– Достаточно, чтобы выявить тех, кто достоин продолжать путь развития, а кто не сможет получить доступ к силе, – сказал Престол.

– А что с теми, кто не прошёл обряд? – В душе ворочалось тревожное предчувствие того, что ответ ей не понравится.

– Всё зависит от того, на каком этапе потерпел поражение испытуемый, – ответил Престол. – Всего этапов три. Характер, сила и воля. Как вы понимаете, самый важный – аспект личности, и он проверяется первым. Для нас важно, чтобы человек был чист душой и разумом. Если испытуемый проваливает этот этап, то его ждёт смерть, – холодно закончил Престол.

– Что? – Изабелла в неверии прижала ладонь к губам, чтобы подавить вырвавшийся вскрик. – Но как же… Они ведь ещё дети, вы сами сказали, что обряд проходят в пятнадцать лет. И вы их убиваете? Это невероятно жестоко. – В её изумрудных глазах застыла рассеянность и тревога.

Старик в ответ лишь грустно улыбнулся и посмотрел на раскачивающиеся от ветра верхушки деревьев.

– Да, я знаю, – вздохнул он. – Но альтернатива этому – наше постепенное угасание, внутренние распри и угроза не только стабильности Рода, но и всему миру. Представьте тысячи сильнейших воинов и магов, которыми движет только их дикая, необузданная природа хищника. Мы не можем этого допустить. – Он строго взглянул на Изабеллу. – К тому же на этом этапе проваливается довольно малое число испытуемых. Малыми жертвами мы гарантируем выживание всего Рода. Другого пути мы пока так и не нашли.

Изабелла со смятением следила за сидящим напротив неё мужчиной. Теперь она могла видеть в его взгляде, в выражении лица застывшую боль, и ей показалось, что эта боль была отчасти ей знакома.

– А ваши дети? – спросила она, и тут же отвесила себе мысленный подзатыльник за то, что ляпнула, не подумав. – Простите, это бестактно с моей стороны.

– Ну что вы, – с улыбкой сказал Престол. Девушке показалось, что на мгновение вся его фигура вспыхнула застаревшей болью. – Вы должны знать, что члены главной ветви Рода испытываются по отдельным правилам: для них провал на любом из этапов гарантирует смерть.

Изабелла неверяще воззрилась на Старика. О Светлейший, бедные дети. Она снова заметила скользнувшую в глубине взгляда мужчины давнюю боль.

– Значит, ваши дети?.. – она не решилась закончить вопрос.

– Двое из них прошли все испытания, – Престол смотрел в глубь парка странным отсутствующим взглядом. Изабелла уже перевела дыхание, как он продолжил: – А вот остальные трое – не справились.

Изабелла вздрогнула, и внутри всё сдавило от грусти и жалости не только к погибшим детям, которых она и не знала, но к мужчине в летах, сидящему рядом. Одна только мысль о погибшем отце до сих пор острой болью жгла сердце, и ей было страшно представить, что бы она чувствовала, доведись ей потерять трёх своих детей, тем более самой отправить их на смерть.

– Мне жаль, – только и смогла произнести она.

– Это дело прошлого, – грустно улыбнулся Престол. – Время притупляет любую боль. Она не проходит, нет, но становится терпимой. – Старик откинулся на спинку скамьи, устремив взгляд в небо. – Иногда мне кажется, что цена нашей силы, действительно, слишком велика, но потом я вспоминаю, что пришлось перешить нашему Роду, и это развеивает мои сомнения.

– Я не могу сказать, что понимаю или могу представить, что пришлось пережить вашим предкам, но прошло уже так много времени, неужели, требуется жертвовать юными жизнями, чтобы продолжать величие Рода? – спросила Изабелла, она в сомнении поглаживала серебряный наруч в надежде, что тот придаст ей решительности.

– Мы пытались, но рано или поздно появлялись те, кто ставил свой собственный интерес и процветание выше Рода, доходило даже до смертоубийства. И это со всеми мерами внутреннего контроля и тысячелетних традиций. – Его Святейшество покачал головой, отгоняя неприятные воспоминания. – Нет, другого пути мы не видим. Если для выживания нам нужно быть жестокими и безжалостными к самим себе, то так тому и быть.

