Было трудно представить, что это можно было восстановить. Тяжелые камни жерновов были покрыты плотным слоем пыли и казались, что они срослись между собой. Под гнилыми и дырявыми досками настила был виден механизм привода мельницы. Через прорехи в стенах пробивались ветки кустарника и травы. Задняя стена строения, которая упиралась в крутой берег, на половину была засыпана землей. Там из стены торчал чуть заметный металлический штырь, похожий на рукоять привода механизма. Меня это заинтересовало, и я двинулся к нему. Но уже на втором шаге я запутался в густой паутине, а нога провалилась в большую щель в полу.

Выругавшись, я отступил назад.

– Да ну!.. Легче новую построить! – Продолжал я ругаться, освобождаясь от паутины.

Уже на выходе, когда я стоял в проеме дверей и смотрел на колесо мельницы, в камышах, на другом берегу реки, прокричал сыч. Меня это удивило, так как слышал, что эти птицы живут в лесу. Но бывали среди них и такие, которые устраивали свои гнезда вблизи людей, в сараях и других хозяйственных постройках.

– Так у него здесь гнездо. – Догадался я и повернулся назад, чтобы осмотреть мельницу заново.

Вдруг доска подо мной затрещала и сломалась. Я потерял равновесие и стал падать, бесполезно хватаясь руками за воздух.

Скатившись с кручи, я больно ударился головой о большой камень. В ушах зазвенело, а перед глазами полетели ослепительные звездочки. Потом все стихло, и я провалился в забытье.

Очнулся я, когда совсем стемнело.

Белка лизала мне лицо, а рядом с факелом стоял отец.

– Ты, как, сынок?

– А где она? – Ответил я ему вопросом.

– Кто она, Витя?

– Девушка. – Произнес я, приподнимаясь с земли.

– Какая девушка? Ты бредишь…

– Как же так? – Удивлялся я. – Это она меня вытащила на берег, это она меня спасла!

Отец пожал плечами и спросил:

– Сам-то идти сможешь?

– Да. – Ответил я, всматриваясь в темноту.

Голова кружилась и меня повело в сторону.

– Не спеши! – Сказал отец и поймал меня за руку.

– Все нормально, батя, сейчас пойдем.

Я посмотрел по сторонам, а отец сказал:

– Да, нет здесь никого, Витя.

– Ну, как же так? – Не успокаивался я. – Я же видел ее. Красивая такая, светловолосая девушка, а с нею еще волк был, наш волк, батя!..

– Не пугай меня, сынок. Пойдем потихоньку к дому.

Всю дорогу я рассказывал отцу о незнакомке, которая вытащила меня из реки. Я говорил, как она выглядела и какие у нее нежные руки. Про то, что с ней был волк, а где-то совсем рядом каркал ворон. Отец слушал меня и молчал.

Он цокал языком и, поглядывая на меня, говорил:

– Эко, как тебя!..

Я понимал, что отец мне не верит, что историю мою, он воспринимает как бред. Но я не обижался на него и продолжал свой рассказ о том, как видел себя со стороны, лежащего у самой воды с разбитой головой. О том, как девушка вытащила меня на берег, как положила мою голову себе на колени и, как она гладила мое мокрое лицо. Когда она поцеловала меня, я очнулся…

Уже дома отец с иронией в голосе спросил:

– Как же зовут твою спасительницу?

– Не помню. – Буркнул я, понимая, что он не верить ни одному моему слову, списывая все это на мой ушиб.

Для себя же я решил, что найду ее во что бы то ни стало…

Ночью меня разбудил голос отца.

– У тебя все в порядке? – Спросил он, а то ты бредешь во сне. Все Дашу какую-то зовешь.

– Дашу? Ну, конечно, Даша! Как же я забыл.

– Значит, Даша – Дашенька! – Прошептал я и закрыл глаза.

Где-то далеко прокричал сыч, а я подумал:

– Не было бы счастья – да несчастье помогло!

Глава 5.

Я стоял на вершине горы, на месте, где старец Лука молил Бога о защите и спасении общины. Молил о людях, которым предстояло жить и строить будущие деревни. На этом месте мы решили поставить часовню, в память о старце и во славу Господа Бога.

