Мне было крайне неудобно прерывать пламенную речь Аструпа, но я уже давно успела выложить филе и картофель на противень, вот только понятия не имела, как включить духовой шкаф странной самодельной конструкции.

– Сначала приправим, а потом в печь, – и с этими словами Аструп посыпал моё блюдо какой-то рубленной зеленью, с кусочками льда.

– А где вы это взяли? – поинтересовалась я, ибо холодильного шкафа в доме Аструпа не приметила. – И что это такое?

– Дикий лук, – ответил он, – мы его собираем на сопках в начале лета. А я вот решил, нарежу в бочонок, поставлю в ледник и буду до следующего лета потихонечку есть.

– Надо же. А где у вас ледник?

– В подполе. Прокопал там небольшую выемку в стене, поставил на неё дверку. У меня под домом же линза льда – вечная мерзлота. Так что свежемороженые продукты могу хранить долго.

С этими словами он засунул поднос в духовой шкаф и вернулся к столу, чтобы продолжить беседу с Вистингом. Тот, кажется, забыл про меня, и я не спешила ему о себе напоминать, оставшись у раковины, чтобы сполоснуть посуду.

– Откуда ты вообще знаешь всю эту историю про министра энергетики и сукно? – спросил Вистинг Аструпа.

– Здесь об этом все знают. Городок маленький, бывшее начальство было куда ближе к народу, чем нынешнее.

– Всё ясно, – хмыкнул Вистинг, – бывший губернатор хотел оправдаться перед горожанами, чтобы его не растерзали на месте.

– Ты что, не веришь? – казалось, оскорбился Аструп, но не за себя, а за Юнаса Бротена, – Да он бы никогда так с нами не поступил. Он знает севера, он понимает, где и как мы живём. И попросить угля для Собольего и Медвежьего острова он бы точно не забыл.

– А я вам верю, – неожиданно подал голос Эспин, до этого тихо сидевший у окна на своём излюбленном месте. – Подобная история вполне в духе Сандера Лундборга.

– То есть? – не понял Аструп. – А новый губернатор тут при чём?

– При том, что у него есть связи в министерстве энергетики, и он успел сменить две провинции, где уже был губернатором. Думаете, это случайность, что полтора года Лундборг маялся от безделья после истечения губернаторских полномочий в Сайшарынской области, и вдруг на Полуночных островах губернатор Бротен вылетает из своего кресла по такой дикой причине – не завёз уголь.

– Ты что это хочешь сказать, – насторожился Аструп, – Лундборг специально подговорил людей в министерстве, чтобы прошение о покупке угля затерялось? А потом он подкупил ещё кого-то, чтобы его назначили на освободившуюся должность? А как же люди? Мы что здесь, мёрзли и сидели без света всю зиму только потому, что Лундборгу захотелось в третий раз побыть губернатором?

– Так ведь это очень прибыльное дело – управлять целыми областями.

– Да как же это так? – не на шутку встревожился Аструп и воскликнул, – дети не доедали витаминов, столько людей слегло от пневмонии, и всё из-за каких-то денег? Да пропади они пропадом! Пусть бы сгорели все империалы, без них было бы лучше жить!

– Ты топливо для своего генератора за что покупаешь? – решил успокоить разбушевавшегося приятеля Вистинг. – Не за шкурки и не за ракушки ведь.

– Ну как же так? – всё продолжал причитать Аструп. – Из-за какой-то должности так издеваться над людьми!

– Да какой мало-мальски значимый начальник не издевается?

– Лундборг ведь очень интересный человек, – продолжил делиться своими познаниями Эспин. – Уже три губернаторских поста, и все три он получил только потому, что его предшественника со скандалом сняли с должности.

– Серьёзно? – изогнул бровь Вистинг.

– Сначала был приграничный район с Хаконайским королевством. Губернатора там поймали на взятках от наших западных соседей. Говорят, жил он в небывалой роскоши. У его супруги в пользу казны забрали тысячу всевозможных золотых украшений. А ещё Лундборг получил губернаторское кресло в Сайшарынской области. Там губернатор умудрился потратить на переустройство своей резиденции баснословные суммы. Один зал совещаний чего стоил. В здешней резиденции, конечно, тоже стоит не самая дешёвая мебель, но с сайшарынской не сравнить. И вот теперь Лундборг занял место того, кто якобы украл угольные деньги и потратил их на собственные нужды.

