-Акустика здесь великолепна… - Тео усмехнулся и плавно вошел в двери, понимая, что Адам идет следом. – Если мы и должны были где-то начать, то это должно быть именно это место. Адам, ты понимаешь, что мы ставим заглавную букву в нашей истории? В истории Hurts? Это должно быть необычно, как минимум. Это должно быть стильно. Это должно быть со смыслом. Как будто сам Бог дал благословение на нашу работу…
На этих словах Адам громко заржал, потом быстро спохватился, неумело перекрестился и снова заржал. Вид Тео, который буквально растворялся в танце и своих мечтах среди старых церковных скамеек и полутьмы, настолько увлек Адама, что он прослушал большую часть из того, что говорил его друг. Однако фраза про благословение оказалась неожиданной. Тео лишь отмахнулся от него, продолжая витать в своих фантазиях и рассуждения на тему группы. Все это было для него сбывшимся сном, он кайфовал от костюмов, репетиций и своего фото на обложке альбома. Адам же ненавидел свое лицо, оно казалось ему ущербным в сравнении с ангельским профилем Тео. В целом, все что происходило, вызывало у Адама изжогу, он хотел писать музыку, хотел жить в этом, но не был готов. И, кажется, никогда карьера не вызовет у него столько удовольствия, как у Тео. Хотя наблюдать за ним тоже определенное удовольствие. Адам в который раз затолкал свои глупые мысли поглубже, понадеявшись на силу разума и здравой мужской логики. Тео был для него примером для подражания, почти идолом. Голубоглазый Адам все больше видел разницу между собой и вокалистом, он отчаянно стремился к схожести и отчаянно же отталкивал эти мысли от себя, тем самым только удаляясь от образа Тео. Как-то сразу они решили, что именно Хатчкрафт будет фронтменом, с его обаянием и таким живым умом, это оказалось легким и приятным обязательством. Адам бы только тяготился такой участью и создавал о группе как раз то дурное мнение, которого они всячески пытались избежать. Для всех группа была стильной, воспитанной, умной и загадочной. И так должно было оставаться, пришло время сеять, чтоб потом пожинать…
-…черный рояль и тексты на пожелтевших листах… - Тео мечтательно поднял глаза к потолку, а затем недоверчиво посмотрел на Адама. – Ты не слушал меня, да?
Щеки Адама вспыхнули, сердце пропустило удар. Ему захотелось ответить что-нибудь язвительное, чтоб Тео посмеялся и повторил ему свои невероятные планы на счет их первого концерта. Первый концерт… Первый концерт в рамках новой группы. Новый стиль, новое имя, новая музыка и даже новые ботинки. Адаму нравился их стиль, все эти черные костюмы и кипенно-белые рубашки, фото в черно-белой обработке, альбом в серых тонах и эта недосказанность в немногих пока интервью. Казалось, сами мысли от всего этого становились черно-белыми. В черно-белых тонах так приятно прятаться, можно раствориться, как в звуковом шуме, исчезнуть, остаться только там, где…
-…вот на этих самых стульях! – Тео уже бегал по импровизированной сцене, привлекая внимание напарника к стульям у дальней стены. Полы его пиджака развевались от скорости, а белый шарфик на шее скрутился жгутом. Тео был прекрасен, в своем восторженном состоянии, с какой-то дикой страстью в глазах оглядывая зал перед ним. Адам снова подумал о черно-белых фото в их альбоме и устыдился того, что не принимает участия в жизни группы. Сейчас толку от него было мало, но концерт должен пройти идеально. Даже, если зал будет пустой. Особенно, если зал будет пустой.
Поднимаясь по ступенькам к Тео, он состроил заинтересованное лицо и воскресил в памяти последние услышанные слова Тео. По крайней мере, он узнал о стульях, черном рояле и текстах песен на старых листах. Не так уж мало, если учесть, что всю болтовню Хатчкрафта можно было делить на три. Как минимум на три, поправил сам себя Адам.
