Необходимо определить и подчеркнуть роль любви-агапэ в западной и русской религиозной мысли, в частности, в её метафизике и философии и богословии. Поэтому целью монографии является поиск способов интеграции философского и богословского исследовательских подходов к исследованию любви-агапэ, а также контекстуализация и выделение концептуальных и духовных аспектов, которые наилучшим образом представляют любовь-агапэ, т.е. выявить значение и роль агапэ как божественной любви в западной и русской религиозной философской мысли XIX-XXI веков. Чтобы достичь этого мы использовали междисциплинарный подход, который позволяет сравнить взгляды представителей западной и русской религиозной мысли в XIX-XXI веках.
Мыслители этого периода редко ограничивались каким-либо схоластическими настроения в строгом отделении богословия от философии. Они свободно включали литературу и данные современных наук в их анализ любви-агапэ.
Наш выбор авторов определяется значимостью их вклада к продвижению религиозной мысли в России и за рубежом. Это также объясняет количество мыслителей, которых мы включили нашу работу. В связи с богатством их интеллектуального и духовного опыта в работе мы постоянно ссылаемся на их содержательные, оригинальные и наиболее откровенные идеи касающиеся темы Божественной любви-агапэ.
Методология нашего исследования включает метод философской компаративистики, сравнительный метод и аналитический метод. Исследование фокусируется на конкретных идеях русской религиозной мысли, авторами которых являются великие мыслители, каждый из которых представляет собой целое поколение, отец С. Сахаров [90], А. Лосев [42, 43, 44,45,46,47,48,49,50], отец Г.Флоровский [137, 138, 139, 140, 141], М.Помазанский [168,169, 170, 171], митрополит Антоний (Блум) [115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123, 124] и С. Хоружий [99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107]. Эти русские мыслители не так известны в западном научном сообществе. Они иногда критиковали догматы католической церкви, которые отличаются от православного учения, однако их христианское знание развивалась в интеграционной плоскости.
Данная монография предназначена для аспирантов, преподавателей вузов гуманитарного профиля, специалистов в области теологии, истории философии, религиозной философии, истории богословия, этики и философии культуры и широкого круга читателей, интересующихся вопросами философии и теологии любви.
Принципом отбора материала для монографии является проблемно-хронологический принцип. В случае с некоторыми авторами нам пришлось ограничиться выбором некоторых их работ, поскольку некоторые из данных авторов были поразительно продуктивными (например, В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Н. Булгаков и т. д.). Анализ всех их работ умножил бы неприемлемо объем данной работы. По этой причине мы последовательно опускали работы великанов современной русской духовной литературы, таких как Ф. Достоевский, Л. Толстой и другие. После надлежащего анализа и размышлений мы синтезировали полученные идеи и стремились передать их понятным и доступным языком, который, конечно, зависит от предмета, который подвергается анализу. Мы посвятили значительную часть первой главы тому, чтобы представить анализ сущности и аспектов любви-агапэ, а также для обеспечения общей ориентации и разъяснения основных понятий агапэлогии.
Выбор большого числа авторов является результатом долгих, тщательных размышлений и исследований. Чтобы осветить новизну западной и русской религиозной мысли середины XIX- XX вв., её представителей и её универсальное значение, нам нужно было рассмотреть наиболее выдающиеся и своеобразные творческие умы этого периода. Большое количество авторов и разнообразие их представлений хорошо отражают интеллектуальные возможности русской религиозной философии в плане разработке агапэлогии как отдельной философской науки.
Структура работы. В введении содержится обоснование актуальности темы исследования, обозначена проблема и цель, принципы отбора материала и читательский адрес. В первой главе рассмотрена проблема идейно-теоретических источников развития представлений о любви-агапэ в историко-философском аспекте. В второй главе было проведено исследование пространства западной философской мысли (первая половина XX века), а в третьей и четвёртой – пространства русской философской мысли (XX век – начало XXI века). В заключении подведены итоги представленного теоретического исследования, а также подчёркивается необходимость создания агапэлогии как независимой науки в рамках философского и теологического знаний.
Глава 1. Идейно-теоретические источники развития представлений о феномене любви-агапэ в пространство философской мысли
1.1. Отличие любви-агапэ от других форм любви
В современной западной философской, околофилософской и теологической литературе наблюдается впадение в крайности при попытке интерпретации любви-агапэ: первая крайность состоит в трактовке данного термина только на основе Библии, прежде всего Евангелия, [156] без учета того, что исторически впервые термин «агапэ» используется в античной философии, в первую очередь, в трудах Платона, которые весьма повлияли на формирование христианского учения о любви-агапэ как Божественной любви. Другая крайность состоит в том, чтобы трактовать любовь-агапэ лишь в контексте половых отношений. Происходит своеобразная редукция агапэ к эротической любви [183]. Любовь-агапэ трактуется лишь как частная форма половой любви, что противоречит сущность любви-агапэ и традиции ее философских коннотаций. Как представляться, любовь-агапэ пытается преодолеть данные крайности.
