Через паузу своим обычным спокойным голосом, как будто профессор рассказал ему исторический анекдот, а не тайну своего предательства, Максим спросил:

– В какой год он телепортировался?

– В тысяча четыреста сорок третий, – грустно проговорил профессор.

– Меня тоже отправят в тысяча четыреста сорок третий? – спросил Макс, хотя во время подготовки ему называли другую дату.

– Нет, – ответил профессор.

– Почему?

– Потому, что это невозможно, – сказал профессор. – Аппарат несовершенен, помните случай три года назад?

Максим вспомнил, тогда чуть не погиб один из сталкеров, его друг. Но почему произошел сбой, он не знал, а его приятелю запретили рассказывать подробности.

– Вы знаете детали случившегося? – спросил профессор.

– Нет, – ответил Макс.

– Мы отправили сталкера в то же время и место, где уже побывал другой сталкер, надо было кое-что уточнить, – начал профессор. – Но произошел «эффект шлейфа времени». Преодолеть его мы пока не можем. Наши физики-теоретики рассчитали, что он не возникает, если между первой и второй телепортацией пройдет не менее девяти лет. Вы отправляетесь в тысяча четыреста пятьдесят второй год в Константинополь. Задачи, которые поставили перед вами, все остаются в силе, но, если вам удастся разыскать там Шмита и вернуть обратно, вы снимите грех с моей души. Я понимаю, это очень сложно, почти невозможно, но я очень рассчитываю на вас, Максим. Я уверен, что Шмит жив, я это чувствую. За неделю найти человека в большом городе очень трудно, поэтому я настоял на вашем месячном пребывании в Константинополе.

Профессор опять достал из кармана маленький брелок и нажал на одну из кнопок. Перед Максом появилась голограмма незнакомого ему человека в полный рост.

– Так выглядел Сергей девять лет назад, – сказал профессор.

Через несколько секунд голограмма пропала, но появилась другая.

– Так, вероятно, он может выглядеть сейчас, – добавил профессор. – На голографическом монтаже один из вариантов одежды, которую он может носить, традиционная византийская туника. Вы запомнили?

– Да, – ответил профессору Макс.

– Максим, я знаю, что у вас отличная зрительная память, но посмотрите подольше, пусть эта голограмма навсегда останется в вашем сознании, – попросил профессор.

Прошло примерно сорок секунд.

– Достаточно, Север Петрович, я его запомнил, – остановил профессора Макс.

Голограмма пропала.

– Хорошо, – сказал Зарецкий и добавил. – Я надеюсь, что все, что я вам сейчас рассказал, останется между нами?

– Север Петрович, я дал вам слово офицера, – ответил Макс.

Зарецкий опять достал маленький брелок и нажал на одну из кнопок. Жалюзи, которые закрывали окно и стену, стали медленно подниматься. Освещение постепенно стало гаснуть.

– Я буду в стартовом терминале, а сейчас хочу пожелать вам удачи, – сказал Зарецкий, пожал Максиму руку, обнял, а затем дружески похлопал его по плечу.

– Спасибо, – ответил Максим и очень внимательно посмотрел на профессора, ему показалось, что во взгляде Зарецкого было что-то не то, что-то необычное и пугающее.

Максим отдал профессору честь, вышел из кабинета, подошел к лифту и через двадцать секунд уже был на последнем подземном этаже «Центра «Z» в стартовом терминале.

***

«Машина времени» Зарецкого-Шмита, а вернее, как оказалось, просто Шмита, чем-то напоминала гироскоп, только очень большой. Диаметр аппарата составлял двадцать метров. Он был устроен так: в середине центральной оси, на которой была закреплена внутренняя кольцевидная рама, размещалась небольшая площадка, на нее и с нее телепортировались сталкеры в процессе путешествий во времени. В середине оси находился серебряный обруч диаметром около двух метров, внутри него на площадке и стоял сталкер перед стартом. У аппарата телепортации было еще две кольцевидных рамы: внешняя кольцевидная рама и так называемый кольцевидный корпус, они также крепились к центральной оси. Когда аппарат включали, кольцевидные рамы начинали по очереди вращаться, кольцевидный корпус начинал свое движение только в конце путешествия, когда сталкер возвращался обратно. Внутренняя кольцевидная рама вращалась вокруг оси, внешняя кольцевидная рама перпендикулярно ей, кольцевидный корпус также вращался вокруг оси и перпендикулярно ей.

