— Прости. — В глазах вновь блеснули слезы, не те горькие и скорбящие, а те, что рвутся наружу, когда слов уже не хватает. — Я такая эгоистка, да? — Она усмехается.
В памяти вновь всплывают лица Рио и Макото, улыбающиеся, той самой снисходительной, отеческой улыбкой. И Шига, испуганный, пустым взглядом смотрящий сквозь решетки камеры в зале суда, словно только осознавший всю ситуацию, все то, что он успел натворить за эти месяцы.
Теперь она, наверное, успокоилась. Весь этот побег за преступником был вовсе не ради отмщения, а просто для того, чтобы разобраться, чтобы успокоить саму себя… Она не жалеет, что начала ту игру, горько лишь от того, что из-за ее рвения пострадали другие люди.
Майки вздыхает, прилегая своими губами к ее, мягким, с кровавой трещинкой, от осеннего холода. Ненавязчиво, практически невесома, просто для того, чтобы она знала — он рядом и ни в чем ее не винит.
— Я люблю тебя, пусть даже ты и эгоистка. — Парень усмехается, заправляя пушистую прядь волос ей за ухо, глядя в столь родные глаза. Она та, кто стал ему с роди кислорода, та, которой он может доверить любую тайну и та, кого он готов защищать от любых обстоятельств. — В этом мы с тобой похожи.
За окном, громко ударяясь об стекло, шел ливень. Серый, промозглый. Такой печальный и густой, скрывающий соседние здания за своей мокрой, простирающейся над всем Токио, шторой.
Этот дождь походил на ее душу. Такую же истерзанную, печальную, но одновременно уютную, родную. Глядя на которую хотелось взять теплое пуховое одеяло, укутавшись в него с головой, приготовить горячего шоколада, и сидеть у окна, глядя на стекающие по окну крупные, прозрачные капли.
Уютная, избитая обстоятельствами, самая родная и самая сокровенная… Душа, так похожая на ливень токийской осени…
========== Я останусь с тобой ==========
— Майки, мне немного некомфортно с закрытыми глазами… — Девушка морщилась, нервно дергаясь от каждого шороха.
— Я почти закончил, не дергайся, не могу засунуть. — Парень сосредоточенно щурился, прикусывая нижнюю губу.
— Больно! — Шатенка вскрикивает, чувствуя неприятную, резкую боль, бьющую прямо в голову, руки сжимают мятую ткань диванного покрывала, отвлекая от неприятных ощущений.
— Прости… Еще немного осталось. — Он выдыхает, в попытке снять напряжение. — Все! Снимай.
Тиша тяжело дышит, стягивая с себя темный зимний шарф, выполнявший роль повязки.
Она сидела на диване в комнате Майки, перед большим настенным зеркалом. Лицо чуть покраснело. На носе и щеках осталась небольшая вмятина от тугой повязки.
Сегодня она пришла к парню с ночевкой и, дабы скрасить холодный вечер, Манджиро предложил сыграть в «парикмахеров» и поделать друг другу прически. Первой испытуемой стала Тиша… Ее густые волосы, цвета топленного шоколада, были собраны в высокий хвост прямо на макушке, видимо парень пытался создать что-то с родни «пальмочки», той самой детской прически, которую наверняка делали всем девочкам в младших классах. Только вот этот хвост едва ли походил на ту самую заветную «пальму», больше смахивая на гнездо аиста, кривым клубком висевшим на верхушках деревьев.
— Ну как тебе? — Широкая клыкастая улыбка красовалась на миловидном лице блондина, явно гордящегося своими навыками.
— Пообещай, что я останусь единственной жертвой твоего парикмахерского искусства. — В попытке проткнуть «куст» пальцем, вновь вздыхает девушка, уже предвкушая свои попытки расчесать этот кавтун.
Майки обиженно дуется, садясь рядом с любимой, немного пододвигая ее к краю дивана.
— Попробуй лучше.
Тиша усмехается, протягивая Майки повязку, вставая. Ей нравились эти его странноватые, временами детские замашки. Нравилось, как он дуется на нее по пустякам, но потом неизменно лезет с поцелуями, в попытке помириться, а она то вовсе и не злилась. За все эти месяцы, что они вместе, она ругались всего однажды, тогда они крупно повздорили, в тот день, когда Тиша решила наведаться в тюрьму к Шиге… 31-го октября.
Ее руки нежно перебирали золотые пряди, а разум уже давно нырнул в пучину воспоминаний.
