В тот вечер мы просидели за столом почти до ужина. Когда начало темнеть, гости ушли, а Адель погнала меня отдыхать в спальню.

– Не скажешь, зачем мне уставший муж? – сказала она, подталкивая меня к кровати. – Мне он нужен сильным! Поэтому ложись и отдыхай. У тебя есть время для отдыха.

С отдыхом ничего не получилось. Не знаю, как другие, но я не могу оставаться спокойным, когда меня раздевает красивая и желанная девушка. Поэтому я притянул жену к себе и доказал, что для неё у меня остались силы.

– Никогда больше не поверю в твою усталость, – сказала Адель, когда всё закончилось, и мы лежали в обнимку. – Кирен, давай не будем вставать? А сохранность еде я наколдую и отсюда.

– Толку-то, – возразил я. – Слуги унесут обратно.

– Точно устал, – вздохнула жена. – Когда ты устаёшь, начинаешь плохо соображать. Наши подавальщики не меняются, поэтому нетрудно мысленно их предупредить. Но я сделаю по-другому. Мне Эмма уже показала много своих хитростей. Ничего серьёзного, но воздействия полезные, и их нет в нашей книге.

Я не стал допытываться, что она придумала, потому что сильно потянуло в сон.

– Не вздумай заснуть! – принялась тормошить жена. – Ещё слишком рано. Лучше что-нибудь расскажи, а то мы мало с тобой общаемся.

– И о чём тебе рассказать? – сдерживая зевоту, спросил я.

– Расскажи о своей семье. Когда ты рассказывал о своей жизни, говорил только о женщинах.

– Нет у меня желания о них рассказывать, – сказал я правду. – Так получилось, что у меня не было тёплых отношений с родителями. Когда оканчивал школу, сильно поругался с отцом. Виноват был он, но я по молодости не сдержался. Он не простил, а вскоре я ушёл из семьи. Когда учился в Университете, зарабатывал на жизнь сам. Было очень трудно, но я не просил у них помощи, а они её не предложили. Прошло двадцать лет, но мы так и не встретились. Отец хорошо зарабатывает и они получают пенсии, поэтому в деньгах не нуждаются.

– А откуда ты это знаешь, если к ним не ездил? И что такое пенсия?

– Когда появилась квартира в столице, ко мне приехала сестра, – объяснил я. – Она переписывалась с матерью, так что я был в курсе их дел. А про пенсию я расскажу в другой раз.

– Ну хорошо, ты поссорился с отцом, но мать?Если ей писала сестра, наверное, мог написать и ты?

– Мог, но не писал. Родителей не выбирают, но самыми лучшими их считают только маленькие дети. А они обычные люди со своими достоинствами и недостатками. У матери были два достоинства: она очень вкусно готовила и следила за моей учёбой. Никаких нежностей или других проявлений материнской любви я не видел. У неё была своя жизнь, а у меня – своя, и они почти не соприкасались. Так что мне было нечего и незачем ей писать.

– А сестра?

– Сестру я люблю, хотя она дурочка, каких поискать. Но она очень добрый и отзывчивый человек, и я всегда был для неё любимым братом. Вот такая у меня была семья.

– Слуги принесли ужин, – прислушавшись, сказала жена. – Всё, я защитила его и от порчи, и от пропажи.

– И что же ты сделала? – поинтересовался я.

– Увидишь, – засмеялась она, – точнее, услышишь.

Действительно, через час я услышал чей-то вопль и потребовал объяснений.

– Помнишь, как в Ларга ударила молния из меча? – спросила Адель. – Здесь то же самое, только слабее. Заорали не от боли, а от неожиданности.

– Ты долго думала? – спросил я. – Чтобы больше не было таких глупых шуток со слугами. Если захочешь над кем-нибудь так пошутить, выбери равного по силам и положению. А перед подавальщиком нужно извиниться. И нечего на меня так смотреть! Хотя бы соври, что это получилось случайно, и дай несколько монет.

Она на меня обиделась и перебралась спать на край кровати. Я всё-таки встал в туалет и заодно запер двери, после чего опять забрался в кровать и уснул. Мы очень рано легли спать, поэтому оба рано проснулись. Я хотел заняться вчерашним ужином, но был схвачен женой, причём она знала, за что хватать, чтобы я забыл обо всём на свете, кроме её прелестей. Закончив постельную баталию, мы отправились утолять голод.

