Мысль о древнем городе набирала силу и расцветала, пока не стала намного важнее всего, что происходило там, где светит солнце. Его сияние несло зло: дневная звезда была маяком беды, светильником, который поможет врагам Эрнистира найти и уничтожить ее народ. И только в самых глубинах горы, среди корней земли, недоступных для жестокой зимы, где все еще жили боги и герои прежних времен, они могли чувствовать себя в безопасности.
Сейчас Мегвин стояла над этим фантастическим городом – ее городом, – и ее наполняло огромное чувство удовлетворения. Впервые с тех пор, как ее отец король Ллут отправился сражаться со Скали Острым Носом, на Мегвин снизошли мир и покой. Да, каменные башни и купола в скалистом каньоне внизу не слишком походили на наполненный воздухом летний город из снов, но не вызывало сомнений, что перед ней творение нечеловеческих рук, к тому же находящееся в местах, куда с незапамятных времен не ступала нога ни одного эрнистирийца. И если здесь жили не ситхи, тогда кто? Разумеется, иначе и быть не могло, и это не вызывало сомнений.
– Мегвин? – позвал Эолейр, скользнув в полуоткрытую дверь. – Вы где? – Услышав беспокойство в его голосе, Мегвин мимолетно улыбнулась, но так, чтобы он ничего не заметил.
– Здесь, разумеется, граф. Там, где вы велели мне оставаться.
Он подошел к ней и, встав рядом, посмотрел вниз.
– Боги камней! – сказал он, качая головой. – Это настоящее чудо!
Мегвин снова улыбнулась.
– А чего еще можно ждать от такого места? Давайте спустимся и отыщем тех, кто здесь живет. Вы же знаете, что нашему народу очень нужна помощь.
Эолейр осторожно на нее посмотрел.
– Принцесса, я очень сомневаюсь, что там кто-то живет. Вы видите движение внизу? И нигде нет света, если не считать наших факелов.
– А с чего вы взяли, что Мирные не могут видеть в темноте? – заявила она, рассмеявшись над глупостью мужчин вообще, и даже таких умных, как граф Эолейр.
Сердце так отчаянно колотилось у нее в груди, что смех грозился вот-вот вырваться на свободу. Безопасность! Какая головокружительная мысль! Кто или что сможет причинить им вред в объятиях древних защитников Эрнистира?
– Хорошо, миледи, – медленно проговорил Эолейр. – Мы немного спустимся вниз, если этой лестнице можно доверять. Но ваши подданные за вас беспокоятся… – он поморщился, – и я тоже. Мы должны быстро вернуться в пещеру. Мы всегда можем прийти сюда снова, прихватив с собой еще людей.
– Конечно. – Мегвин махнула рукой, показывая, как мало ее волнуют его доводы.
Они вернутся сюда со всеми ее людьми и навечно здесь поселятся, и тогда ни Скали, ни Элиас, ни пропитанные кровью безумцы, живущие наверху, не смогут до них добраться.
Эолейр взял Мегвин за локоть и с почти смешной осторожностью направил к лестнице. Ей же ужасно хотелось броситься вниз по вытесанным из грубого камня ступеням. Разве мог кто-то причинить им здесь вред?
Они спускались, точно две маленькие звезды в громадную пропасть, и пламя их факелов отражалось от бледных каменных крыш внизу. Эхо их шагов разгуливало по огромной пещере, отскакивало от невидимого потолка, бесконечное число раз повторялось и возвращалось к ним легким топотом, подобным шороху бархатных крыльев миллиона летучих мышей.
Несмотря на завершенность, город походил на скелет. Соединенные между собой дома были отделаны каменными плитками самых невероятных цветов, от белоснежного до бесконечного многообразия оттенков песочного, жемчужного и пепельно-серого. Круглые окна смотрели на гостей невидящими глазами, улицы из гладко отполированного камня напоминали следы улиток, расползшихся в разные стороны.
Когда они добрались до середины лестницы, Эолейр остановился и прижал руку Мегвин к своему боку. В свете лампы его лицо, на котором застыло беспокойство, было почти прозрачным, и ей вдруг показалось, что она может прочитать все его мысли.
– Мы зашли слишком далеко, миледи, – сказал Эолейр. – Ваши люди наверняка уже нас ищут.
– Мои люди? – переспросила Мегвин, отодвигаясь от него. – А разве они и не ваши тоже? Или вы теперь стоите намного выше простого племени напуганных жителей пещер, граф?