***
От стен высокой тюрьмы веяло холодом и дело было вовсе не в осени, окутавшей Токио. Просто от этих высоких, серых стен с железной проволокой так и несло скорбью. По ту сторону — удивительно тихо, ни криков, ни ругани, не молитв о спасении, ничего, хотя, почему-то, Тише казалось, что именно такие шорохи должны сопровождать застенье, так она тайком обзывала тюрьму.
Высокие двери, перед которыми, собственно, и стояла девушка, громко скрипнули, открываясь. У входа ее встретил консьерж, указавший дорогу к небольшому коридору, в котором ее вновь встретили, но уже знакомое лицо.
Детектив Акайо Хоммо выглядел хорошо, без веселой, подбадривающей улыбке на лице, мужчина держался ровно, соответствуя статусу.
Вчера вечером Тиша позвонила ему, прося помочь в этом не простом деле — организовать встречу с бывшим другом. Мужчина, чуть поломавшись, согласился, и сегодня утром девушка получила смс с временем «свидания».
— Доброе утро. — Голос у детектива был прокуренным, хриплым, а кашель гортанным, с надрывом.
— Вы заболели? — Тиша шла по узким коридорам, стараясь не особо глазеть по сторонам. Белые стены давили, заставляя легкую внутреннюю панику разгораться, перерастая в жгучий лесной пожар.
— Немного. Осень, сама понимаешь. — Мужчина вздыхает, нервно подергивая галстук, расслабляя его, спасаясь от давления и без того больное горло. — Ты уверенна, что хочешь с ним вновь встретиться? Суд уже вынес приговор, так что… — Они стояли у пошарпанной железной двери приемной, такой же громоздкой и холодной, как и все другие двери этого здания.
— Да. Хочу кое-что спросить. — Тиша наигранно улыбается, в попытке спрятать все то же волнение.
Офицер, все это время следующий за парочкой, отпер дверь, впуская обоих в комнату, с высокими потолками, пустыми стенами и длинным столом, на котором стояла высокая стеклянная перегородка поперек всей комнаты.
По ту сторону, на деревянном стуле сидел Шига, опустивший голову вниз. Ранее рыжие, огненные волосы, словно потускнели, хотя, возможно, это из-за редкого мытья и дешевого тюремного шампуня. Дурацкий оранжевый жилет абсолютно не шел его бледной, отчего-то посеревшей коже.
Тиша замерла на пороге. Внутри что-то неприятно булькнуло, оседая в груди. Она не думала, что от встречи с предателем будет так невыносимо тягостно.
Крупная рука детектива чуть подтолкнула Тишу к стулу, заставляя ее пошатнуться, неуклюже переставив ноги, но в итоге все же приземлиться на твердый стул.
Тиша смотрела на лохматую макушку, печально, чуть хмуря пушистые брови. Он так от нее далеко, после всего что он сделал… Сердце неприятно покалывало от воспоминаний. Тех радужных и веселых, тогда, прошлой зимой и тех, что появились недавно, таких мрачных, скорбящих.
— Шига. — Она говорила тихо, бархатно, заискивающе, стараясь обратить его внимание на себя. — Подними голову, пожалуйста.
Парень вздрогнул, медля, но в итоге поднимая на нее свой янтарный, потухший взгляд. Белки покраснели, видимо он много плакал в последнее время. Темные мешки под глазами придавали болезненности. Он похудел.
— Тиша, я… — Глаза блеснули, от подступившей влаги, но, словно опомнившись, парень выдохнул, выравниваясь, задирая подбородок. — Зачем пришла?
— Спросить… — Шатенка мялась, теперь уже ей хотелось согнуться, опустив голову, но она держалась горделивой ласточкой, не отводя серьезного взгляда с парня, улавливая малейшие изменения в его мимике, тембре, жестах. — Я много думала о твоих словах, тех, что ты сказал на том складе. — Она говорила медленно, подбирая каждое слово. Эта мысль пришла к ней пару дней назад, после обсуждений произошедшего с ребятами из, уже распавшейся, компании. — Мне кажется, сам бы ты не пришел к убийству друзей… — Она бы хотела напрямую спросить: «тебя заставили?», но сдерживалась, опасаясь строгого взгляда детектива, у себя за спиной. Не хотелось бы, чтобы он влезал в их диалог, а он мог, посчитав дело не до конца раскрытым, цепляясь за новую зацепку. — Это так?
