Она лежала на какой-то больничной кушетке с ремнями, но пристёгнута к ней не была. Рядом — какие-то приборы, среди них была кардиоустановка, показывающая её пульс и прочие характеристики сердца. От неё к груди Айзавы шли датчики, которые она тут же сняла. Осмотрев себя она заметила, что вместо своего белого платья переодета в больничную сорочку.
Помещение выглядела как маленьких размеров палата. Стены по бокам и сзади без окон, а вот впереди вместе с дверью — полностью прозрачная, из пуленепробиваемого стекла. За стеклом — коридор. Видно было также точно такую же плату напротив, только пустую. Сверху на стекло было нанесено «Корпус A, сектор R, отдел I. Палата K-1». Подняв взгляд на свою стеклянную стену, Эбигейл прочитала, что лежит в палате K-2.
Айзава тихо слезла с кушетки и перебежками подошла к двери. Выглянула в пустой коридор, положила ладонь на ручку двери и медленно потянула её вниз, пока не услышала едва различимый щелчок. Палата оказалась открыта, и то ли это Эбигейл загоняли в ловушку, то ли кто-то больно умный не удосужился запереть пленницу. Скорее всего первое, но девушка старалась об этом не думать. Выйдя в тёмный коридор она повернула направо, ведь там в конце был виден лифт. Добежала до него, нажала на единственную кнопку и, шёпотом причитая «Ну же! Быстрее!», стала с ужасом прислушиваться к звуку шагов за дверью, находящейся в левом ответвлении коридора.
Лифт приехал быстрее и закрылся за Эбигейл секундой ранее, чем она услышала щелчок дверной ручки. Всё это время она безумно жала на цифру «1», смутно понимая, что сейчас находится под землёй. Скорость подъёмного устройства оказалась весьма и весьма неплохой, меньше чем через минуту двери лифта снова отрылись. Девушка вышла на этаж и оказалась в лаборатории.
Здесь было множество капсул, подсвеченных зелёным светом на дне и заполненных какой-то жидкостью. Тело прошиб холодный пот и дрожь, оставленная табуном мурашек, затихшем где-то в пропустившем пару своих сокращений сердце. С ужасом Эбигейл разглядела в ближайших «ваннах» Ному. А потом увидела, что и остальные наполнены этими монстрами с мозгами наружу.
«В этом месте выращивают этих тварей!!!» — с ужасом прокричала она у себя в голове и закрыла руками рот, чтобы не дай Бог какой-нибудь предательский звук не сорвался с губ. Тяжело дыша через нос, она стала осматриваться вокруг в поисках двери с надписью «Выход», но везде видела только этих созданий, чьё существование шло в разрез со многими законами природы.
Вдруг напряжённую тишину разрезал резкий звук откуда-то сверху. Эбигейл подскочила на месте, сильнее сжав руки на лице, почти полностью задавив вскрик. Следом за этим звуком раздался шум, как будто бы радию пыталось поймать волну. И наконец из, как предположила Айзава, динамиков раздался мужской голос, пробирающий до костей.
— Чудное место, не правда ли? Это моя любимая ферма… Но ты не шарахайся так, можешь кричать, если тебе станет легче — они не услышат.
Сжав наверное каждую мышцу в своём теле, Эбигейл постаралась отлепить собственные одеревенелые конечности от лица. Так сильно её руки, да и всё тело ещё не дрожали. Она испытала тот животный ужас, который видела в глазах той искавшей её девушки в парке, в момент, когда Химико на неё напрыгнула. Только чтобы добиться такой реакции на себя, юной маньячке наверняка потребовался не один месяц. А этому мужчине понадобился лишь антураж да собственный голос.
— Не волнуйся… Тебе отсюда не сбежать. А я всего лишь хочу тебе кое-что показать.
Тут в глубине лаборатории зажёгся свет. На стене Эбигейл увидела огромный телевизор, экран которого включился почти сразу же. На него была выведена фотография её отца в возрасте лет двадцати.
— Это Джонатан Свон. Твой отец. Ученик академии UA по обмену в 19** году, когда такое ещё практиковалось. Бывший герой без номера Манипулятор, один из величайших людей своего времени, о котором старшее поколение рассказывает детям сказки. Он не любил шумиху, все задания выполнялись под прикрытием. Многие злодеи даже не верили в его существование. Он был легендой мира героев, как Джек Потрошитель в мире злодеев. О его личности знали лишь несколько приближённых. Все, знающие его тайну, тщательно хранили её: Старатель, Всемогущий, даже твой папаша Айзава вместе с Сущим Миком.
