принц и повар, т. е. на Италию. Все трое были багровые от ярости. Ярость эта заключалась в выходке Италии. Никто из гостей, кроме королевской семьи, их родных и прислуги, никогда не видели портрета неизвестной. И о «странности» принца даже не догадывались, но не зная в чём дело, даже им стало страшно от вида этих троих. Ия стояла вся одетая и причесанная так, как та девушка с портрета. И новое платье её было точь-в-точь таким же как на картине.

Когда принц увидел входящую в зал девушку, он сразу узнал её платье и в нём тут же вспыхнула надежда. Он чуть не бросился к ней, но не мог даже пошевелиться, но по мере того как она приближалась к нему, он всё больше узнавал черты лица знакомого с детства, и это было лицо не с портрета. Принц узнал Италию. Холодное сердце больно сжалось и принц подумал, что она издевается над ним, смеётся над его горем и выставляет его на посмешище. В нём закипела ненависть. Не зря говорят: от любви до ненависти – один шаг.

Король, видевший по лицу сына, что творится с ним внутри, тоже разозлился на ту, которая заставила его страдать. Король был стар и не видел своими близорукими глазами, что это была Италия, но он хорошо видел платье и чувства сына передались мгновенно отцу. Он давно ненавидел ту с портрета, которая столько лет мучила принца. Он даже не мог избавиться от портрета, боясь упрёка сына.

Отец Италии был в ярости на себя за то, что заранее не предотвратил затеи, а, можно сказать, помог этой выходке случиться. Ведь не уследил, не остановил…

Но я знаю, читатель, ещё одну хорошую поговорку: «Что не делается, всё к лучшему». И это, действительно, правда, потому что эта ярость принца как – будто его пробудила и подтолкнула. На что? Пока он не знал, но уже почувствовал, что все же что-то в его душе открылось. Он долго думал и размышлял над тем, что случилось. И ему в первый раз, может быть, стало жалко себя. Как-будто эта ярость, как взрыв, раздробила его каменное сердце и он стал чувствовать, а может это душа шевельнулась внутри?

Король, узнав позже Италию, не мог её строго наказать (он всё-таки очень сильно любил её), поэтому, велел только запереть её в своей комнате и никуда не выпускать, запретив ей когда-либо, вообще, подходить к принцу или даже смотреть на него, иначе её ждало суровое наказание.

Что же было с самой Италией, когда она увидела, что сюрприз не удался?

Она так же ясно видела как и все, что творилось с принцем. И она пережив всё вместе с ним, неожиданно без слов всё поняла, она поняла какую боль она ему причинила и себе тоже.

«Ты не она, и никогда её не будешь!» – вот что было написано на лице принца. Ия ужаснулась самой себе и растерявшись не знала что ей делать, она просто стояла и слёзы текли по её щекам. Слёзы боли, стыда, раскаяния.

Ночью Ия и думать не могла о сне, сидя запертой в своей комнате. Она решила, что во чтобы то не стало ей надо извиниться перед принцем, потому что не видя его, она не сможет больше жить.

Она вылезла через окно и, прокравшись укромными уголками двора (не зря же она выросла во дворце), проскользнула незамеченной.

Двери в спальню принца оказались запертыми, видимо, он закрылся, чтобы его не беспокоили своими утешениями. Но Ию это не остановило она знала, что окна из комнаты принца выходят на террасу, а поскольку ночь была тёплой, то окна комнаты должны были быть открыты.

Поднявшись по лестнице и пройдя по террасе, Италия вошла в комнату. Вокруг было темно и тихо. Она увидела на кровати спящего принца. Подойдя к кровати и сев на неё, она стала тихо и молча смотреть на него.

Во сне принц становился ещё красивее: спокойное лицо, мягкое дыхание и легкое касание улыбки на лице – делало его прекрасным. Она долго любовалась им и не могла нарушить то волшебство, которое воцарилось в эту минуту в комнате.

Но принц почувствовав чей-то взгляд проснулся. Он открыл глаза и увидел в полумраке фигуру девушки, которая сидела хоть и на кровати, но против окна и принц не мог никак рассмотреть кто же она.

– Прости меня, прошу, прости, я не думала … умоляю, пожалуйста, прост… – и Ия разрыдалась.

Принц не понимал что говорит эта девушка, но ему почему-то захотелось рассмотреть её.

– За что простить? – спросил он спокойно, и приподнявшись подвинулся к ней. Нежно повернув её к лунному свету, пробивавшемуся в комнату, он вдруг узнал Италию, и только хотел выплеснуть вновь поднявшуюся злость, как вдруг заглянул ей в глаза, что-то внутри больно кольнуло и мелькнуло в голове: «Она».

