Снова это слово. Доверие. Почему он был сегодня одержим этим словом?

Она вздохнула и разжала пальцы на коленях.

— Хорошо. Если ты думаешь, что я могу больше, тогда с чего я начну? Превращу воду в пыль?

Высшая жрица всегда начинала с этого. Забрать магию из воды, выжать ее, оставить в чашке пыль для кого-то еще. Вода в пыль. Все другие жрицы могли это сделать, редким не удавалось. Рэя ни разу не смогла. Ей удавалось опустошить половину чашки и оставить грязную воду.

Уриэль покачал головой.

— Нет. Я слышал об этом трюке, но магия не любит забирать жизни. Это первая ошибка в учении твоей Высшей жрицы. Если будешь учиться у меня, мне нужно, чтобы ты поняла, что все, что ты знаешь, перевернется. Все о магии в Соборе идет из места тьмы и боли.

— Боль закаляет разум, — отчеканила Рэя. Она слышала это миллион раз. — Только из тьмы может идти магия, особенно в разуме человека, который клонит к хаосу.

— Ах, да, сколько раз я слышал слова Мириам? — Уриэль закатил глаза. — Магия приходит из разных мест. Может она быть из боли? Да. Но ты борешься с естественным порядком вещей, чтобы мир исполнял злые деяния.

Ей нужно было увидеть это, чтобы поверить.

Эта мысль проступила на ее лице. Уриэль подвинулся, вытащил из-за спины стеклянное пресс-папье со стола. Это был идеальный круг, дно было отрезано, чтобы предмет стоял на ровной поверхности.

Он отдал это ей.

— Возьми. Преврати в бабочку, как ты сделала до этого.

Он знал, что бабочка была живой. Тот маленький трюк много раз приводил к наказаниям от Высшей жрицы.

Рэя глубоко вдохнула и успокоила разум. Превратить одно в другое было сложно. Его сила горела в ее ладони, она взяла больше, чем уместилось бы на большом пальце. Ладонь болела от запястья до пальцев.

Она прошептала одно слово силы:

— Корпосис.

Она видела чары лишь раз. Она еще не пыталась менять одно в другое. Шарик трепетал в ее руках.

— Посмотрим, — Уриэль привел ее в чувство.

Он опустился перед ней, сжал ее ладони своими. Опасные когти были опасно близко. Она невольно заметила, что когти вместе выглядели как опасные клетки для птиц, сияющие даже в свете факела.

Она не знала, почему задержала дыхание. Рэя знала, что было в ее ладони. Легкая сияющая бабочка сидела, наверное, рядом со стеклянным шаром. Она не могла поменять физический облик предмета, но могла создать бабочку, когда хотела.

Но, когда она разжала пальцы в его пальцах, там не было бабочки из света. Стеклянный шар стал стеклянной бабочкой, которая двигала крыльями вместе с биением ее сердца.

— Хм, — он хмуро посмотрел на бабочку в ее ладони.

Он не был впечатлен? Рэя не делала так раньше, но тут была бабочка из стеклянной сферы!

Она была в восторге, а он портил момент. Она хотела убрать от него ладони и прижать маленькое существо к сердцу. Оно не заслужило его «хм» без интереса. Оно только начало жизнь.

Она открыла рот для спора, но он поднял стеклянную бабочку и осторожно опустил на подлокотник ее стула. Бабочка трепетала, но была слишком тяжелой, чтобы взлететь.

Уриэль опустил в ее ладони скомканную бумагу и сжал ее пальцы.

— Еще.

Она не умела только одно. Зачем он заставлял ее повторять?

— Еще раз, — он посмотрел в ее глаза.

— Зачем мне тебя слушаться?

— Доверься мне, Рэя.

Она сделала это снова. Комок пергамента стал бумажной бабочкой со словами на крыльях. Потом она сделала из платка шелковое насекомое с крыльями, которые двигались так, словно оно было под водой. Последний раз был с ручкой, которая стала твердой бабочкой с чернильными развевающимися крыльями.

И когда ему было уже нечего вложить в ее ладони, он смотрел на насекомых на подлокотнике, хмурясь.

— Хм.

Опять этот звук. Рэя недовольно фыркнула.

— Что это значит? Ты говоришь «хм», но не объясняешь, что думаешь. Почему ты заставляешь меня делать это?

— Настоящая магия не подчиняет мир. Ты уговариваешь магию делать то, что ты хочешь. Просишь вежливо, как старого друга, или даже умоляешь ее помочь тебе. Так создается истинная сильная магия. Ни одна жрица из тех, кого я встречал, не знала, как это делать, потому что вас научили не просить о помощи, — он указал на бабочек. — Ты попросила мир о помощи, чтобы создать это. И моя сила давала тебе возможность сделать это.

Бумажная бабочка взлетела, хлопая крылышками, опустилась на ее плечо. Она ощущала связь с небольшим созданием. Больше, чем она считала возможным.

Уриэль поймал бабочку ладонями с когтями и опустил на ладони Рэи. Он нежно сомкнул ее ладони, посмотрел в ее глаза.

— Преврати обратно.

— Не хочу.

— Почему?

Она пыталась подобрать слова. Объяснить желание продолжить жизнь бабочки. А потом Рэя выпалила:

— Она не заслуживает смерти. Пусть живет, и судьба решит, что с ней делать.

Уриэль раскрыл свои пальцы, и бабочка взлетела снова. Она летала над их головами, пока он смотрел на лицо Рэи.

— Потому ты другая, Рэя.

— Почему? — она знала, почему, но хотела услышать от него. Просто чтобы знать. Что кто-то еще видел, почему она всегда боялась жить с собой.

— Жрицы и алхимики учили тебя, что смерть и боль — единственные способы создавать магию, — он отпустил ее ладони и встал. — Ты создавала магию с жизнью долгое время, да?

Он протянул ладонь к ней, но Рэя не взяла ее. Она встала сама и гордо расправила плечи.

— Никто это не знал и не видел.

— Давно ты делаешь это?

— С тех пор, как выучила первое заклинание. Только в тайне, когда знала, что никто не видел, что я делала, — Рэя вспомнила всех бабочек, которых создала. Все сияющие создания света, а порой создания из теней, которые улетели в мир. Она дала им жизнь, потому что они это заслужили.

Или потому что она не могла терпеть столько смерти вокруг. Всю боль и ненависть Собора, которые кипели в ее теле. Это горело в голове, и она хотела выпустить это.

Потому творила.

Кусая губу, Рэя смотрела на дверь. Она хотела сбежать от понимающего взгляда. Она хотела побыть одна, чтобы тревога охватила ее голову подальше от его глаз.

Никто не знал. Никто не мог знать, или Высшая жрица лишила бы ее способности колдовать.

Но Высшей жрицы тут не было. А Уриэль смотрел на нее так, словно она наконец-то поступила правильно.

Она подавила тревогу и посмотрела в его глаза.

— Что дальше?

Он усмехнулся.

— Вернись к своим жрицам, но не рассказывай о том, что мы тут делаем. Нас ждет работа, и я думаю… Может, только тебе из всех жриц я могу доверять.

Рэя не знала, было ли это хорошо, или это было концом всего, что она знала.

ГЛАВА 21

Несколько дней прошло без слов от Уриэля. Рэя делала, как сказали. Она ждала, что он позовет ее, но с предвкушением, а не опасением.

Другие жрицы пытались выяснить у нее детали. Почему она вернулась в крови? Она сказала, что это была не ее, и они не нашли раны на ее теле, так что случилось?

Он не говорил ей скрывать это, но Рэе казалось, что она должна была. История, которую она рассказала жрицам, была разбавленной версией правды. Некоторые из них приняли это и кивали. Другие, как Холли, пристально смотрели на нее.

Они ощущали запах лжи за милю. Они хотели всю правду, но она не могла им это рассказать.

Другие Жути поделятся своими жизнями со своими жрицами. Или нет. Не Рэе говорить им, как добиться их доверия.

И ей казалось, что она принимала хрупкую тайну к груди. Она отличалась от остальных. Она доказала, что была достойна внимания и времени. Впервые в жизни кто-то хотел ее, а не кого-то еще.

Разве нельзя было приберечь это немного дольше? Она надеялась, что могла.

Прошло два дня после того, как она создала жизнь из ничего. Она прошла в сад. Все собрались там, у фонтанов и на скамейках.

Они не болтали о чем-то важном, так они делали, когда им становилось скучно в коллективе. Рэя не участвовала в этом. Многие переставали говорить, когда она входила в комнату, но они не сделали так в этот раз.