– Блин, тут даже после нашего штурма приличнее было! – как-то невесело рассмеялся Феоктистов.

– Скажешь тоже. Там и делов-то оказалось – мусор убрать!

Оба замолчали, посасывая деревянные ложки с мёдом. Правда, на его запах уже подтягивались пчёлы. Но лорды хозяйственно не трогали крылатых работяг. Каждый думал о своём. В 6701 году война с карателями обошлась им дорого. Особенно прибрежный бой у Верея. Бароны и благородный Торин были здорово измяты в рубке, но кольчуги спасли от серьёзных повреждений. А вот остальным досталось. Из восьмидесяти двух человек в живых осталось тридцать девять, из которых двадцать пять ранено. Оказали первую помощь и послали за подмогой. Правда, радовало то, что справились аж с пятью кораблями, перевозившими двести пятьдесят карателей.

Вскоре с гринебергского поворота подтянулись и канантонцы с двумя сотнями новых воинов Шансона, которые управились с трофеями. Несколько бывших рабов щеголяли в полных доспехах карателей. Ещё почти три десятка имели вражеские топоры и шлемы. Благородный Волкул пояснил, что так он премировал тех, кто лично убил хотя бы одного врага. Причём, к последним относились и те, кто добивал обезоруженных пленников.

Раненых отправили в Шансон и занялись оприходованием новых трофеев. Все пять захваченных кораблей перевозили составные части осадных машин. Это подтолкнуло Феоктистова к мысли о штурме Гринеберга. Вражеская цитадель надоела уже, как назревший чирей. К тому же сил теперь было чуть ли не в десять раз больше, чем у блокированных храмовников. Благородный Волкул чувствовал себя неловко от того, что за всю войну потерял всего одного галла. Да ещё пятеро его всадников получили ранения. А ведь будущие родственники, ценой своей крови спасли от рабства и Канантон. Поэтому он первым предложил свою помощь. Седой Торин тут же поддержал. Хотя с трудом выпрямил избитую спину.

Окончательно же решил вопрос подход отряда из Шансона, вместе с которым прибыл незнакомый суровый крестоносец. Сэр Уильям представил его как самого короля Ратибора Львиное Сердце! Похоже, монарший оруженосец уже оправдался перед своим сюзереном. Вольные владетели, за исключением Айвенго, тут же слегка задрали подбородки, показывая, что не склонят головы даже перед наместником императора. Но и тот не стал чваниться. Поприветствовал каждого кивком головы и попросил относиться как к равному им рыцарю. Это галлам понравилось. Лишь сэр Уильям смотрел на короля с каким-то немым обожанием.

Не откладывая дела в долгий ящик, перетащили трофеи и павших под стены Гринеберга. Наконец-то смогли отпустить «вольных стрелков», измаявшихся в блокаде. Впрочем, разбойники ещё остались на тризну по погибшим. Её устроили на руинах посада. Выяснилось, что Айвенго, во главе ста тридцати трёх человек, тоже затопил пять кораблей с двумя с половиною сотнями карателей. Но потерял лишь пять неопытных гладиаторов! (В плен его отряд тоже не стал никого брать). С тракта доставили двадцать шесть погибших. А всего огню предали тела семидесяти пяти воинов. Вот только валькирий на этот раз никто не увидел.

Король Ратибор оказался поистине находкой для разношёрстного войска. Вновь оказавшись среди воинов, он словно помолодел. Даже аккуратная тёмно-русая борода выглядела к месту. Только вот какая-то мудрая стариковская улыбка нет-нет да и возникала на загорелом волевом лице тридцатидвухлетнего монарха. У него, как и у князя Ратмира, были пронзительные льдисто-голубые глаза, взгляд которых подстёгивал не хуже командного окрика.

По совету короля всех пеших воинов экипировали в доспехи карателей, от чего толпа сразу начала походить на древнеримскую когорту. Так же сир Ратибор научил союзников собирать и использовать трофейные палинтоны и «скорпионы». Благо в Трое получил хорошую практику работы с ними. Помог организовать проведение боевых тренировок личного состава. А когда под Гринеберг прибыл ещё и сэр Жан Дыб-Кальвадосский, со своим «копьём», в сборном войске сложилось даже маленькое братство крестоносцев.

