– Нет, пап, чего-то с ним не то… Бродит, как неприкаянный, по двору, а глаза такие… такие тоскливые, что у собаки бездомной, – сказала девочка постарше, которая была выше своей сестренки на целую голову.

– Устал, верно, с дороги, – пожал плечами мужчина. – Может, переучился. В Москве ведь, знаешь, школы какие…

– Какие?

– Ну, как тебе объяснить? Заумные.

– Как это?

– Ну, это когда ум за разум заходит, а кушать все равно хочется.

– Он не очень-то похож на голодного, – младшей сестренке тоже хотелось высказаться. – Просто… просто он какой-то растерянный весь, как будто из леса пришел. Дикий какой-то, как Маугли.

– Ты что, отозвалась старшая, – в Москве, знаешь, сколько народу живет? Глупая!

– Знаю, много их там. Ну и что? Нас же там нет! Таких, как мы, он никогда не видел. Вот и одичал сразу. Да, пап? В этом смысле он дикий?

– Мегаполис, – мужчина грустно улыбнулся, – это понимать надо… Он не дикий, он – комнатный.

– Комнатный дикарь! – фыркнула старшая девочка. – Из Москвы!

– Там живут несчастные, – неумело пропела младшая, изображая на лице страдание, – люди-дикари…

– На лицо ужасные, – приглушенно продолжили все трое нестройным хором, – добрые внутри.

И дружно рассмеялись, позабыв о приличиях, чем привели таскающегося по двору, как лев по клетке, Ромку в крайнее замешательство. Он грозно шмыгнул носом, развернулся к соседям спиной и решительно ступил на дедово крыльцо.

На террасе стояло красивое старое кресло, обитое кожей, и Ромка присел на него, предавшись раздумьям. Здесь было прохладно, тихо и уютно. Кресло оказалось достаточно глубоким, чтобы окружающий мир потерял свое значение или, как минимум, видоизменился.

И с чего это, собственно, он взял, что соседи смеются над ним? Мало у них своих забот. А может, они просто хотят обратить на себя его внимание. Ищут расположения. Скорее всего, так оно и есть.

Ромка улыбнулся своим мыслям, от которых на душе посветлело. Завтра он познакомится с этими хохотушками – их сальный папочка его не интересует, – и тогда посмотрим, кто из них смеется лучше. Он может порассказать девчонкам такое, отчего у них уши мигом очебурашутся. И вот когда их глаза полезут на лоб…

Нет, он не станет над ними смеяться. Он даже не усмехнется, ни один мускул не дрогнет на его лице. Благородство манер и глубина ума не позволят ему и намеком выказать свое превосходство. Они и без того все поймут, конкретно. Москва, дорогие мои, это вам не Козельск!

С последним Ромкиным выводом формально были вполне солидарны и сестры-соседки, которые, между прочим, вовсе не были такими уж хохотушками, как могло показаться с первого взгляда, скорее даже наоборот. Смех был нечаянным и не в укол Ромке, а с чистой радости понимания друг друга с полуслова, от доброго любопытства.

Все правильно, девчонкам страсть как хотелось познакомиться с юным москвичом и произвести на него хорошее впечатление. Им хотелось того же, чего хотелось Ромке, только никто из них ни за что в этом не признался бы. Увы, так устроен мир – все простое почему-то оказывается чрезвычайно сложным…

На следующий день мать Ромки уехала обратно в Москву, Ромка с дедом ее проводили, а уже к вечеру роковая тройка скучилась для упряжи на старте своих приключений – на лавочке у дома девчонок. Дикарь оказался совсем не комнатным, а вполне компанейским, сестры не выглядели забитыми провинциалками. Общий язык был найден уже спустя четверть часа.

С этой самой неформальной, как выяснилось впоследствии, встречи, все и началось, причем события стали разворачиваться так стремительно и непредсказуемо, что не всякому триллеру за ними угнаться. Не верите? Ну и правильно. Мы тут тоже поначалу не верили, пока вся эта лихо закрученная кутерьма невероятных фактов не треснула нам по темечку со всего маху вот этой самой рукописью, что сейчас перед вами, которую доставил в редакцию один из очевидцев происшествия.