– Что хорошего в том, что ты так рано встаёшь? – спросила она, когда поели и опять вернулись в кровать. – Все спят, и в комнатах темно. Может, зажечь лампу и почитать?

– Не стоит портить глаза. И потом эти светильники сильно воняют, а сейчас холодно, чтобы открывать окна. Когда появится время, сделаем нормальный свет. Давай лучше полежим, и ты расскажешь о себе.

– В моей жизни было мало интересного, – сказала Адель. – Дочерям уделяют мало внимания, даже если их любят. Их учат грамоте и этикету и заботятся о нарядах, но это работа учителя и слуг, а родители всё внимание уделяют сыновьям, особенно наследнику. В нашем замке не было девчонок подходящего возраста и положения, поэтому приходилось дружить с мальчишками и играть в их игры. Здесь быстро пресекли бы такое непотребство, но на севере многие женщины владеют оружием и это не считается позором. А потом погибли родители, и за мной вообще перестали присматривать, что хотела, то и делала, пока не приехал опекун. Здесь я тоже была никому не нужна. Поселили в комнаты, обеспечили всем необходимым и забыли. Позапрошлой зимой я напомнила о себе сама. К тому времени уже округлилась в нужных местах, поэтому перестала быть для мужчин пустым местом. Таким уже можно ходить на праздники и балы. Иной раз берут и более молодых, но они приезжают только с родителями.

– И что же ты отколола? – спросил я.

– Ничего особенного, – улыбнулась она. – На одном из балов зимнего праздника пригласила тебя на танец. Ты не дружил ни с кем из девушек, и никто из них не стремился попасть в твою кровать. Всех интересовал не младший принц, а наследник. А мне ты нравился, вот я и подумала... А ты отказал, и довольно грубо. Чего мне тогда стоило не зареветь... Наверное, помогла злость. В южном дворце есть коридор, где собираются те, кому срочно понадобилось... тепло, вот я туда и отправилась. Заарканю, думала, кавалера и пусть хоть за портьерой... А там на весь коридор один слабый фонарь, поэтому видно плохо. Мужчину от женщины отличить можно, а вот внешность разглядишь только под фонарём. Я недолго ждала, пока в коридоре появился один из кавалеров. Вцепилась в него не от желания, которого не чувствовала, а из боязни, что он сейчас уйдёт. Он и так ушёл, но перед этим высказал своё мнение о молоденьких дурочках с севера, которым непременно подавай принца. Это был твой братец, который возвращался от отшившей его дамы и был не в самом лучшем настроении. На мою беду в тот коридор заглянуло несколько дворян. Герт не сдерживался, поэтому им было всё слышно. На следующий день о моей неудачной попытке заполучить в кровать хоть одного из принцев судачили все местные сплетники. Помнишь графиню Барнель? Так вот, эта стерва, когда я гуляла в зимнем саду, посоветовала мне заняться не принцами, а их отцом. Понятно, что для этого совета она выбрала такой момент, когда поблизости было много придворных.

– Тебе от меня одни неприятности, – сказал я. – Смотри, уже светает.

– Я боюсь, Кирен! – всхлипнула Адель. – Я впервые в жизни счастлива, но моё счастье висит на волоске. Ты наполнил мою жизнь смыслом и даришь тепло и радость, но эти походы в другой мир держат меня в постоянном страхе! А теперь ещё и жрецы!

– Сегодня же займусь нашей защитой, – пообещал я. – Кстати, ты тоже будешь носить бронежилет. Не нужно плакать: это вредит твоей красоте и нашему ребёнку. Я не меньше тебя хочу, чтобы закончились неприятности, поэтому стараюсь не рисковать. Встаём, а то сейчас придут слуги. Не забыла, что за вчерашнее нужно извиняться?

– Ладно, дам ему деньги, – пробурчала надевавшая платье жена, – а извиняться не буду. Может, у вас и не так, а у нас господа не извиняются перед слугами. Тебя не поймут и только сильнее испугаются.

Позавтракав, я связался с Сигаром и Гератом и предупредил, чтобы шли на посадку. О карете с эскортом договорился вчера, а Бродера решил не брать. Я немного задержался, поэтому в карету сел самым последним.