– Да какие нужды? – заступился за бывшего губернатора Аструп, – он бы в жизни чужого империала не взял.

На это Вистинг только ухмыльнулся, но ничего не сказал, а Эспин пояснил:

– Я ведь ни в чём не обвиняю Юнаса Бротена, просто пересказываю то, что говорят о нём. О Лундборге теперь тоже много что говорят. Во Флесмере считают его честнейшим и порядочным человеком, думают, что он единственный, кого император может направить в истощённые казнокрадами области. А в приграничье и в Сайшарынских горах Лундборга уже прозвали повелителем стихий. Удивительное совпадение, но как только его назначают на новый пост, в первый же год на подведомственной ему территории случается какое-нибудь стихийное бедствие – и не без выгоды для Лундборга. В приграничье стряслось страшное наводнение, люди погибли, тысячи хозяйств были разорены. А Лундборг слал в столицу прошения о финансовой помощи и не стеснялся завышать все суммы в отчёте о расходах в два раза. Думаю, не нужно объяснять, куда делась половина той помощи. А в Сайшарынских горах при Лундборге случилось сильнейшее за последние полвека землетрясение. И, конечно же, из императорской казны горцам была оказана помощь. И, конечно же, половина до них не дошла. А теперь Лундборг здесь, и, как я понимаю, нынешняя зима наступила намного раньше, чем должна была. Интересное совпадение, не правда ли?

– Даже боюсь спросить, откуда вам столько известно, – полушутя произнёс Вистинг.

О, Эспина явно распирала гордость, но он старательно изображал безразличие и даже скуку, и потому скромно изрёк:

– Так, связи при дворе.

– Действительно? – кажется, не поверил ему Вистинг, – и у многих торговых династий есть такие связи?

– Только у тех, что ведут свой род от внебрачных детей почивших императоров.

Всё, цель была достигнута, и Вистинг больше вопросов не задавал. Зато Эспин смог похвастаться своим высокородным происхождением. Кроги и вправду всегда были вхожи в высокие кабинеты, иначе бы не сумели десятилетиями держать на плаву семейную компанию. И родство с Эрлингом VI имело в этом деле решающее значение.

Я так внимательно слушала, о чём говорят мужчины, что напрочь позабыла о рыбе. Я бы и не вспомнила о ней, если бы невесть откуда взявшийся Брум, что уверенно прошагал по разделочному столу прямо к духовому шкафу.

– Ну что ты стоишь? – недовольно забурчал он, – уже пора вынимать.

Не успела я опомниться, как он ступил на конфорку, закрутил реле, что регулирует жар в духовом шкафу, а потом спустился на ручку дверцы и, уцепившись за неё лапками, повис в воздухе. Дверца медленно опустилась вместе с хухморчиком, и на меня пахнул умопомрачительно приятный аромат. А Брум уже залез на дверцу и уверенно шагнул к противню, но я опередила его, вынув поднос при помощи полотенца в качестве прихватки.

– Горячо же, – разволновалась я, глядя, как Брум стоит на раскалённой от жара внутренней стороне дверцы.

– Это тебе горячо, а мне нормально, – пробухтел он, провожая поднос взглядом, пока я не поставила его на стол.

– Что, уже всё готово? – опомнился Аструп.

Да, это был мой звёздный час. Лосось получился просто потрясающий. И зелень летнего дикого лука придала вкусу диковинный оттенок. Аструп не жалея слов хвалил меня. Видимо не ожидал, что воспитанница богатого человека, у которого есть слуги, умеет кухарничать. А я и не умею, ничего кроме рыбы в жизни не готовила. Зато как я в этом преуспела.

Кажется, и Вистинг оценил мой кулинарный талант. Теперь он смотрел на меня с каким-то иным интересом в глазах, не тем необузданным и пылким, а более спокойным, хоть и увлечённым.

По выражению лица Эспина, трудно было угадать, что у него на уме. Одно я поняла точно – запечённый лосось ему понравился. Только Брум не составил нам компанию за столом, а отправился к чану с отходами, чтобы выковырять из отрезанной рыбьей головы глаза.