По мнению автора монографии, дать определение любви-агапэ без включения в это определение Бога невозможно. Автор фундаментального труда «Определение любви: философское, научное и теологическое взаимодействие» Томас Оорд дает объяснение тому, почему он включает в свое определение любви Бога [162]. Источником любви-агапэ может быть только Бог. Христианство есть религия любви-агапэ. Любовь-агапэ есть полнота, совокупность духовного совершенства. Раскрывается любовь в самом человеке, в глубинах его сердца, которое есть бездна внутреннего мира. Эта идея получила развитие у современных исследователей любви-агапэ, полагающих, что одно из основных достижений христианской религии состоит в том, что любовь-агапэ обитает в сердце как конечная реальность [160, 163].
Для обозначения любви греческий язык более богат, чем русский и содержит, как минимум, четыре основных термина, а именно такие формы концепта любви, как эрос, филия, сторге и агапэ. Они отображают в концепте любви различные смысловые аспекты. Как отмечает в своей статье Р. Г.Апресян, «в отдельных случаях к этой, ставшей стандартной, лексической четверице добавляются: любовь-мания (μανία/ mania, т. е. одержимость, страстное увлечение) и даже любовь-латрейя (λατρεία/latreia, т. е. благоговейное поклонение, культовое служение). Действительно, в словарях древнегреческого языка содержатся все эти слова, и в разъяснениях к четверице первых среди их разных значений непременно указывается «любовь» [4]. Любовь – мания (μανία) означает безумную, страстную любовь. Любовь-латрейя (λατρεία) есть служение, предполагающее квази-поклонение объекту любви, ставшему «кумиром». Как любовь-мания (μανία), так и любовь-латрейя (λατρεία) почти не интересовали византийских философов, поэтому данные понятия не будут входить в объект нашего исследования.
Четверица форм любви активно использовалась византийскими и русскими религиозными философами. Но ряд вопросов, связанных со спецификой смыслового содержания четырех греческих слов-уровней любви в восточной патристике, не был поставлен. Поэтому следует рассмотреть более подробно смысл каждого из этих уровней любви, .
Любовь-эрос, или amor concupiscentiae. Данное понятие используется для обозначения чувственного желания, страстного влечения к кому-либо. Слова «έραν», «ἔρως» почти не встречаются в книгах Ветхого Завета, и их вовсе нет в книгах Нового Завета. Нужно заметить, что термины «ἔρως», «έραν» нашли себе место в наследии восточной патристики. Византийские философы «Григорий Нисский, Николай Кавасила, Симеон Новый Богослов и другие пользуются этими терминами (έραν – О.П.) для обозначения высшей любви к Богу» [95, c. 430]. По мнению автора исследования, активное использование византийскими философами терминов «ἔρως», «έραν» обусловлено тем, что данные авторы находятся под опосредованным через неоплатоников влиянием Платона, для которого цель бессмертной души, движимой эросом, состоит в мистическом созерцании абсолютного «прекрасного само по себе, прозрачного, чистого, беспримесного, не обремененного человеческой плотью, красками и всяким другим бренным вздором… божественно прекрасного… во всем его единообразии» [74, c. 137-138]. К негативным ценностям эротической любви необходимо отнести плотскую страсть, похоть в многообразных ее разновидностях: блуд, прелюбодеяние, сексуальное влечение к представителям одного пола и т. д. В речи Аристофана в платоновском «Пире» эти страсти описаны в рамках мифа об андрогине: «Мужчины, представляющие собой одну из частей… двуполого прежде существа… охочи до женщин, и блудодеи в большинстве своем принадлежат именно к этой породе, а женщины такого происхождения падки до мужчин и распутны» [74, c. 118-119]. Следование негативным ценностям приводит к тому, что грань между противоположностями «любви» и «не-любви» стирается. Они разделяются одним «шагом» сознания, одним порывом чувств. Когда человеку говорят «я люблю тебя» – это также субъективно и не может вызывать доверия, как и слова «я ненавижу тебя». Человек, так говорящий, неосознанно, подсознательно относится к другому человеку по принципу «приятнонеприятно», «комфортнонекомфортно». Здесь нет ни «Я», ни «Ты», а есть образ своего, автономного «Я», который далёк от истинного «Я». И есть иллюзорный и переменчивый образ «Ты» (на самом деле «Оно») не менее далёкий от истинного «Ты». Эрос всегда кратковременен, и быстро происходит его самодеструкция. Если человек стремится к истинной любви, то переходит на второй уровень любви, т. е. уровень любви-филии. Данная многоуровневость любви характерна только для любви людей, живущих на земле и не характерно для Царства Духа.
