Воспоминания нахлынули на меня. Глупо улыбаясь, я расхаживал по дому и заглядывал во все углы. Вот за кроватью старинная швейная машинка «Зингер». Раритет. Сейчас за такие бешеные деньги дают. Правда, я проломил крышку, когда скакал на ней, изображая будённовца и свалившись с крыльца. Но ведь главное ― это механизм. Смахнув пыль с машинки, я не увидел в крышке никакой дырки ― «Странно, она же была вот в этом самом месте. Не мог никто её так незаметно заделать. Наверное, бабушка поменяла крышку, взяла у кого-нибудь из соседей от такой же, но сломанной машинки». Это объяснение меня вполне устроило, но вспомнились другие странности, с которыми я уже столкнулся. Подумать о них я не успел, бабушка позвала к столу.

Пока я уплетал мои любимые блинчики с творогом и густой домашней сметаной, Тётьмань во дворе делилась новостью с соседкой:

– Нюра, слышь? Радость у меня ― внучок приехал. Да, Митенька. Заходи вечерком, посидим, наливочки выпьем. Только обязательно заходи, посмотришь, как он вырос, важным таким стал. Заходи.

«Ну вот ― я улыбнулся про себя ― вот и вино, первый ингредиент комплекта. А вечером будет гулянка со старушками». И вдруг холодок пробежал у меня по спине ― соседка-то, бабушка Нюра, умерла лет пять назад.

– С кем это ты там разговаривала? ― стараясь не подавать вида и как бы невзначай, спросил я, когда бабушка вернулась в дом.

Тётьмань сначала замерла, а потом улыбнулась:

– Ты уж прости меня, внучок. Скучно мне одной, без подружек. Вот я и представляю, что они ещё живы, разговариваю с ними. Радостью делюсь, когда она есть.

– Значит, вечером к нам никто не придёт?

– Да кому ж приходить. Вот только если Танька заглянет, что напротив ― бабушка запнулась ― ну дом её напротив нашего. Ох и девка, беда. Горячая она. Но ты с ней не связывайся, от неё добра не жди.

– Ну вот, помяни чёрта, он тут как тут.

На пороге стояла розовощёкая, кровь с молоком, девушка. Постепенно склоняющееся к закату солнце, светило ей в спину и делало невидимым лёгкое ситцевое платьице, которое было на ней. Яркие лучи создавали волшебный ореол вокруг стройного силуэта. Мне даже на мгновение показалось, что они просвечивают и сквозь неё.

– Баба Маня, я слышала, к вам внук приехал.

– А тебе что за дело? Иди, Танька, иди, позже зайдёшь, потом как-нибудь.

– Да мне только спросить. Я хотела телефон свой показать. Он у меня сломался, звука нет. Может, ваш внук посмотрит?

Предлог для знакомства я оценил. Сотовая связь пропала у меня, когда я отошёл от Лесного всего на километр. В такой глуши, как Акимовка, связи ещё не было, и не знать этого девушка не могла. Вот и вторая часть отпускного комплекта.

– Здравствуйте ― произнёс я.

Лёгкий порыв ветра прошелестел по комнате. На мгновение всё исчезло и вновь появилось. У меня создалось впечатление, будто кто-то щёлкнул выключателем. Я решил, что это последствия теплового удара и продолжил:

– Ну, пойдёмте, посмотрим, что у вас там случилось.

Девушка обрадованно заулыбалась и чуть ли не вприпрыжку пошла во двор.

– Митенька, не ходи.

– Тётьмань, я не надолго, только посмотрю. Надо же помочь такой симпатичной девушке.

– Ох, погубит она тебя.

Глаза старушки были так печальны. Она смотрела на меня, как будто прощаясь. На минутку мне стало не по себе, но не пойти за такой манящей фигуркой я не мог.

Стремительно идущая впереди девушка ― Танька, как назвала её бабушка ― привлекала меня не только вполне реальной перспективой отпускного романчика. Все жители деревни, которых я видел до сих пор, были какими-то полуживыми ― серые застывшие лица, неторопливые движения, сливающиеся с фоном фигуры. Танька же ― полная противоположность. Яркая, энергичная, она вызывала доверие, и не пойти за ней было невозможно. Честно говоря, я надеялся получить от новой знакомой объяснение всем странностям, которые произошли с момента моего приезда. Спросить о них у своей бабушки я как-то не решался, потому что она сама казалась мне немного странной.

– Мы так и не познакомились. Меня Таней зовут.

– Очень приятно. Дима.