***
Адам потирал руки, пытаясь согреться. Или может, пытаясь согреть свои мысли, от которых сквозило отчаяние. Параллельно он наблюдал за Тео, который сидел на старом стуле, спрятав лицо в ладонях. В последние полчаса он молчал, однако вот уже пару минут что-то тихонько мычал себе в пальцы. Глаза у Тео были закрыты, только ресницы подрагивали, выдавая мучительный мыслительный процесс своего хозяина. В каморке было холодно, они оба дрожали в своих костюмах. С самого утра валил снег, эта церемония не прекращалась ни на минуту, погружая Солфорд в белые сугробы. Казалось, сам город спешил укрыться от чувства тревоги за этих парней. В церкви стояла гробовая тишина, только Адам изредка кашлял, подавая знаки Тео, что рядом. Мысленно Андерсон уже слетал до орбиты и обратно, открыл новый химический элемент, получил Грэмми и откатился в счастливую старость, окруженный собаками и бесконечным покоем. В реальности он уже раз триста прошел по периметру маленькой комнаты, которая сегодня служила им гримерной. Гримерной, столовой, кабинетом, кушеткой у психиатра и целым собственным миром, отгороженным от волнения и стучащих мыслей о концерте. О сегодняшнем концерте.
В комнатку ввалился Ричард, он шумно вздыхал и отряхивал с себя налипший снег. В его черных густых волосах запуталось столько снежинок, словно он был чертовым опоздавшим Сантой. Адам скорее закрыл за ним дверь, пройдя в сантиметрах от Тео. На обратном пути Хатчкрафт цапнул его за пиджак своей идеальной рукой, призывая к вниманию. Адаму было неудобно стоять перед ним, упираясь коленями в его колени, смотря на Тео сверху вниз. У Хатчкрафта сияли глаза, словно он был под действием жара, но, тем не менее, взгляд его был осознанным и даже испуганным.
-Ты видел, что там?
За сегодняшний день Адам слышал этот вопрос от него уже десятый раз, и всякий раз пожимал плечами. Но сейчас Тео смотрел ему прямо в глаза и, угадывая мольбу, Адам не смог отмахнуться.
-Если хочешь, я могу посмотреть.
Тео казалось, ждал именно этого. Он быстро отпустил пиджак Адама и закрутил в пальцах расческу, возникшую там непонятным образом. Это была та самая расческа от лейбла, над которой они с таким удовольствием смеялись. Пару раз проведя этой расческой по волосам, Тео подскочил и начал застегивать пиджак. Только сейчас Адам заметил, как сильно дрожали пальцы у вокалиста. Расческа так и порхала в руках Тео, но смотрел он в стену, что-то еле слышно бормоча.
-Тео, если сегодня даже… - Адам обернулся на Ричарда, который начал громко распеваться, не обращая внимания на парней. – Даже если все сегодня накроется тазом и мы пролетим с альбомом и контрактом и прочей херней, Тео… - Он запнулся, наткнувшись на острый блеск карих глаз. Нелегко было закончить свою мысль, хотя его и самого раздирали недоверие и страх. – Это были лучшие годы в моей жизни. Лучшие годы, которые я провел рядом с тобой.
Ну, вот и сказал. Оказывается, не так страшно. Если смотреть в пол, если мечтать провалиться, если крепко сжимать кулаки и не дышать, почти не страшно. Адам закрыл глаза, и заставил себя протолкнуть порцию кислорода в легкие, судорожно вдохнув. Этот день настал. Для кого-то это обыкновенный февральский понедельник, и все мысли заняты только снегопадом и началом рабочей недели. Но у Адама и Тео в этот день начиналась новая жизнь, все, к чему они шли, просыпалось на них именно сегодня, в такой снежный день. Все, что они сделали за последние годы, все их взлеты и падения, сегодня отразилось на их плечах многофунтовым весом волнения и страхов, неуверенности в себе и своем пути. Перед глазами Адама промелькнуло рождество две тысячи пятого, та драка и черная кожанка Тео. Их переписка в интернете, ежедневные звонки друг другу, долгожданная встреча у стен клуба, радость в глазах Тео и собственное счастье, которое буквально затопило в тот момент их обоих. Друзья по группам, испорченные и украденные инструменты, безденежье, черный карандаш для глаз, отчаянные попытки достучаться до лейблов и своих собственных душ, чтобы понять, наконец, чего они достойны. Сегодняшний день подводил итог под целой эпохой, черная жирная линия навсегда соединила судьбы этих двух парней, смотрящих в глаза друг другу и испытывающих одинаковые эмоции. Тео крепко обнял Адама и не отпускал, пока Адам не обнял его в ответ. Так они положили начало новой эпохе, придумали свой собственный мир, который принял их и показал, куда двигаться дальше.