Но не успел он так подумать как налетела буря и шквальный ветер вдребезги разбил оконные стекла: они летели и падали всюду, долетая до кровати. Италия зажмурилась, чтобы осколки не попали в глаза, и не успела подумать о принце, как от испуга за него открыла их, но рядом с ней никого не было.

Она не поняла что это было, но когда всё стихло Италия оглядела комнату и принца в ней не оказалось, только ужасно громкий, как раскат грома – хохот, доносился с террасы. Ия не замечая осколки стекла под ногами, выбежала на террасу и увидела удаляющуюся бурю, несущую в себе человека. «Это принц» – с ужасом подумала Италия.

И она бросилась к конюшне. Подбежав к своему любимому коню, который, к счастью, был ещё не расседлан, – вывела его из стойла и вскочив верхом, поскакала вслед удаляющейся буре.

Мчась во весь опор Италия даже не замечала, что она вся истекает кровью. Что руки, ноги и всё её тело было в крови, от порезов битого стекла. Она не думала о себе, она сейчас не думала ни о чём, вообще. Её не волновало, куда она едет, зачем едет? Единственной её мыслью было не потерять бурю из вида. Столб песка, гнутые деревья, иногда поваленные – это были её единственные ориентиры на пути.

Буря улетела уже далеко вперед и Италии, мчавшейся сейчас по дороге, приходилось только смотреть на верхушки деревьев, которые наклонялись в след удаляющемуся ветру.

Но вдруг, неожиданно, сзади налетела другая буря и всё усиливаясь и усиливаясь, что лошадь уже больше не могла бежать. Конь подлетел и закружился в каком-то невидимом вихре. Италия только плотнее прижалась к гриве своего коня, как будто искала у него защиты. Ей было страшно, ей было больно от того, что песок забивался в раны, но она не могла ничего сделать, только поддаться этому круговороту и терпеть. Терпеть что было сил. И она терпела пока не потеряла сознание.

Очнувшись Италия долго осматривалась вокруг себя, вспоминая что же с ней случилось. Уже полностью придя в себя она увидела, что лежит на каменном выступе какого-то очень глубокого ущелья. Она попыталась шевельнуться. Всё тело ломило и щипало, но движений всё же не слушалось. « Так?! Если я всё чувствую и ощущаю – значит я цела, но почему не могу пошевелиться?» – подумала Ия.

И собрав последние остатки своих сил, она всё же, хоть и с трудом, сумела перевернуться на живот и перегнувшись через край уступа она увидела перед собой темноту, но тут из-за края скалы показалась луна и осветила бесконечно глубокое ущелье, одним словом она увидела … бездну. У неё закружилась голова и Ия поскорее постаралась вернуться в прежнее положение. Италия посмотрела наверх, туда где на чёрном звёздном небе виднелся край ущелья. «Я лежу на каком-то маленьком выступе посередине ужасной пропасти, и если мне повезло так удачно упасть, вместо того чтобы долететь до дна и разбиться, то я должна суметь выбраться отсюда», – снова молча размышляла Ия. Говорить вслух у неё не было сил, она очень сильно ушиблась при падении, но постепенно силы возвращались к ней. Она осторожно поднялась и подошла к стене. К удивлению девушки она была почти гладкая, только кое-где виднелись слабо заметные выступы, подъём по таким зацепкам был просто невозможен. И всё же она решила попробовать. «Сорваться в пропасть, лучше чем умирать с голоду на уступе или добровольно прыгать в бездну, – решила Италия, – вдруг мне повезёт и я выберусь, ведь лазать по деревьям тоже не легко, но я же лазала, хотя дерево можно обнять, а скалу разве обнимешь». Так лезла всё выше и выше и разговаривала сама с собою Италия. Она болтала без остановки всякую ерунду, из-за этого быстрее уставала и задыхалась, но разговаривая она хотя бы не думала о том, что лезет почти по отвесной стене, что руки занемели, что под ногами пропасть и что она совсем одна и никто ей не поможет. Засохшие было раны от усилий снова раскрылись и болели, но она их не замечала и больше уже не разговаривала. Ия с какой-то жадностью и невидимой целью ползла наверх. Цель эта и придавала ей силы. Италия несколько раз оступалась и почти соскальзывала, но снова умудрялась зацепиться и ползти, почти уже светало и рассвет принес с собой туман, такой густой что не было видно куда она лезет и от чего она ползет, и вообще, двигалась она или стояла на месте. Была только она и эта стена перед её глазами. Но Ия всё равно лезла, как будто какая-то невидимая сила завладела ею и толкала наверх. Она думала о…нём…