Поэтому я взялся разгадывать тайну Катыни скорее для самоутверждения, чем по какой-то иной причине – «для своего образования, Холмс». Смогу ли я в деле употребить свои принципы? Способен ли я объективно подойти к столь важной теме?

Буду ли я с особой подозрительностью смотреть на все факты, которые подтверждают мои предвзятые идеи, и в то же время – не жалеть места для истолкования доказательств, которые им противоречат? В моём случае, смогу ли я раскрыть правду, даже если состоять она будет в том, что Советы – те самые коммунисты, которым я симпатизировал ещё со времён войны во Вьетнаме, – окажутся виновными?

Во время дебатов в октябре 2012 года я признался, что в течение многих лет исследовал предполагаемые «преступления Сталина» и до сих пор не нашёл ни одного. В то время я был неопределившимся, всё ещё колеблющимся в своём отношении к Катыни. Но если того потребуют доказательства, смогу ли я прийти к выводу, что Сталин и советское руководство повинны в уничтожении польских военнопленных, как гласит «официальная» версия?

Да, смогу. Меня гораздо больше интересует сама тайна, нежели её разгадка. Кроме того, лучше добиться объективности от самого себя, чем струсить, после чего либо принять более сильную сторону (и своим нечестным поступком снискать одобрение), либо убеждать непопулярную сторону отказаться от предвзятости и предрассудков, осознавая, по крайней мере, внутренне, что правде страшно взглянуть в глаза.

Я согласен с историком Джеффри Робертсом:

Вывод, вытекающий из моего исследования, сводится к тому, что в массовых убийствах, известных как Катынский расстрел, повинна Германия, а не Советский Союз. К такому же заключению пришли и некоторые российские исследователи, а среди них Сергей Стрыгин, Владислав Швед, Валентин Сахаров, Елена Прудникова и Иван Чигирин.

Однако я не стал следовать методу, каким пользовались все они. Вместо него я избрал путь, который избрал бы опытный детектив-ищейка. Сыщик, которому безразлично, кто виновен, и чья единственная цель – установить истину и поведать о ней окружающим, – а там будь, что будет!

Человеку малознакомому с историей изучения Каты-ни может показаться, что здесь, как отмечала Конникова, «слишком много информации, слишком много деталей чтобы, отделяя критически важное от второстепенного, всё можно было связать в какое-то понятное целое». Попробуйте представить библиотеку, наполненную книгами и статьями только на катынскую тему!

Но к тому времени на изучение Катыни у меня ушли годы. Было известно: в этом деле лишь несколько документов образует круг первоисточников, обладающих доказательной силой. Когда я начал методично сортировать, классифицировать и изучать доказательства, выяснилось, что весьма малое их количество подтверждает либо «официальную» версию с обвинениями в преступлении советских властей, либо противоположную ей – возлагающую вину на нацистскую Германию. При ещё более тщательном рассмотрении мне вдруг стало понятно: подлинных доказательств ещё меньше – фактически, каких-то их крупиц – причём именно таких доказательств, которые невозможно сфальсифицировать, сфабриковать чтобы отдать предпочтение той или иной версии.

Следовательно, в будущем исследовании мне предстоит сосредоточиться на тех немногих частичках того, что обозначено мною как «неопровержимые свидетельства» – т.е. таких доказательствах, которые невозможно оспорить или развенчать (их интерпретация дело другое). А вам, уважаемый читатель, предстоит решать: столь уж ясны и однозначны выделенные мной крупинки свидетельств и насколько грамотно и точно их истолкование, каким кажется оно мне.

Моя книга для тех, кто изучает историю и кто хочет знать правду, даже если она приведёт к «крушению иллюзий» – заставит побороть собственные заблуждения, свои предвзятые идеи – и позволит думать иначе. Завершив исследование и написав книгу, мне тоже пришлось изменить своё мнение. В вопросе о Катыни я перестал быть неопределившимся.

Легко предугадать: те, кто построил свою профессиональную карьеру на «официальной» версии Катынского расстрела, конечно же, отвергнут выводы моего исследования. Они отвергнут их не потому, что представленный в книге метод или анализ доказательств ошибочны, а по заранее известным причинам – они предвзяты, категорически пристрастны в пользу мнения, что виновна именно советская сторона. Никакое число доказательств не заставит их передумать. Ясно, что моя книга написана не для них.

В Соединённых Штатах присяжный – ещё до того как его привлекут к работе в судебной коллегии – получает инструкции, что решение о виновности или невиновности должно выносится строго исходя из имеющихся доказательств, а не на основе какой-то предвзятой идеи, информации, полученной вне зала суда, или собственных предубеждений. Историкам должно действовать таким же образом. К сожалению, очень немногие из изучавших Катынь, могут честно признаться, что придерживались такого важного принципа.

Но моя книга может не понравиться и тем из исследователей, которые убеждены, что СССР не причастен к расстрелам в Катыни, но думают, что доказать советскую невиновность можно средствами, которые, как мне кажется, не приведут к желаемому результату – к примеру, с помощью доказательств фальсификации «Закрытого пакета № 1» на основе внутреннего анализа документа. Полемика противников подлинности «Закрытого пакета №1» и их оппонентов длится многие годы. Полагаю, что такие диспуты бесплодны, и собираюсь высказать ряд соображений на сей счёт далее.

К разгадке катынской тайны необходимо подойти иначе. Уверен: нужно использовать метод, избранный мною. Что, возможно, покажется высокомерным по отношению к тем историкам и писателям, которые годами придерживались совершенно иного – и, на мой взгляд, ошибочного – подхода к проблеме Катыни.

Работая над книгой, я не ждал похвалы ни с чьей стороны. Зато заранее мог предвидеть ещё более резкие нападки со стороны приверженцев «официальной» точки зрения. В конце концов, им не нужна правда. Им безразличны даже сами польские военнопленные, убитые в Катыни! В противном случае они были бы рады узнать, кто настоящие преступники, подлинные массовые убийцы.

Их интересует другое: разнюхать, как можно использовать теорию советской вины за Катынь для оправдания своих собственных политических, исторических и культурных проектов. Несмотря на сотни миллионов долларов, мемориалы, конференции, книги, статьи, учебные материалы и всевозможную идеологическую обработку ни польское, ни российское правительства, ни преданные им фаланги исследователей, учёных и политиков не заботят жертвы Катыни. Всё, что их действительно волнует, – это собственные политические устремления.

Можно было заявить, что мне, дескать, небезразличны судьбы погибших в Катыни, и в подтверждение своих слов продемонстрировать это единственным доступным мне законным способом: разгадав тайну и установив виновную сторону. Но таких заявлений я делать не собираюсь. Тайна Катыни заинтриговала меня, и на протяжении многих лет не поддавалась разгадке. Личный интерес, а не забота о жертвах как таковых, – вот что побудило меня к исследовательской работе и написанию книги.

Конечно, определить после многих лет виновную сторону и «закрыть дело» равнозначно тому, чтобы отдать дань уважения жертвам убийства. Однако со временем друзья и родственники тех, кто погиб в Катыни, уйдут со сцены, как и все мы. Останется само историческое событие. Теперь мы знаем, что произошло, а чего не было, кто виновен, а кто нет. Это останется потомкам. Именно последующим поколениям – а не политическим целям дня вчерашнего или даже сегодняшнего – послужит раскрытие правды о Катыни.