Но когда я увидела настоящую собачью упряжку на дороге, меня уже не волновал этот вопрос. Четыре пары мохнатых и не очень собак с ремешками через грудь были пристёгнуты к центральной верёвке и тянули за собой сани со снопом сена. Вскоре шедший впереди упряжки старичок открыл ворота и запустил собак вместе с сеном во двор к лошади.

Как это? А почему? Зачем в Сульмаре нужна лошадь, если тягловыми животными по-прежнему остаются собаки? Выходит, они её кормят, привозя откуда-то сено?

Ответы я так и не получила, потому как, ведомая конвоиром, вскоре оказалась в приземистом деревянном здании, построенном на тромский манер – с четырьмя стенами, покатой крышей и крыльцом.

Пока меня вели по коридору со скрипучими полами, мне показалось, что я слышу за одной из запертых дверей голос Эспина. Я хотела было рвануть к вожделенной комнате, но конвоир больно ухватил меня за плечо и не отпустил, пока не завёл в кабинет, где меня уже ждали.

Неприятный тип с квадратным подбородком и взъерошенными волосами принялся осыпать меня вопросами, от которых становилось не по себе:

– Когда и зачем вы прибыли на Полуночные острова? Какова цель вашего визита на Медвежий остров? Сколько вы заплатили за нелегальное перемещение между островами? Почему не озаботились получением пропуска на свободное перемещение?

– Но позвольте, – пришлось возмутиться мне, – я подданная империи. Почему я должна спрашивать у кого-то разрешения, чтобы путешествовать по имперским территориям?

– Вы бывали в Хаконайском королевстве?

– Нет. Но причём тут?..

– Ваш родственник, с которым вы нелегально попали на остров, там бывал?

– Не знаю. Хотя, что-то такое он говорил…

– Ваш родственник предлагал вам собирать информацию о жизни и обустройстве островных городов и селений?

– Нет, – поразилась я такому абсурдному предположению. – Зачем Эспину предлагать мне такое? Мы ведь вместе путешествуем и видим одно и то же.

Но тип с квадратной челюстью даже глазом не моргнул и продолжил:

– Вы знакомы с неким Мортеном Вистингом?

– Да, – нехотя признала я.

– Он предлагал вам собирать информацию о жизни и обустройстве островных городов и селений?

– Нет же! – возмутилась я, не понимая, что происходит. – Что за ерунду вы спрашиваете? Где Эспин?

– Вашего родственника допрашивает мой коллега. А вам, госпожа Крог, не стоит так сильно нервничать. Если вам нечего скрывать, конечно же.

Скрывать? Мне? Что же это происходит? Это всё из-за экспедиции дяди Руди, да? Власти сами хотят от меня что-то скрыть, а заодно и запугать?

– Между прочим, – взяв себя в руки, заявила я, – мне ещё нет восемнадцати лет. Я несовершеннолетняя, а значит, вы не имеете права допрашивать меня без присутствия моего опекуна.

Кажется, это положение закона не стало для дознавателя новостью, и он спокойно спросил.

– И кто же ваш опекун?

– Пропавший без вести Рудольф Крог.

– В таком случае, пока его нет, государство временно берёт на себя заботу о вашем попечении. А я как представитель государства могу позаботиться о ваших правах и опросить вас. Так что вы скажете о факте шпионажа? Кто ваш хаконайский связной? Для кого вы собираете сведения о Полуночных островах? Имя, госпожа Крог, просто назовите его имя.

Меня подозревают в шпионаже? В пользу Хаконайского королевства? Ну что за абсурд? Ах да, поняла, это всё козни губернатора Лундборга. Не смог смириться, что мы с Эспином отправились выяснять всю правду об исчезновении дирижабля, и решил ставить нам препоны. Выдумал каких-то хаконайских шпионов, приказал пограничникам подстеречь нас на переправе, чтобы арестовать. Нет, это несправедливо и подло! И запугать меня не получится!