– Вы прекрасно знаете, что я совсем не это имел в виду, Мегвин, – резко ответил он.
«Мне кажется, я вижу боль в твоих глазах, Эолейр, – подумала она. – Неужели необходимость подчиняться безумной женщине причиняет тебе страдание? Как я могла быть такой дурой и любить тебя, зная, что могу рассчитывать лишь на вежливую снисходительность в ответ».
– Вы можете уйти, когда пожелаете, граф, – сказала она вслух. – Вы во мне сомневались. Теперь, возможно, боитесь встретиться с теми, чье существование отрицали. Что же до меня, я никуда не собираюсь уходить и спущусь в этот город.
Изящное лицо Эолейра наморщилось от раздражения. Когда он невольно испачкал подбородок сажей из лампы, Мегвин неожиданно стало интересно, как она сейчас выглядит. Долгие часы одержимости, когда она искала, копала, сражалась с засовом на огромной двери, всплыли в ее сознании, точно полузабытый сон. Сколько времени она провела внизу, в недрах горы? Мегвин с нараставшим чувством ужаса посмотрела на свои руки с засохшей грязью – она действительно должна выглядеть как сумасшедшая – но принцесса тут же с отвращением прогнала эту мысль. Разве подобные мелочи имеют значение в такой знаменательный час?
– Я не могу позволить вам здесь заблудиться, леди, – наконец сказал Эолейр.
– Тогда идите со мной или заставьте меня силой вернуться в ваш жалкий лагерь. – Неожиданно ей самой не понравились собственные слова, но она не стала забирать их назад.
К ее удивлению, Эолейр нисколько не рассердился, на его лице лишь появилось выражение усталого понимания. Боль, которую она видела на нем раньше, никуда не делась, скорее спряталась где-то глубоко, просочившись на лицо.
– Вы мне обещали, Мегвин. Перед тем как я открыл дверь, вы сказали, что примете мое решение. Я не думал, что вы не держите слово. Ваш отец никогда не нарушал свои клятвы.
Мегвин обиженно от него отстранилась.
– Не нужно попрекать меня отцом!
Эолейр покачал головой.
– И все же, миледи, вы обещали.
Мегвин стояла и смотрела на Эолейра, что-то на его осторожном умном лице зацепило ее, и она не бросилась вниз по лестнице, как собиралась. Внутренний голос потешался над ее глупостью, но она ему не поддалась.
– Вы только частично правы, граф Эолейр, – медленно проговорила она. – Если вы не забыли, вам не удалось самому открыть дверь и мне пришлось вам помочь.
Он внимательно на нее посмотрел.
– И что?
– Компромисс. Я знаю, вы считаете меня упрямой или еще того хуже, но мне по-прежнему нужна ваша дружба. Вы прекрасно служили дому моего отца.
– Значит, сделка, Мегвин? – без всякого выражения спросил он.
– Если вы согласитесь, чтобы мы спустились до конца лестницы – до того места, где мы сможем ступить на выложенную плитками улицу города, – я развернусь и пойду с вами… если вы этого хотите. Обещаю.
Усталая улыбка коснулась губ Эолейра.
– Вы обещаете, да?
– Клянусь Стадом Багбы. – Мегвин прикоснулась грязной рукой к груди.
– Здесь, внизу, вам бы лучше поклясться Черным Куамом. – Из его длинных волос, собранных в хвост, выскользнула черная лента и осталась лежать на плечах. – Хорошо, меня совсем не привлекает перспектива тащить вас вверх по лестнице против вашей воли.
– А вы бы и не смогли, – заявила довольная Мегвин. – Я слишком сильная. Давайте, пошли быстрее. Как вы сказали, нас ждет мой народ.
Они начали молча спускаться, Мегвин наслаждалась безопасностью теней и скалистых гор, Эолейр погрузился в собственные мысли. Они внимательно смотрели под ноги, чтобы не оступиться, хотя лестница была достаточно широкой. Ступеньки, выщербленные и с трещинами, выглядели так, будто земля постоянно ворочалась в беспокойном сне, но работа мастеров, великолепная и изысканная, производила огромное впечатление. Свет лампы вырывал из темноты сложные рисунки, которые, пересекая ступеньки, поднимались на стены над лестницей, изящные, точно побеги молодых папоротников или крошечные перышки колибри. Мегвин не удержалась и с довольным видом повернулась к Эолейру.