Вот только сэр Волк очень не хотел терять людей ещё и при штурме. Горечь за каждого павшего буквально грызла его. Поэтому он придумал свой сумасшедше-самоубийственный план. Для начала, с помощью короля, организовал грамотную осаду Гринеберга. Затем, вместе с братцем Бьорном, отобрал из войска десятку особо ловких сорвиголов. В том числе и выздоравливающего Спартака. К тому времени гасконец уже женился на «непримиримой» Ольгерте, которую освободил из рабства своей отвагой. Да ещё и серебра им на свадьбу добыл. Но перед тем как увезти новобрачную к себе в горы, решил ещё немного повоевать у удачливого сэра Владимира.

За одним из поворотов Орна имелась маленькая скальная стенка, подобная той, на которой стоял Гринеберг. Вот по ней сэр Волк и начал гонять своих «боевых альпинистов». Сначала они учились лазать лишь в холщовой одежде. Затем начали брать небольшой груз. Последовательно – верёвку, кинжал, меч или топор. А Борьн сразу начал тренироваться с «Ягереном». Под конец второго месяца тренировок уже уверенно лазили по скале в кожаных куртках-плетёнках, с оружием и бухтой верёвки. Да ещё и ночью.

Наконец, Феоктистов решил, что отряд «альпинистов» готов. Вечером 6 мая 6701 года согласовали порядок штурма. Король должен был командовать боем у ворот Гринеберга и контролировать работу осадных машин. Сэр Гром возглавил атакующую пехоту, а бронированная конница галлов составила резерв. Они должны были ворваться в крепость после падения моста.

Ночью войска начали подъем по скальной дороге. С крепости выдвижение было малозаметно, от чего применение камнемёта с северной башни и баллисты с надвратной оказалось малоэффективным. К тому же воины шли рассредоточенно, прикрываясь щитами. Конники также поодиночке просочились наверх и до поры залегли вместе с конями. Наиболее заметным был лишь подъем и сбор осадных машин. На них-то тамплиеры и сосредоточили все свои залпы. Что бы снизить их эффективность, король начал выдвигать к стенам небольшие, постоянно меняющиеся отряды лучников. Эти выстрелы в темноте тоже не могли похвастать меткостью. Но зато нервировали и отвлекали обороняющихся.

Под прикрытием боя у ворот, «альпинисты» скрытно вскарабкались по скале и камням южной стены цитадели. Снизу их страховал ещё один отряд галльских лучников. Но всё обошлось. Первые поднявшиеся ликвидировали двух наблюдателей, оставленных сэром Боргом на «неприступном» участке. Затем верхолазы соединили все верёвки в две длинные, с помощью которых подняли с пляжа сначала свои шлемы и щиты, а затем ещё и лучников. Отряд сразу же превратился в полноценную штурмовую группу.

Как не хотелось сэр Волку разбивать её! Но пришлось, что бы одновременно атаковать боевые машины в северной и надвратной башнях. Без них-то и обычный штурм имел шансы на успех. Разделились. Ульфхеднар приобнял «родственника»:

– Бьорн, на тебе северная башня. Нужно заткнуть этот долбанный палинтон. Не подведи, братишка!

Они дружески стукнулись лбами. А затем Феоктистов дополнительно мазнул чело викинга пальцами, смоченными в своей крови (всё же ободрался на скальном подъёме). У того аж плечи распрямились:

– Я не подведу, брат!

Двумя ураганами промчались группы по практически не охранявшимся восточной и западной стенам. Ворвались в башни, перебили расчёты боевых машин. И даже сумели открыть крепостные ворота. Измаявшиеся галлы и пехота бросились внутрь. После короткого жаркого боя, Гринеберг пал. Подавляющий перевес – он и в Африке подавляющий перевес.

За пленение самого сэра Борга де Гринеберг король установил денежное вознаграждение – десять экю за живого, и три за мёртвого. Но хитрый настоятель, с ещё двумя храмовниками, успели укрыться в донжоне. Там, в верхней комнате, служившей Боргу спальней, содержалась и рабыня Эммилия. Бой на стенах и в переходах замка уже завершался, когда стало ясно, что кто-то заперся в центральной башне. Для крестоносцев ситуация привычная. Король тут же выдвинул к донжону и на окружающие стены лучников, с задачей «загасить» бойницы внутренней цитадели. Так что выстрелов оттуда можно было не опасаться. А вот со взятием башен всегда возникали проблемы. Впрочем, подтянувшиеся остатки «альпинистов» помогли решить затруднение.