Глава 2. ЗАГОВОР

Итак, все началось с того, что господин Сидиром, московский тинэйджер, пребывая в компании двух девчонок, с которыми едва познакомился, разглагольствовал о виртуальной реальности, пытаясь объяснить юным провинциалкам, какая это замечательная вещь. Знал он о ней очень много, но больше все чувственно, в мыслях, а вот слов у него не хватало. Мир управляемой фантазии, мир чужого воображения, который создали практичные люди, быстро становился твоим благодаря «умной» машине. В этот мир можно было войти и жить в нем.

– Понимаешь, – обращался он к Оле, которая была ближе ему по возрасту, – это кино, где ты сама участвуешь. Ты можешь взять там себе любую роль, а захочешь – будешь режиссером, и все актеры станут тебя слушаться. Понимаешь?

Оле не хотелось признаваться, что ничего в этом не смыслит, а потому она кивала головой, не произнося ни слова. Аленка тем временем болтала ногами и мечтала о том, чтобы попасть в сказочный дворец, который она только что нарисовала себе в своем воображении. Дворец охраняли суровые стражники с копьями и никого внутрь не пускали. Надо знать заветные слова, чтобы пропустили, и Аленка сейчас их на ходу сочиняла.

Ромка догадывался, что его не понимают, но ничего не мог с этим поделать. Как рассказать то, что можно только показать? Показать, а затем уже и ощутить. И войти внутрь… Удивительное дело, но помогла ему объяснить Аленка, которой надоело слушать непонятные и потому скучные вещи. Она вежливо дотронулась до руки своей старшей сестры:

– Оль, а Оль…

– Ну что тебе? – бросила та снисходительно. Вот еще, мол, лезет, фитюлька эта, вечно она только мешает. Сейчас опять ляпнет какую-нибудь глупость.

Не успела она так подумать, как фитюлька и ляпнула:

– Оль, а ты не знаешь, какие слова надо сказать, чтобы стражники тебя во дворец пропустили?

– Какие еще стражники, какой дворец? Ты что, белены объелась?

Конечно, Оля не была грубой и злой девчонкой, которые постоянно капризничают и лупят кошек ногами. Просто ей очень уж хотелось поставить на место маленькую сестренку. Удовольствия она от этого не испытала, а вот раздражение возросло. Тем более что Ромка вдруг крайне обрадовался. Он нашел объяснение виртуальной реальности:

– Игра! – Ромка был удивлен, как все оказалось просто. – Вы же играете?.. Ну, вот. А как? Вы сначала все выдумаете про себя, а потом рассаживаете ваших кукол, или что там у вас, за столом, строите для них дворец, принца там приводите, еще кого… И тут – то же самое. Только выдумка ваша – на экране монитора, как по телевизору. Люди на экране двигаются так, как вы захотите, делают то, что вы им прикажете. Дворцы возникают по вашей воле, вы их сами строите. И вам самим тоже можно там побывать… Правда, это сложнее – нужна специальная аппаратура. Теперь понятно?

– Теперь все ясно, – заявила Оля. – Ты говорил, что туда – ну, на экран – можно поместить кого хочешь и что угодно?

– В том-то и дело! Если тут у вас вместо настоящего стола игрушка, то там можно любой стол заказать, скатертью его покрыть, а сверху загрузить любыми продуктами, настоящими!

– Как настоящими? – удивилась Аленка. – Скатерть-самобранка, что ли?

– Ну, не совсем настоящими, конечно… Но выглядят как настоящие. Они всамделишние для тех людей, которые там, в мониторе, бегают. И они могут их натурально есть. Вот тут как в кино… А можно просто играть, только не так, как вы привыкли, а по-серьезному.

Допустим, – Ромка закатил глаза, – ты в джунглях. На экране – охотник, лианы там всякие, деревья. Отовсюду выпрыгивают звери – тигры там, леопарды. Прямо на тебя! И ты, то есть этот охотник, должен успеть вовремя сделать выстрел. Попал – хорошо, жди следующую зверюгу, промахнулся – тигр тебя тотчас разорвет на части. Охотника того, конечно, за которого ты играл… А то монстры выползают, роботы, оборотни, – ты и против них сражаешься. Круто, да?

Тут Оля, похоже, слегка позавидовала Ромке и нечаянно произнесла роковую фразу, которой в ту минуту не придала значения. А зря. Есть вещи, шутить с которыми не просто опасно, а просто нельзя.