Самолюбие (можно добавить: и развившаяся на его основе самость) делает крайне неприятным и даже болезненным для нас практически любое развитие событий или любое мнение других, которые не укладываются в наше желание и взгляд на вещи. Гордость, живущая в самолюбии и самости, заставляет нас чувствовать ущемленными, что не мы определяем ситуацию, не мы являемся умнее, не нас считают авторитетом и т. д. От этого возникает раздражение, которое говорит о нашем нежелании мириться с происходящим не по нашей воле.
С другой стороны, неверие, что заповеди (о смирении, любви к ближнему) могут принести нам пользу в данных обстоятельствах, устраняет последние препятствия для проявления раздражительности.
Раздражительность, хотя и кажется сравнительно малой страстью, способна со временем переходить в свое более тяжелое состояние – гневливость. И это уже опасно для нашего душевного здоровья и посмертной судьбы, о чем предупреждает прп. Антоний:
Насчет раздражительности своей, должно всеми мерами стараться удерживать себя, дабы не приобресть себе несчастного навыка ко гневу, каковый несносный порок не столько заметен бывает в себе, сколько виден он в других, и гневающиеся всуе повинны бывают геенне огненной [2, т. 2, с. 203].
Не только гнев, но и предшествующую ему раздражительность надо сдерживать в себе и устранять до максимально возможной степени. Гнев же, как указывает старец, – несносный порок, недопустимый потому, что гневающие напрасно бывают виноваты до такой степени, что подлежат геенне огненной. А много ли мы гневаемся не напрасно?
Гнев, как крайняя степень агрессивной раздраженности, может подтолкнуть человека к еще большему греху – к ропоту, к недовольству Самим Богом. Это всегда неправильно, без малейших исключений.
Прп. Макарий говорит:
…За все слава Премилосердому Богу, изливающему нам во всяком случае неизреченные блага! Ибо Источник благости не может источать из себя никаких других волн, кроме благостных, не понимая коих, человек часто ропщет на Всеблагого [2, т. 2, с. 218].
Во всех случаях, поощряет ли нас Бог или наказывает, – Он изливает нам благо, ибо делает то, что в данный момент и при данных обстоятельствах является лучшим для нас. И лишь наше непонимание, что от Бога только благо, делает возможным ропот человека на Всеблагого. Надо всегда помнить, что и лжесвидетельство на человека есть смертный грех, а лжесвидетельство на Бога сравнимо с хулой на Духа Святого.
Потому-то прп. Амвросий и предостерегает:
Особенно остерегайся ропота, на кого бы то ни было. Ропот хуже и вреднее всего. Полезнее и покойнее винить во всем и за все себя, а не других. Особенно же должно остерегаться ропота на Промысл Божий, чрез Матерь Божию все благое и душеполезное нам устрояющий. Только мы, человеки, по малодушию своему, часто безумно мятемся и безрассудно скорбим за устрояемую нам пользу душевную [2, т. 2, с. 220].
Ввиду особой опасности ропота надо всегда быть начеку. При малейшей склонности к ропотливости ясно осознавать – ропот от опасно укрепившейся в нас гордости. И делать все возможное, чтобы отойти от края пропасти. Совет старцев, как всегда, эффективен. Надо укреплять в себе привычку винить во всем и за все себя, противопоставляя ее привычке (если таковая появилась) винить других. Так мы сможем уберечься от беды – от незаметного перехода от обвинения других к ропоту на Бога.
7.7. Агрессивное сопротивление разоблачению
Шестая тенденция гордости – агрессивное сопротивление разоблачению. Гордость, как неправильное в корне устроение души, создающее ложное состояние сознания, опровергается по жизни многими фактами. Но она способна сопротивляться этому разоблачению, порождая новые страсти. Так, возношение может быть опровергнуто большей искусностью или большими достижениями других, на что гордость обыкновенно реагирует завистью.
Прп. Амвросий наставляет:
Зависть происходит от гордости и, вместе, от нерадения к исполнению должного. Каин понерадел принести избранную жертву Богу. А когда Бог за такое нерадение презрел его жертву, а усердную и избранную жертву Авеля принял, тогда он, объятый завистью, решился убить и убил праведного Авеля. Всего лучше… стараться истреблять зависть в самом начале смиренною молитвою и смиренною исповедию и благоразумным молчанием [2, т. 1, с. 262].