«Девушка так и не поздоровалась» ― отметил я про себя и вдруг понял, что вообще ни разу не слышал этого обычного и простого слова за все несколько часов, которые я находился в этом странном селе. Тем временем, почти бегом, мы перешли через улицу и вошли в новый добротный дом напротив. Меня несколько удивило, что в явно недавно поставленном строении не была применена ни одна из современных технологий. Создавалось впечатление, что этот дом вчера взяли и перенесли из прошлого века.

Первым делом Таня бросилась закрывать ставни и задёргивать занавески на всех окнах.

– А то в комнаты жар с улицы попадёт ― объяснила она свои действия, хотя солнце уже склонялось к закату.

– Ну что, давай телефон, посмотрим, что с ним случилось.

– Ой, а я не помню, куда его положила.

Девушка щёлкнула выключателем, развеяв полумрак, образовавшийся после зашторивания всех окон, подошла к небольшому холодильнику пятидесятых годов и достала бутылку водки. Налив стакан до половины, она взяла с комода небольшой пузырёк и добавила из него несколько капель. «Это для вкуса» ― пояснила она. Слегка пригубив, она передала стакан мне ― «Давай, за знакомство».

Вкус напитка был довольно странным. Немного приторный, с запахом одновременно и перца, и мяты. Зато, выпив его, я почувствовал необычно мощный прилив сил. Пристально глядя мне в глаза, девушка подошла вплотную, расстегнула несколько верхних пуговичек на платье и впилась в мои губы. Это меня немного покоробило, столь бурного начала я не ожидал…

Такого у меня не было никогда, Татьяна была неутомима и неистощима. Как только мои силы подходили к концу, она спаивала мне очередную порцию своего эликсира, и мы продолжали. Очнулся я только на рассвете, когда запели петухи. Моей новой знакомой уже не было, но примятая подушка рядом со мной была ещё тёплой. Немного озадачил найденный на ней длинный седой волос, но сейчас мне было не до этого.

Чувствовал я себя отвратительно. Голова гудела как с похмелья, а тело ныло, как будто меня всю ночь били палками. С трудом сев на кровати, я обнаружил, что сил подняться у меня нет. Рядом, на полу, лежало знакомое платье. Вчера, в порыве страсти, не справившись с пуговицами, я порвал его, но сейчас оно было совершенно целое.

– Митенька ― услышал я голос бабушки.

Окна были распахнуты, и зов доносился оттуда. Я попытался ответить, но только пошевелил губами, голоса не было.

– Иду, иду ― неожиданно прокричала бабушка, как будто услышала меня.

Старушка появилась в комнате через секунду. Она словно влетела в неё, что никак не вязалось с её возрастом. Вместе с ней ворвался и холод. Но странное дело, он как будто придал мне сил. Теперь я уже хоть и с трудом, но самостоятельно поднялся.

– Вот окаянная ― Тётьмань всплеснула руками ― что она с тобой сделала, на тебе лица нет.

Закинув мою руку на свою согнутую спину, бабушка, с силой, неизвестно откуда взявшейся, потащила меня на улицу. Я едва успел схватить свою, брошенную на пол одежду.

– Да не видит тебя никто, не беспокойся.

Действительно, по улице прошли несколько человек, но ни один даже не повернулся в нашу сторону.

– Говорила я тебе ― продолжала причитать моя спасительница ― не связывайся с горячими. Они всю силу у тебя выпьют. Они оттого и горячие, что чужой силой питаются и оттого молодеют. Кому кровь нужна, а кому семя. Хорошо, хоть с собой не утащила.

– Куда ― хотел спросить я, но не смог открыть рта.

– Куда, куда… известно куда.

С огромным трудом забравшись на высокое крыльцо, мы почти вползли в комнату. Я повалился на бабушкину перину, а Тётьмань стала так же, как Танька вчера вечером, затворять ставни и двери. И вновь какие-то пузырьки, капли, незнакомые напитки. Всё поплыло перед глазами, и я провалился в небытие.

***

Сон смешался с явью. То темнота и мечущиеся по комнате тени, то крик петухов и голос Таньки ― «Димочка, куда же ты пропал? Иди ко мне». Среди всего этого бабушка, машущая то ли веником, то ли кочергой. Какое-то варево, банки, бутылки и шёпот ― «Выведу я тебя отсюда внучок, выведу». Пустой киот ― как я раньше не обратил на это внимания ― и лица, лица, лица. Мужские и женские, старые и молодые, знакомые и чужие ― они все мелькали перед глазами, беззвучно о чём-то просили и исчезали, растворяясь во мраке.