Внезапно Мортен прекратил свои изуверские процедуры и посмотрел в мою сторону. Сама не знаю почему, но я юркнула обратно в ярангу и притаилась возле дальнего полога. Через минуту он вошёл весь раскрасневшийся, по его коже стекали капельки воды, а волосы слиплись от влаги.

– Жарко здесь, – бодрым голосом произнёс он и снова уселся возле костра, как ни в чём не бывало.

Прошла минута, вторая, а Мортен даже не посмотрел в мою сторону. Это так он хочет наказать меня своим невниманием за мою неотзывчивость? А это его странная тяга к закаливанью должна объясняться одной лишь жарой, которой я в яранге не особо чувствую? Нет, не верю.

Не вытерпев, я поднялась с места и отправилась на поиски рубашки Мортена. Подобрав её, я приблизилась к очагу, поколебалась немного, но всё же накинула её ему на плечи и подсела рядом.

– Вы замёрзли, даже не думайте отрицать.

Я украдкой прикоснулась к его руке, а от кожи так и веяло холодом. Как же теперь отогреть Мортена?

– Принцесса, ты опять собираешься меня дразнить?

Как провокационно из его уст прозвучал этот вопрос. Ну что ж, устрою провокацию в ответ.

Я прильнула к его могучей груди, чтобы обнять и прижаться щекой к теплеющей коже:

– Но вам же холодно.

– А ты, стало быть, хочешь разогнать мою кровь по венам?

Я водила ладонями по его торсу, в надежде, что мои руки подарят Мортену хоть немного тепла, а он обнял меня в ответ, а потом заставил отстраниться.

– Ты так и не сказала мне ни "да", ни "нет", – напомнил он. – Лучше не молчи, иначе я додумаю ответ за тебя, какой мне больше понравится.

Голос Мортена так и сочился опасностью и пороком. Но я не хотела верить в его мнимое коварство.

– А вы так и не сказали мне о своих чувствах, – напомнила я. – Неужели у вас не найдётся приятных слов для меня?

Его большой палец скользил по моей губе, а бархатный голос принялся ласкать слух:

– Ты необыкновенная. Такой как ты я никогда не встречал и уже точно не встречу. Ты, – тут его руки опустились, чтобы с мучительной медлительностью расстегнуть ещё одну пуговицу на моей рубахе, – ты заставляешь меня вспомнить себя прежнего, – ещё одна пуговица покинула свою петлю. – С тобой я хочу начать всё с начала, с чистого листа, будто не было ничего до этого дня, а впереди только ты и я, безраздельно и навеки. А теперь скажи, – и его пальцы замерли на самой последней пуговице, – ты хочешь того же? Ты готова изменить все в своей и моей жизни?

Он смотрел на меня так, будто хотел прочитать ответ по глазам. Да как он вообще может сомневаться в моём решении?

– Да, я готова ко всему. Абсолютно. Я не хочу оставаться прежней.

Этого признания хватило, чтобы рубашка в тот же миг слетела с моих плеч, а его руки и губы начали ласкать обнажённую кожу. Жар огня за спиной уже не мог согреть меня так, как милый сердцу мужчина рядом. Ещё один миг, и он уже несёт меня за полог, чтобы опустить на мягкие шкуры, что приятно щекочут спину. Ещё мгновение, и он ложится рядом.

Напористые поцелуи и требовательные прикосновения принесли запоздалое сомнение и вспышку страха. Только тихие слова, что ласкали слух и обещали блаженство, заставили меня отринуть все сомнения и довериться самому желанному мужчине на свете.

Этой ночью мы не спешили засыпать, согревая друг друга теплом наших разгорячённых тел. Мортен не желал выпускать меня из своих страстных объятий, а я льнула к нему и мечтала, что каждую ночь он так же пылко будет целовать меня и прижимать к своему сердцу. Он всегда будет со мной, всегда защитит от холода и любой опасности. Он мой герой и заступник. Мой Мортен, мой навсегда.

Глава 91

Стоило мне проснуться, как сердце чуть не остановилось, когда я поняла, что замерзаю, а под шкурой рядом со мной никого нет. Я в панике откинула занавес полога, и только открывшаяся картина заставила меня успокоиться. Мортен при полном параде сидел у очага и помешивал что-то в котле. Какое счастье, а я испугалась, что он куда-то ушёл. Как странно, но от одной этой мысли мне сделалось невероятно горько. Не ожидала от себя такой реакции.