Гордость, если можно так выразиться, ожидает легкой победы над другими посредством своего якобы значительного превосходства. И это подталкивает человека к нерадению во всяком деле, ибо гордость больше склонна мечтать о собственном величии, чем нести тяготы повседневных трудов и делать все возможное. Как следствие, результаты гордого человека хуже, чем смиренного. Когда этот худший результат обличает гордость, она источает зависть – эту ядовитую смесь желания гордого быть на месте преуспевшего и недоброжелательства и даже ненависти к нему за то, что это место гордецу не досталось.
Зависть в своем крайнем выражении пытается решить проблему поражения гордости преступным путем – вплоть до убийства преуспевшего человека. Как же бороться с этой страстью?
Прп. Макарий говорит:
Вопрошаешь о страсти зависти, в тебе гнездящейся, и боишься, что она пребудет в тебе до гроба, да еще недоумеваешь, как она происходит от гордости? Разсуди, не от самолюбия ли и славолюбия твоего она есть? А сказано от <святых> отец: «самолюбив не может быть братолюбив». Ежели бы ты старалась о снискании смирения, не говоря уже, имела бы смирение, то предпочитала бы себе ближнего и все его выгоды. Что терзает завистника? Ближнего благополучие или предпочтение; хотя и сам он имеет те же блага, а временем и предпочтение, но ему досадно, зачем он имеет то. А где любовь и смирение, там все изгибы зависти пожерты бывают. Не смущайся, что страсть тебя стужает, но старайся противляться оной самоукорением, смирением и любовию. Когда зависть есть, то уже явно любовь и смирение изгнаны вон, а без них и добродетели ничего не стоят. Ты не отчаивайся и не думай, что до гроба пребудет с тобою эта страсть, но по мере умаления самолюбия и приобретения любви и смирения и от оной получишь свободу [2, т. 1, с. 262–263].
Зависть происходит от таких компонентов (проявлений) гордости, как самолюбие и славолюбие. Они и создают в человеке установку на особую, предпочтительную выделенность из круга других людей. Такая выделенность предполагает отношение к другим как неравным, худшим себе, и в силу этого нарушает заповедь «возлюби ближнего как самого себя». Поэтому самолюбивый не может быть братолюбивым.
Быть братолюбивым, как поясняет старец, означало бы предпочтение ближнего со всеми его выгодами. Но это возможно при наличии смирения. Для самолюбивого (гордого) выгоды ближнего неприемлемы как подрывающие установку только на собственные «эксклюзивные» выгоды. Выгоды ближнего обличают неправильность такой установки, и гордость реагирует завистью.
«Изгибы зависти» живучи в нас, и потому им постоянно надо противопоставлять самоукорение, смирение и любовь. Только эти средства и побеждают зависть. Не нужно смущаться, обнаружив сей недуг в себе, но и не нужно думать, что мы пленены им пожизненно. По мере умаления самолюбия и приобретения названных добродетелей можно получить и свободу от страсти.
С чего же начинает гордость агрессивное сопротивление собственному разоблачению? С клеветы. Прп. Амвросий говорит о клевете так:
Вот и вышли мы все монахи дельные: целую кучу клевет набрали, да наприбавляли, да других переклепали, а мним о себе, что мы угнетенные страдальцы, обиженные, оскорбленные, на самом деле не меньше фарисея всех уничижаем донельзя, и уничижаем по одним догадкам и подозрениям, забывая слова Писания: горе напаяющему подруга своего питием мутным (Ср.: Авв. 2, 15). В нас какая-то смесь: мнимся и Промысл Божий признавать, и других не перестаем обвинять, аки бы препятствующих и сопротивляющихся нашим предприятиям. Когда мы резко говорим о других, то это ничего, извиняем себя тем, что мы говорим просто, дружелюбно, от ревности ко благу. Если же слышим, что другой сказал что-либо вопреки нас, тогда негодуем и возводим это до великой степени клеветы, забывая проповедуемое Православной Церковью, что кийждо от своих дел или прославится, или постыдится и кийждо сам о себе воздаст слово Богу [2, т. 1, с. 358–359].