Это были времена великих злодейств без пресловутого Символа Мира. И вот однажды, когда он перебрался в Японию, этого сопляка пленили огромные карие глаза беспричудной слабачки. Мизуки Оониси. Дочь богатеев, желанием которых было только иметь сильнейших в своём поколении наследников. Но из-за бесполезного отпрыска голоду этих волков не суждено было утолиться.
Он бегал за ней месяц. А потом Мизуки вдруг согласилось. Когда у него родилась дочь стало понятно, что Джонатан навсегда потерян для мира героев. И он стал примерным семьянином. Даже выучился на пилота и года два водил пассажирские самолёты, пока не стал видной шишкой в своей авиакомпании. Это было бы идеальным моментом заполучить его причуду. Оставалось только выяснить, где он спрятался со своей семьёй. Что у меня успешно получилось. Для этого, правда, пришлось вырезать всё поместье семьи Оониси, но на что не пойдёшь ради такой важной цели?..
К моему сожалению вера Джонатана в долбанную справедливость была сильнее чего бы то ни было. Едва я загнал его в угол, этот придурок самолично заколол себя. Признаюсь, его мерзкая беспричудная жёнушка была не виновата в том, что мой план пошёл крахом, но я был слишком зол тогда, чтобы дать ей уйти живой.
Тогда я ещё чаял надежды на то, чтобы заполучить чадо Манипулятора. Удостоверившись, что дочь Джонатана силой пошла в отца, я пытался изловить её. Но девочка от меня ускользнула, попав в руки Энджи Тодороки — героя номер два. Весьма неприятный тип. Ты слишком сильно увязла в мире розовых соплей и историях о героических подвигах, милая. Ты совсем не похожа на Шигараки. Я разочарован…
Тут свет за спиной Эбигейл резко включился. Девушка с тяжёлым сердцем и хмурым выражением лица обернулась, увидев его… Высокий под два метра мужчина в строгом деловом костюме и в чёрной маске, напоминающей череп, с системой жизнеобеспечения вокруг шеи с множеством трубок. Его аура была как у самой смерти.
Айзава болезненно сглотнула, сжав кулаки так, что ногти проткнули кожу ладоней. Она боялась, очень сильно боялась, но сейчас вперемешку с неосознанным подражанием осиновому листу в промозглый день в ней ещё и клокотала ярость. Ярость девушки, услышавшей оскорбительную историю о своём горячо любимом родителе.
— Зачем… Зачем вы мне это рассказали?! — гневно закричала она, дрожащим голосом. В горле было сухо. — Мне… мне всё равно. Это моя история, да! У многих детей печальная история. И если эти ваши злодеи не смогли оправиться от ударов судьбы под дых, так это потому что они слабы духом! Я знала папу как честного, доблестного и справедливого человека, готового прийти на помощь нуждающимся. Мне было все пять, когда ты… ты убил его! Но я всё ещё… всё ещё помню его руки. Тёплые и нежные… — девушка опустила взгляд, смотря в свои дрожащие от смеси ужаса и ярости ладошки, а потом сжала их в миниатюрные кулачки. — Такие руки не могут быть у плохих людей. Я не могу его разочаровать!
— Надо же, какая крикливая… — пробормотал Один за Всех. — Твой отец величайший гений своего времени. Он смог развить свой разрушительный потенциал до предела, сама его сила должна была достаться злодею. Но всё общество восхищалось им, будто бы это не ему было под силу уничтожить его всего за какие-нибудь жалкие два года. И ты, его дитя… Его наследие, подающее много надежд. К сожалению, сейчас я понимаю, что твоя причуда отдельно от тебя мне без надобности. Она не подходит характеру и темпераменту Шигараки. Но вот вместе с тобой… Вы могли бы подчинить себе мир, если бы ты согласилась дать новые толчки своему развитию. Найти новые перспективы. Не боятся использовать весь свой потенциал, скованный какой-то там моралью. Твой дар возвысит тебя в наших рядах, Эбигейл.
