-- На фиг ты ей нужна! -- возмутилась Ольга, оглянувшись на черный остов караульной вышки. -- Драпаем отсюда!
-- Нет, я должна, -- оттолкнув ее, вновь полезла на сетку Ирина.
-- Идиотка! -- зашипела Ольга и за ногу привычно стряхнула ее на землю. -- Валим отсюда!
Не став ждать новую попытку Ирины, она сорвала с сетки-путанки одеяла, одним ловким движением свернула их, сунула под мышку и за руку протащила упирающуюся Ирину со света в тень. Прижавшись спиной к стене школы, прохрипела:
-- Чего ты от Спицы шарахаешься?
-- Она... меня...
-- На хрен ты ей сдалась... Она сейчас кайф поймала, и ты ей...
-- Где?.. Кайф?.. -- ничего не понимала Ирина.
-- Где-где... В пи... Ладно, -- выглянула из-за угла. -- О, контролерша метется! Значит, усекли тебя. Или с вышки, или из операторской... Нет, не с вышки. Тогда б этот хрен сигнальной ракетой долбанул...
-- А ты... ты пьяна, -- вдруг уловила запах спиртного Ирина.
-- Ну и что? -- удивилась Ольга. -- Я ж у Спицы на торжестве гуляла...
-- Теперь тебя засекут, -- испугалась за нее Ирина.
-- А вот фиг им! -- свернула кукиш Ольга и, выглянув из-за угла, показала его бегущей к сетке контролерше. Показала, явно понимая, что та, в полосе света, этого жеста из тьмы просто не заметит. -- У меня выручалка есть. Все, чешем отсюда! -- Потащила она Ирину за руку.
Перебежав из тени школы в тень жилкорпуса, они пронеслись вдоль стены, и по пути Ольга прокричала несколько советов:
-- Подошвы тапок промой, волосы разлохмать, фуфайкой проведи по фуфайкам отряда на вешалке и засунь свою вглубь, чтоб это... не выделялась...
Взлетели, перепрыгивая через ступеньки, на третий этаж. Спящее царство встретило их тишиной. И даже чей-то заполошный бред, чье-то бормотание казались частью тишины.
-- Беги в умывальник... Тапки, -- напомнила Ольга, а сама почему-то бросилась в глубь их спального помещения.
14
-- Отряд, подъем! Всем строиться на центральном проходе! -одновременно со светом ворвался в комнату грубый мужской голос.
-- А что: уже утро?
-- Ой, девочки, мужчина!
-- Ничего не надевать, строиться в ночных рубашках! -- еще суровее стал тот же голос.
-- А что: порнофильм снимать будут?
-- Ага -- со стриптизом...
-- Я сказал: в ночнушках!
-- Товарищи, полчетвертого ночи! Какой может быть подъем?!
-- Ой, девочки, что-то стряслось!
-- Хватит скулить! -- расхаживал вдоль коек маленький подполковник-режимщик с разъяренным лицом.
-- Быстрее стройтесь, девочки! -- умоляющим, срывающимся голосом призывала Артюхова.
Меленькие цветочки, бабочки, горошины, черточки, завитушки на ночных рубашках наконец-то слились в одну длинную, метров пятнадцать, картину. Ее фон был где-то белее, где-то серее, а сверху, над фоном, вертелись, зевали, шушукались, куняли девичьи головки.
-- Все?! -- чуть ли не строевым шагом мерял комнату подполковник.
Его подняли пять минут назад из теплой постели, в голове мутило после вечерней попойки, и ему меньше всего сейчас хотелось находиться в вертикальном положении, когда пол почему-то едет вбок, а вращение родной планеты наиболее заметно.
-- Ну что: все? -- ожег он перегаром Артюхову.
-- Так точно, -- наконец закончила она проверку и протянула книгу со списком отряда.
-- Зачем она мне? -- раздраженно оттолкнул книгу подполковник и повернулся к контролерше: -- Что говорил оператор?
-- Цифра "три". Извиняюсь, он заметил, что на фуфайке воспитанницы, совершавшей попытку побега, была хорошо видна троечка, -- выписала в воздухе цифру усиком антенны контролерша.
-- Тро-о-оечка, -- съехидничал подполковник. -- Проверьте фуфайки. На той должна быть грязь. -- И уже Артюховой: -- Поверните их кругом.
Строй лениво выполнил команду.
-- Правую ногу на носок! -- рявкнул подполковник и неприятно сморщился, потому что белый строй в его глазах поплыл в сторону.
Он провел узенькой ладошкой по сухому, сморщенному личику, стирая муть, и пошел вдоль строя, старательно рассматривая подошву каждого тапка.