На рамах и на корпусе были смонтированы асинхронные излучатели, они включались, когда рамы и корпус начинали вращение. Внешняя кольцевидная рама отвечала за перемещение во времени. Если она двигалась по часовой стрелке, сталкер перемещался в будущее, если против, то в прошлое. От скорости вращения внешней рамы зависело, на сколько лет или столетий необходимо телепортировать человека. Чем больше скорость, тем дальше в прошлое или будущее перемещался сталкер. Внутренняя кольцевидная рама вращалась только по часовой стрелке. Она отвечала за координаты точки, куда должен был переместиться путешественник. Ее запускали только тогда, когда внешняя рама достигала необходимой временной скорости. Через несколько минут после начала вращения внутренней рамы под воздействием асинхронных излучателей возникал временной водоворот или коридор времени, куда и попадал человек.

***

В стартовом терминале к Максиму подошел инженер Томский, он отвечал за подготовку сталкера к старту.

– Добрый день, – сказал Томский. – Пойдемте.

– Добрый, – ответил Максим.

Они вошли в небольшой бокс, Томский выдал Максиму одноразовый черный, эластично прилегающий к телу костюм, и вышел. Макс полностью разделся, повесил свою униформу в шкафчик, надел одноразовый костюм, после телепортации тот оставался в серебряном обруче, прикреплённом к центральной оси (после телепортации сталкеры появлялись в заданной временной точке абсолютно голыми, и в первые часы пребывания в новом временном пространстве это создавало небольшие проблемы).

До старта оставалось тридцать минут. Макс нажал на кнопку переговорного устройства у двери и сказал:

– Я готов.

Через минуту в бокс вошел Томский.

– Пойдемте, – позвал он.

Они вышли и направились к аппарату, который должен был телепортировать Макса в тысяча четыреста пятьдесят второй год. У подъемника, перемещавшего на площадку у центральной оси, стоял профессор медицины Вершинин. Маленьким приборчиком он просканировал Максима от ступней до головы.

– Все в норме, – сказал профессор Вершинин и направился в «Центр управления стартом».

«Центр управления» представлял из себя просторный зал с большим бронированным окном. Он возвышался над аппаратом на двадцать метров. Из смотрового окна был хорошо виден и сам аппарат, и сталкер. Там уже ждали старта генерал-майор Раскин, профессор Громов, профессор Светлана Бирман, профессор Холин, несколько техников и инженеров, не было только профессора Зарецкого.

Томский и Макс поднялись на площадку и направились к центру, где находился еще один подъемник, он доставил их до середины оси к серебряному обручу диаметром приблизительно два метра. В нем Томский специальными тросиками зафиксировал руки и ноги Максима, теперь сталкер стал напоминать рисунок Леонардо да Винчи «Золотое сечение человека». Затем инженер проделал обратный путь и тоже направился в «Центр управления стартом».

– Максим, – по трансляции из центра управления сказал профессор Холин. – До временного старта осталось десять минут. Я запускаю внешнюю раму времени.

– Понял вас, запускаете внешнюю раму времени, – ответил Максим.

Внешняя рама времени начала медленно вращаться. Через пять минут она достигла необходимой временной скорости.

– Максим, временная рама достигла заданной скорости, мы запускаем внутреннюю раму, – сообщил по трансляции профессор Холин.

– Понял вас, запускаете внутреннюю раму, – ответил Максим и посмотрел на окно «Центра управления стартом».

Он заметил, как к генералу Раскину подошел какой-то офицер и что-то сказал ему. Максим, конечно, не слышал, что сказал офицер, но по артикуляции ему показалось, что генерал произнес слово: «Что?», – после чего он незамедлительно вместе с офицером покинул центр управления. «Что-то случилось», – подумал Макс.