– Между прочим – не стерпела и сказала я, – отец Эспина довольно уважаемый во Флесмере человек. Он даже вхож в императорский дворец. Думаю, императору будет интересно узнать, какое беззаконие без его ведома творится на отдалённых территориях. И про безрыбные реки, и про обобранных аборигенов, и про голодных медведей-убийц. И про то, что экипаж "Флесмера был в курсе всего этого и наверняка по возвращению в столицу рассказал бы о бесчинствах местной власти, императору тоже было бы не лишним узнать. Но девять членов экспедиции погибли и уже никому ни о чём не расскажут. А вот пятеро до сих пор ждут помощи где-то на севере, но власти ведут себя слишком подозрительно и отказываются их спасать. И даже препятствуют родственникам Рудольфа Крога искать его. Быть может, власти просто не хотят огласки своих тёмных делишек? Быть может, власти не хотят, чтобы император узнал обо всех их бесчинствах?

Пограничник выслушал меня внимательно, даже ни разу не моргнул. А когда я закончила свою речь, он поднялся, вышел из кабинета и запер дверь на ключ.

Недолго я пыталась взломать замок канцелярской скрепкой, чтобы убежать. Не прошло и пяти минут, как из коридора послышался разгневанный голос, и он неумолимо приближался к кабинету:

– … какая-то соплячка ещё будет мне угрожать!

Я успела отскочить от двери и сесть на стул, прежде чем дверь распахнулась, и на пороге показался грузный великан с густыми седыми усами.

– Это и есть твоя шпионка? – смерив меня презрительным взглядом, спросил он пограничника. – Хороша злодейка, ничего не скажешь. Но ты лучше напиши, что она передаёт информацию не хаконайцам, а сарпальцам, так будет намного убедительней. И в изолятор её. Пусть остынет и подумает над своим поведением.

Не успела я и рта открыть, как пограничник подхватил меня под  локоть и потащил в коридор.

– Да кто вы такой? По какому праву?.. – хотела возмутиться я, но тут грузный тип с усами усмехнулся и выдал:

– Биргер Бьёланд, мэр Сульмара. Надо немного шевелить мозгами, прежде чем открывать рот, госпожа Крог.

Ну всё, кажется, я доигралась…

Глава 37

Я думала, меня закроют в подвале с покрытыми инеем стенами, и там я буду медленно умирать от холода и воспаления лёгких. Но нет, моей тюрьмой стал деревянный сруб неподалёку от здешней то ли мэрии, то ли погранзаставы.

Меня заперли в тёмной комнатушке с маленьким решётчатым окном под самым потолком. Голая кровать без матраса, стол, табуретка – вот и всё обустройство этого узилища. Мне стало так горько и обидно за себя. Ну чем я заслужила такое бесчеловечное обращение? Бездумными обвинениями и угрозой рассказать обо всём, что происходит на островах императору? Ну да, я поступила глупо, совсем не подумала о последствиях. Зато была честна и выразила всё то презрение, что успело накопиться к представителям здешней власти.

Подумать только, из-за того, что Эспин плавал когда-то на торговом судне к хаконайскому берегу, его могут объявить хаконайским шпионом. Выходит, Эспина тоже посадят в эту тюрьму? В соседнюю камеру? Какой ужас, тогда мы точно пропали…

Но почему пограничник спрашивал меня ещё и о Мортене Вистинге? Его что, тоже подозревают в шпионаже на хаконайцев? Или здесь это стандартное обвинение для всех неугодных? Хотя кому и чем может быть неугоден Вистинг? Он ведь теперь в фаворе у губернатора Лундборга, должен привезти ему шкуры двух морских медведей. Вот ведь мерзавец, наверное, сейчас преспокойно готовится к походу на север за губернаторскими медведями, а я сижу здесь и теряю время, пока дядя Руди мёрзнет на льдине в Студёном море и ждёт помощи.

Прочувствовав всю меру собственного бессилия что-либо изменить, с досады я стукнула кулаком о стену. И, что самое странное, по ту сторону раздался скрипучий мужской голос:

– Кто там?

От неожиданности я шарахнулась в противоположный угол. Что это за голос, откуда он тут взялся? Глядя на бревенчатую стену, я заметила над кроватью расщелину, в которой мелькнула тень. Неспешным и острожным шагом я приблизилась к кровати и присела. Пришлось напрячь зрение и приглядеться, что же происходит в соседнем помещении по ту сторону расщелины. А оттуда на меня уже внимательно смотрел серый глаз.