Пыжиковые штаны с комбинезоном и обувью я отыскала рядом с пологом, а вот моя рубашка так и продолжала валяться на циновке возле очага. Одевшись, я неловко прикрыла грудь руками и мелкими шажками подбежала к костру, чтобы схватить рубашку и отвернуться. Я кожей чувствовала, как Мортен сверлит взглядом дыру в моей спине, но не собиралась лишний раз демонстрировать ему свою наготу. Да, пусть всего несколько часов назад он видел и грудь и проделывал с ней такое, о чём до этой ночи я даже не подозревала, но лишний раз без повода любоваться своими прелестями не дам. А чтобы не пресытился раньше времени.

Одевшись и пригладив рубашку, я повернулась к костру, чтобы встретиться взглядом с Мортеном.

- И где же была вчера эта застенчивость? – издевательским и вместе с тем игривым тоном вопросил он. – Или она испаряется с наступлением темноты, а ближе к завтраку снова возвращается?

- Если не поцелуете меня прямо сейчас, - решила в шутку пригрозить я, - застенчивость меня больше не покинет, и не видать вам…

- Перестань уже выкать, - неожиданно попросил он с легко уловимой долей обиды в голосе. - Неужели даже после вчерашней ночи я кажусь тебе древним стариком?

- Нет, что вы… ты, - замялась я и опустила глаза. – Просто мне надо привыкнуть.

- Долго будешь привыкать?

- Если поцелу…ешь, то быстро.

Мортен не заставил себя долго уговаривать и поманил меня к себе. Мы так сладко и самозабвенно целовались, что на миг мне показалось, будто прошедшая ночь ещё не закончилась и требует от нас продолжения. Я чуть не простонала от досады, когда Мортен прервал наш поцелуй. Он подался немного назад и так внимательно стал изучать моё лицо, что я невольно смутилась:

- Что случилось?

Мортен немного помолчал, прежде чем сказать:

- Я знаю эту мечтательную улыбку и эти искорки в глазах. Даже догадываюсь, что сейчас происходит в твоей хорошенькой головке.

- И что же?

- Наверное, бабочки порхают над цветочной поляной, радуга переливается всеми цветами меж облаков. Всё кругом поёт и искрится радостью, или как там влюблённые девушки видят окружающий мир?

Что-то мне не нравится его тон. Такое ощущение, что ещё немного и Мортен даст мне отставку.

- А вы, значит, не хотите, чтобы я в вас влюблялась? – напрямую спросила я.

- Так, - насупился он, - даю тебе ещё одну попытку задать этот вопрос правильно.

Я задумалась, прокрутила сказанные слова в голове пару раз и поняла, что именно его возмутило.

- Тебе не нравится, что я в тебя влюбилась? – снова спросила я. Мортен почему-то промолчал, и я не сдержала обиды. - Два месяца ты изводил меня своим вниманием, потом соблазнил и открыл новый мир наслаждений, а теперь, когда я всецело стала твоей, ты не хочешь, чтобы я тянулась к тебе?

Он покачал головой:

- Я даже представить не могу, как в твоей голове появляются такие странные мысли.

- Потому что меня возмущает ваше поведение, ваше отношение ко мне…

- Так всё, остановись. И помолчи, пока я буду говорить, сделай милость. И хватит уже выкать.

Я просто задохнулась от негодования, а Мортен перевёл дыхание и сказал:

- Я всё время забываю, что имею дело с неопытной девчушкой, которая не знала материнской любви и заботы, и которую некому было научить элементарным правилам общения с противоположным полом. Только такая мнительная паникёрша как ты могла затеять скандал на пустом месте. Кто тебе сказал, что мне не нужна твоя любовь? А зачем я столько времени обхаживал тебя, чего, по-твоему, добивался? Захотел бы получить своё, ещё в губернаторской резиденции получил бы. А сейчас я хочу от тебя только одного.

- Что хочешь? – начала я волноваться.

- Чтобы ты взяла себя в руки. Понимаю, в голове у тебя сейчас сумбур, мешанина из всяких девичьих переживаний, надежд и мечтаний. Но прошу тебя, оставь их до лучших времён, так ты побережёшь нервы и себе, и мне. Да, знаю, сам виноват, что вчерашней ночью не сдержался, но обратного пути уже нет. Там, - он указал на колышущуюся от ветерка шкуру на входе в ярангу, - там снаружи жуткий холод, ежедневные трудности и ежечасные опасности, которые никуда не денутся, если ты будешь витать в облаках и думать обо мне. Там надо быть начеку каждую минуту, каждую секунду. И мне надо быть уверенным, что ты сосредоточена и не шагнёшь под лёд, не потеряешься в пургу, когда ничего не видно дальше вытянутой руки.