Изабелла молча опустила голову, взгляд упал на серебряного дракона, оплетающего её руку, на его поблескивающие изумрудным светом глаза. Юной графине на мгновение представилось, что и внутри него жила такая же непримиримость с миром и с самим собой, какая жила в каждом драконе, пусть и хорошо спрятанная за личиной спокойствия и уверенности.

– Вы слишком сосредоточены на контроле, – сказала Изабелла, она и сама сперва не поняла, что сказала это вслух. Промелькнувшая мысль показалась ей удивительно точной. – Такая жизнь, полностью подчинённая правилам и традициям, не думаю, что в ней есть место счастью, обычному, простому счастью.

Престол улыбнулся этим словам.

– Счастье и радость. Многие из нас сказали бы, что это какой-то призрачный концепт. Что есть жизнь, как не постоянная борьба и страдание с редкими проблесками тех самых счастья и радости, о которых вы говорите? Мы стремимся к существованию, наполненному смыслом, наполненному значением. Именно поэтому мы взяли на себя ответственность за всю Империю.

Изабелла опустила глаза, рассматривая ткань платья. Да, давать советы старшим – то ещё неблагодарное занятие.

– Но вы правы, – продолжил старик, – Мы слишком сосредоточены на контроле: за собой, и за окружающими. И, к сожалению, Эверард является живым, наверное, самым ярким примером этого.

Эти слова Его Святейшества привлекли внимание Изабеллы. Она с нетерпеливым ожиданием приготовилась слушать. Наконец, то ради чего она и пришла. Хотя даже самой себе она не решалась признаться, что Эверард стал ей небезразличен, стал уже не просто герцогом Нортромом, могущественным магом.

– Вы знаете, что он был подвержен демоническому влиянию во время рождения? – спросил Престол, заметив неподдельный интерес девушки.

– Да, тётя рассказывала, что это был какой-то кровавый ритуал демонопоклонников, – осторожно ответила Изабелла. Теперь ей приходилось следить за каждым словом, чтобы, не дай Светлейший, не сказать чего лишнего.

– Его мать была на последней неделе беременности, когда демоны похитили её и с помощью какого-то тёмного ритуала спровоцировали роды, – мрачно сказал Престол, по его лбу пролегли глубокие морщины, и он стал похож на старого рассерженного тигра. – Мы до сих пор не знаем, что именно они с ним сделали, но то, что этот ритуал изменил его, было понятно с самого начала. Когда мы нашли его, то сначала и не поняли кто это.

– Мне жаль, – тихо, почти шёпотом сказала Изабелла. – Но почему? Что с ним случилось?

– Скажем так, он был непохож на обычного ребенка, – после небольшой паузы ответил Престол. – И с самого момента его спасения мы поместили его под наблюдение. И не зря. С самого раннего детства он испытывал проблемы не только с контролем своей силы, что вполне нормально для наших детей, но, что самое опасное, он с трудом мог контролировать свой характер: в нём было слишком много гнева, ярости, – они сидели так глубоко, что мы не могли понять их причин. А между тем время испытаний всё приближалось. Многие из Старейшин Рода выражали мнение, что мальчика нужно… – Он на секунду замолчал, подбирая слова. – Нейтрализовать, не дожидаясь прохождения ритуала.

– Что значит «нейтрализовать»? – взвилась Изабелла, в груди глухо застучало, и защипало в глазах. – Он же был ребёнком. – У неё перед глазами так и стоял образ одинокого мальчика в постоянной борьбе не только с самим собой, но и с окружающими. Изабелла не могла себе представить, что значить быть настолько не похожим на окружающих, особенно среди Императорского Рода, так сосредоточенного на постоянном контроле. Что-то говорило ей, что порядки там, может, и построже, чем во многих сатрапиях Юга.

– Вы знаете, что это значит. – Престол бросил на неё острый взгляд. – Но вмешался его отец, который заявил, что Эверард был, есть и будет его единственным сыном, так что если они хотят видеть, как прервётся главная ветвь Рода, то они могут попробовать. Но тогда он не отвечает за сохранность их жизней. – Старик усмехнулся.