Тихий, но, тем не менее резкий, звон кухонной утвари разбудит кого угодно! Сквозь поблёскивающий серебром тюль, льётся яркий солнечный свет, от чего вся комната приобретает какой-то розовый оттенок. На часах половина восьмого! "Не жена, а будильник какой-то!" –  проворчал в полголоса наш герой, отвернувшись на другой бок, от настойчивости навалившегося на него солнца. Однако, взаимопонимание с Морфеем было нарушено, и стало очень жаль времени. В свои тридцать девять лет он находился на таком уровне социальной активности, которая не позволяла подолгу нежиться в постели, на пятый день, после отпуска. Ну, по крайней мере, он сам так о себе воображал. До него вдруг донёсся запах яичницы с беконом, и он окончательно решил, что "ему пора."  Потянувшись, он вдруг подумал, что в отличие от своих друзей, которые рассказывают, как их по утрам раздражают жёны, он не может о своей Светлане сказать того же. Все двенадцать лет брака он ждал, что вот-вот наступит кризис. Но кризис всё не наступал и не наступал…

Герой, снова потянувшись, одним прыжком соскочил с кровати и начал разминку, которую проделывал каждое утро уже много лет. Сегодня понедельник, а значит, шеф сначала пойдёт по цехам со своими заместителями и, лишь к 11:00, начнёт планерку, к ней должен был готовиться наш герой с 9:00 до 11:00. но он, по привычке, всё подготовил в пятницу и мог на работу не являться до этой планёрки. Укоренившееся в нём чувство ответственности, перемешанное с прагматизмом, и создали для него этот щадящий график по понедельникам.

  Растираясь полотенцем после душа, герой придирчиво разглядывал своё отражение  в зеркале. Стройность и упругость тела бывшего чемпиона края по боксу, указывала на правильность выбранного комплекса упражнений по утрам, а седина, проступившая кое-где в густых каштановых волосах, придавала простому русскому, с носом-картошкой, лицу героя некоторое благородство. Меж тем, как в школе, из-за некоторого сходства его лица с мультяшным героем, будущего чемпиона окрестили Иванушкой-дурачком, подтолкнув к боксу. Внутренне, себя он ощущал человеком добрым, но твёрдым, что, в полной мере и отражал взгляд его карих, глубоко посаженных глаз.

   Войдя на кухню, он взглянул на чуть поправившуюся, но всё ещё стройную, с копной рыжих, вьющихся волос, со взглядом, как-то из-под ресниц, жену и опять подумал, что своей привлекательности она так и не потеряла за все эти годы совместной жизни "А может быть это просто моя субъективная оценка?" Он, почему-то при взгляде на неё, всегда видел ту, бежавшую много лет назад, по ступенькам мединститута, после выпускного, в ливень и заскочившую к нему под зонт, визжащую девчонку. Вспоминал и головокружение от её глаз, под сенью своего зонта и удивлённо-хитрые глаза прохожих, давно уже идущих без зонтов…

– Кость, ты сегодня надолго? – прервала Светлана его общение с умным человеком.

– Да нет, по графику, А что?

– Пашку сегодня отдадут – автобусы из лагеря детей привозят.

– А почему так рано? Смена только полторы недели идёт!

– Да у них опять карантин какой-то, видно фруктами отравились. Больше не будем в августе ребёнка отправлять в лагерь.

– Ну, ты звякни, я в любом случае, после двух подскочить могу. А это даже хорошо, что он вернётся так рано.

– Почему? Деньги-то мы за всю смену заплатили.

– Да Бог с ними, с деньгами!  Мне вчера сообщили, что поисковиками обнаружены останки моего прадеда, недалеко от города. Он всегда у нас пропавшим без вести считался, а тут, гляди-ка, нашли, даже копию части его письма прислали! Завтра утром все втроём и поедем!

– И ты молчал? Как тебе не совестно?– однако, этот упрёк не омрачил окончания их солнечного завтрака и супруги, обмениваясь задорными колкостями, подошли к входной двери.

    Поблагодарив за завтрак и ритуально чмокнув в щёчку свою любимую, он привычно влился на своём не новом, но ухоженном Форде в поток трудового люда, спешащего на работу в бесконечных утренних в пробках. Однако ему не нужно было стоять в этих пробках, вместе со всеми. Работа его была не в центре, а на окраине города и, потому никто ему не мешал ему спокойно добраться до второго дома – завода вовремя.

   Шеф, против обыкновения, находился у себя в кабинете, дверь была открыта и весь этаж слышал, как он распекает кого-то по телефону визгливым голосом.

– Костя, ты мне нужен, зайди, нет, это я не Вам. В общем, чтобы завтра претензия была готова! – прокричал шеф, вращаясь на стуле и олицетворяя собою динамичность, не смотря на тело, набравшее лишнего веса, во втором браке и принявшее округлую форму да пухлые щёки, которые обвиснув, внесли в его образ нечто тяжёлое, бульдожье. Уголки глаз шефа были, несколько опущены, что придавало лицу жалобно-просящее выражение, скрывающее страшного хищника. Директор   Константина, Стас тоже был жертвой школьных "дразнилок" и пристального внимания "плохих мальчиков", из-за сходства с тигрёнком в чайнике, однако, по причине патологической лени и трусости, предпочитал дружить с нашим героем, прикрываясь его успехами в боксе. Пару лет назад он бросил жену, любимую им ещё со школы, с четырнадцати летним сыном, ради модельной внешности хваткой девицы, не к добру оказавшейся на соседнем кресле в самолёте и теперь был женат вторым бездетным браком, изменившим его до неузнаваемости. Он не только стал стильно одеваться, сменил круг друзей и интересов, но ещё и прибрал к рукам, в доверительное управление, все акции завода, через свой трастовый фонд, сменил главного бухгалтера, главного экономиста и начальника охраны завода.

   Отключив трубку, он вскочил, а потом грузно плюхнулся обратно в свое удобное кожаное кресло, которое было предметом шуток коллектива всего завода. Когда-то одногодки, одноклассники и одногруппники вместе пришли на завод, где, в итоге, Константин стал главным инженером, а друг его Станислав,– директором. В лихое время им удалось перепрофилировать завод, изменив технологический цикл и систему управления, что вывело завод на качественно иной уровень и влиться в рынок. Для этого Константину пришлось провести реконструкцию старых немецких прессов, полученных ещё в тридцатые годы и модернизировать под них всё остальное оборудование завода. Константин по праву гордился этой своей огромной работой, давшей людям высокую зарплату и предсказуемое будущее.

– Что это там у тебя за падение производства? – начал Станислав,  думая явно о чём-то другом.

– Так заказчики отказываются – брак делаем! – рутинно-скучно отозвался Константин.

– Да какой еще брак может быть у кровельного железа?  Ты руководить, просто, разучился… – произнёс шеф, каким-то отрешённым видом в пол голоса, в задумчивости перебирая карандаши в своём организаторе.

– На изгибах гофра – сталь переазотированная, рвётся, как бумага и толщина гуляет. Из металлолома хорошей стали не бывает!

– Зато, дешёвая –  как-бы про себя промолвил шеф и, подойдя к окну, уставился немигающим взглядом вдаль.

– Ну, потому и дешёвая. Заказчики такую не хотят. У нас в контрактах всё четко прописано. Верни прежних поставщиков сырья и всё наладится… – Константин оживился и почувствовал, что начинает горячиться.