К этому времени отец поправился и набрался сил.

И теперь, ловко работая топором, он приговаривал:

– Соскучился по настоящему делу.

Восстановление большой избы мы отложили до весны, так как посчитали, что память о святом старце была нам дороже и нужнее. Сруб часовни мы собирались поставить до холодов. Но осень внесла свои коррективы и дожди быстро сменились на изморозь и небольшой снег. В небе уже запахло зимой и мы, не успевая по срокам, разбили лагерь прямо здесь, на вершине утеса.

Вечерами, ближе к закату солнца, мы с надеждой ожидали чудесное явление. Но только однажды, за все это время, когда солнце выглянуло из-за облаков, мы увидели знамение. На небе в облаках, которые висели над нами, появился крест. Он, будто выплыл из пучины плотного тумана и остановился на вершине горы, прямо над нами. Он был большим и светлым, он был так близко, что я разглядел образ Творца. Зачарованные мы смотрели на небо. А крест, оросив нас осенней влагой стал проваливаться в облака. Вместе с лучами солнца он исчез, а по небу прокатились легкие раскаты грома.

Помолившись мы встали с колен, и отец сказал:

– Господь благословил нас. Доброе дело мы делаем с тобой, Витя.

– Это же настоящее чудо! – Восхищался я, а отец заплакал.

– Жаль, что отец мой – Андриан Иванович, так и не дождался этого чудесного явления.

Последнее время отец частенько давал волю эмоциям и пускал слезу, припоминая какую-нибудь истории из своей жизни.

– Старею. – Оправдывался он и утирал слезы.

* * *

Долгими зимними ночами мы мечтали о будущем. О том, как по весне поедем к купцам на Иртыш, как купим коня и телегу, как найдем мне жену и, как после всего этого мы будем жить в долине большой семьей. Я замечал с каким азартом отец рассказывал о будущем. Он будто уже жил в нем. Он хотел возродить деревню, он хотел жить среди людей. В своих мечтах он часто заходил за грани возможного. То он строил большую кузницу, то мельницу, а то открывал золотой прииск. Он считал нашу речку золотоносной, так как ни один раз мы с отцом находили большие самородки в ее быстрых и холодных водах. Поэтому и водилось у нас золотишко.

Как правило, первым засыпал отец. Услышав его ровное дыхание, я закрывал глаза и вспоминал о Даше. Каждую ночь, с лоскутом в руках, я погружался в негу. Этот кусочек материи был фрагментом ее одежды и это окрыляло меня. Вновь и вновь я перебирал все моменты нашей встречи. Для меня не было мелочей, я помнил все, что было связано с ней. Я знал ее имя и теперь всегда упоминал ее в своих молитвах. В отличие от отца я мечтал только об одном, что однажды встречусь с девушкой, которую полюбил.

– Любовь, это что такое? – Спрашивал я у себя. – Это чувство, о котором мне рассказывал отец и мой дед? Или это что-то другое? Отец любил мою мать, дед бабушку, а я люблю Дашу. И что получается? Это все одно, одно чувство на всех? Нет, у меня совсем другое… – Не соглашался я. – Мои чувства к Даше необыкновенные, как и я сам. Они особенные – ни такие, как у всех. А Даша – самая лучшая девушка на свете, – делал я заключения и спокойно засыпал.

Мне очень хотелось рассказать все отцу, поделиться с ним своими переживаниями, но всякий раз я не решался этого сделать. Я боялся, что он не поймет меня, осудит и посмеется надо мной. Ведь он так и не поверил тому, что случилось со мной у мельницы.

– Ты ее выдумал. – Говорил он мне.

Я не соглашался, а отец стоял на своем:

– Просто ты становишься мужчиной, ты меня понимаешь?..

Я кивал головой, замолкал и уходил в себя, а отец хлопал меня по плечу, лохматил мне чуб, и с улыбкой говорил:

– Все будет хорошо! Вот придет весна, махнем на Иртыш, женим тебя и заживем мы еще лучше прежнего!

Так заканчивались мои попытки вызвать отца на откровенный разговор. Скрывая обиду, я соглашался с ним, но в душе хранил верность одной Даше.

* * *