-- Фуфайки осмотрела, -- выросла сбоку контролерша, нагнулась и зашептала прямо в маленькое, сплющенное ушко с торчащими из него серыми нитками волос: -- Они все -- в грязи.
-- Как -- все? -- недоуменно обернулся подполковник.
-- Все полностью, -- вытянулась по стойке "смирно" контролерша. -Она своей фуфайкой, видимо, по ним провела. А где теперь первая, ну... с той, с которой пыталась бежать, не определишь...
-- Вот стервы! -- дернул досадливо головой подполковник.
Подошвы тапок хоть и хранили на себе следы жвачек, окурков, тараканов, шелухи семечек, ниток, еще какой-то дряни, но ни на одном из них не было и точечки глины, истоптанной у заградительной сетки.
-- Одеяло! -- вдруг сообразил подполковник. -- Проверить все одеяла. Если ржавчина... если хоть на одном...
Контролерша метнулась к койкам.
В комнату вошла Грибанова, поправила впопыхах возведенный на голове шиньон и подошла к Артюховой.
-- Поверните строй, -- раздраженно приказала она.
Артюхова сдавленно выскрикнула звуки "у" и "о", и оттого произнесенное слово могло означать и "кругом", и "туго", и "дру-гой", но полусонные девчонки все поняли и вразнобой, кто через левое плечо, кто через правое, повернулись лицом к Грибановой.
Подполковник, не успев досмотреть подошвы в последней шеренге, недовольно отошел в сторону.
-- Я думаю, будет честно, если воспитанница, пытавшаяся совершить побег, сама выйдет из строя, -- глухим, еще не избавившимся от сонной шершавинки голосом произнесла Грибанова. -- Я не могу гарантировать облегчения ее участи, но чистосердечное признание, сами знаете, поможет ей в какой-то мере...
Слова звучали для всех сразу, но Ирине показалось, что Грибанова говорит их ей одной, а все вокруг знают это и просто ждут, заметит ли это Ирина.
-- Если она не выйдет из строя, я вынуждена буду объявить оргпериод, -- резче и гневнее стал голос Грибановой. -- Свидания в воскресенье будут отменены. Экскурсии в город -- тоже. Ансамбль к нам не приедет...
-- Какой ансамбль? -- недовольно сморщился подполковник и потянулся вверх, чтобы хоть этим движением показать, что может стать если не вровень, то хотя бы не на голову ниже Грибановой.
-- Я в последний раз предлагаю ей самой выйти из строя, -- уже почти выкрикнула Грибанова.
Ирина зажмурила глаза и уже перенесла вес на левую ногу, чтобы все-таки шагнуть из своей четвертой шеренги, выбраться из кольца белых ночнушек, но тут от коек долетел радостный голос контролерши:
-- Нашла!.. Здесь одеяло!
Подполковник метнулся на голос. Грибанова хмуро пошла за ним, оставляя на крашеном полу жирную грязь от сапог. Артюхова куснула губку и нервно закачала головой. До этого крика она упорно считала, что беглянка -не из ее отряда, и узнанное показалось еще горше, чем если бы она догадывалась, кто из ее подопечных это сделал.
-- Вот, смотрите: в двух местах прорвано. Вот -- ржавчина от путанки, вот -- грязь, -- торопливо объясняла контролерша.
-- Чье это? -- вроде как бы саму себя спросила Грибанова. -Артюхова, иди сюда!
Ирина все-таки шагнула.
-- Ой, больно! -- взвилась девчонка, которой она наступила на ногу. -- Дура! -- И пнула ее махоньким кулачком в плечо.
Понимая, что сейчас все равно прозвучит ее фамилия, Ирина все-таки сделала еще шаг, оказавшись уже за спинами первой шеренги.
-- Ну?! Чье?! -- уже вместо Грибановой, как бы помогая ей сэкономить силы на незаданном вопросе, поинтересовался подполковник.
-- Спицыной, -- четко ответила Артюхова.
Ирина остолбенела.
-- Чего лезешь? Уссалась, что ли? -- прошипел кто-то сбоку.
-- Стань на место, а то опять в ДИЗО законопатят, -- посоветовал мужской бас сзади.
Ирина обернулась и, поняв, что никаких мужчин сзади нет, а просто у одной из девчонок такой грубый голос, сразу подчинилась ему и вернулась на прежнее место. А там, где она стояла ранее, двумя мокрыми дугами серели следы от мокрых подошв ее тапок. Ирина старательно стала точно на них и вздрогнула от крика подполковника:
