Так как карета была без окон, я не поняла, где расположена городская тюрьма, хотя уже неплохо ориентировалась в Эвалете. Когда меня выгрузили, я очутилась перед железной дверью в два человеческих роста. Мы находились на закрытой и безлюдной территории, ограниченной монументальными стенами из серого гранита.

Вверх убегала гигантская каменная башня, её зубчатый венец подпирал небо – голубое, бездонное. Сердце полоснуло болью: когда в следующий раз я увижу это небо, вдохну воздух свободы? Страшное предчувствие терзало душу – очевидно, меня надолго замуруют в камере.

Конвоиры двигались по мрачным коридорам, освещённым факелами, затем мы спустились вниз по винтовой лестнице…

Свою проклятую магию Фейгерон не отключил даже в тот момент, когда мы очутились в крошечной одиночной камере. Это был каменный мешок с охапкой соломы в углу.

- Подумайте над своим поведением, юная леди, - жестоко усмехнулся мужчина.

Граф и стражники удалились. Загрохотала железная дверь, противно заскрипел засов. И только после этого ко мне вернулась речь. Я едва не заорала от отчаяния и злости. Фейгерона я уже ненавидела всеми силами души. А также гадкого дейра Таширо. Почему-то ни капли не сомневалась, что именно он употребил своё влияние и связи, чтобы отомстить мне.

Но нет, не буду кричать и плакать.

По этой камере можно было сделать всего три шага туда и обратно. Я долго не решалась сесть на охапку соломы. В моём-то шикарном платье! Тяжёлый винно-красный шёлк мерцал в полумраке, золотая кайма блестела…

Я обречённо вздохнула. Мне явно здесь не место!

Принялась нервно ходить туда-сюда по камере. В маленькое окошко, расположенное в самом верху каменного мешка, проникали солнечные лучи. Они сияли высоко над моей головой, как символ утерянной свободы. Даже если поднять руки и подпрыгнуть, я бы всё равно до них не дотянулась.

Кто меня спасёт? Сколько дней я проведу в тюрьме?

Подозреваю, судебного разбирательства, о котором заявил граф, не будет. Возможно, я даже ничего и не нарушила – ещё неизвестно, правду ли говорил Фейгерон. Он воспользовался своим положением, чтобы силой увезти меня.

Друзья будут в полном недоумении, когда не обнаружат меня ни в офисе, ни в моей спальне в таверне. Сомневаюсь, что налоговик сообщит им, где я нахожусь. Дейр Тукс мог бы прояснить ситуацию, если бы рассказал Боженке и Ивану Ивановичу, какой опасный гость сегодня ко мне пожаловал. Но додумается ли Тукс это сделать?

Метаться по крошечной камере у меня уже не было сил. Каменный пол, вроде бы, и не был залит водой, однако он настолько пропитался влагой, что вскоре мои атласные туфли потемнели и промокли. Ну всё, после тюрьмы их только выкинуть.

Я всё-таки опустилась на тюк соломы, мысленно оплакивая платье, подаренное Норманом. Сейчас колкие соломинки оставят тысячу затяжек на драгоценном шёлке…

Как же не везёт мне с платьями!

Тут же отметила, что ещё не приблизилась к границе отчаяния, раз переживаю из-за испорченной обуви и одежды.

Хочется верить, что в остальном я буду более удачливой, и смогу выбраться из тюрьмы.

Если меня законопатили сюда по указке Таширо… Интересно, через сколько дней он решит, что достаточно со мной поквитался? Когда успокоится? И в каком состоянии я буду к тому моменту? Даже одни сутки в этом каменном мешке дорого мне обойдутся!

Я сжалась в углу камеры, обхватила колени руками. У меня уже зуб на зуб не попадал, пронизывающая сырость пробирала до самых костей. Где мой Пончик? Он такой мягкий, горячий… Погреться бы о его пушистый бок!

А милый Норман, наверное, уже далеко – где-нибудь за границей королевства. Нет никакой надежды, что он меня вытащит из этой дыры.

Да и как он узнает, что я опять попала в беду?

Норман

Его Величество разрешил Норману немного задержаться, чтобы уладить дела, но испытывать дальше терпение короля уже было нельзя. Надо отправляться в путь, в проклятый Лилирад, который, как выяснилось, когда-то назывался Цветным Миром.

Стоило Норману на секунду отвлечься от рабочих вопросов, как его мысли улетали к Мари. Он снова ощущал на руках вес её тела, видел яркие глаза девы, чувствовал нежный аромат.

Какая же она лёгкая, невесомая! И как ему было приятно прижимать её к груди. Так бы и носил на руках бесконечно…

- Ваша светлость, я повторил попытку, но результат тот же, - отчитался маг-портальщик, вернув герцога на землю из мира сладких фантазий.

Норман посмотрел на карту, разложенную на столе в кабинете.

Не зря горная гряда за Кристальным рубежом внушала ему опасение. Так и есть, где-то в горах находился сильнейший источник излучения. Возможно, это было месторождение минерального кракарунда, известного своими волшебными свойствами.

Когда дворцовый маг попытался открыть портал прямо в селение Лилирад, у него ничего не получилось. Сильные помехи гасили голубую воронку, она в одну секунду стягивалась до размера медной монеты и тут же исчезала.

Возникшее препятствие задержало герцога ещё на пару дней, он разрабатывал новый план экспедиции. Таким образом, прошло уже пять суток с момента, когда стало известно о Цветном Мире, а счастливый жених до сих пор не отправился в путь.

Но тянуть бесконечно нельзя, король уже негодует. Придётся стартовать завтра утром.

Норман с досадой подумал, что никак не закончит дело с графом Даксаниром. Маг-чаровник до сих пор гулял на свободе и, возможно, потихоньку проворачивал какую-то новую аферу. Норман собрал уже достаточно доказательств, чтобы прижать мошенника к стене. Однако сейчас опять придётся покинуть город, и дело Даксанира снова подвиснет.

Друг герцога, лунный дракон Реймонд, женатый на прелестной иномирянке Насте, рассказал, что в чужом мире существует интересное выражение: «незакрытый гештальт».

Норман понимал, что это оно самое. Даксанир – его незакрытый гештальт. Герцог не успокоится, пока не разберётся с мошенником. То, что наглый граф, обворовавший казну, разгуливает на свободе, приводило его в бешенство.

Норман вызвал мэра и вручил ему свитки с цифрами, которые взял накануне первой поездки. А мэр с поклоном протянул коробку с изображением шкодной мордочки туффона.

- Что это?

- Пончики. Обязательно их попробуйте, милорд. Нам их поставляет хозяйка таверны на улице Пресвятой Матильды. Эта дейрушка настоящая умелица, и собой хороша. Она приносила свои изделия в мэрию, устроила дегустацию, и мы решили разместить у неё заказ. А рецепт пончиков дейра, наверное, получила от иномирянки Мари Лотт, помните, мы о ней говорили? Дева открыла собственное рекламное бюро и так активно прославляет выпечку подруги, что скоро пончики станут фирменным знаком Эвалета.

Герцог Арлегонский открыл коробку. Удивительно, что мэр тоже говорит ему о деве, о которой он сам думает день и ночь. Так получается, что Мари для него теперь повсюду…

- Но эти пончики – засада невероятная! – с чувством пожаловался глава города. – Из-за них мне уже пришлось заказать новый мундир. Старый не застёгивается. Но вам-то, милорд, это не грозит. Вы молоды и очень спортивны.

Не успел герцог распрощаться с воркующим мэром, из которого комплименты так и сыпались, как в кабинете появился управляющий и сообщил озабоченно:

- Ваша светлость, некая Боженка Танаган уже два часа добивается вашей аудиенции. Не знаем, что с ней делать. Просим уйти – не уходит. Говорит, что это дело государственной важности и речь идёт о горожанке по имени Мари Лотт. Не снизойдёте ли вы до этой несчастной, ваша светлость? Она поклялась, что останется у ворот, пока вы её не примете.

Глава 18. Атака спецназа

Норман и Боженка

- Ваша светлость! Милорд, извините, что я вас беспокою… Пожалуйста, помогите, умоляю! Только вы сможете это сделать!

Брюнетка с изумрудными глазами бросилась в ноги Норману, обеими руками схватила его за руку и припала к ней в поцелуе. Юбка пышным колоколом осела на пол и вздыбилась вокруг талии женщины.