Аплодисменты и похвала тех (на заседании это были вопли заключённых), кто меня узнал, толкали в спину не хуже Азордных. На провожающий шум опускал голову и натягивал шапку набекрень.

Дверь квартиры была нараспашку открыта. Мои и немногочисленные вещи друга остались не тронутыми. Добавилась только газета жёлтой прессы на столе. На её главной странице темнели два мокрых следа. Может быть, это капли спиртного, может быть, просто воды, но они отчётливо пахли солью. Друг в тот день не вернулся… и на следующий… Я попытался сам его разыскать, но безуспешно.

В столице уродилась молва о неизвестном, который привязал себя к двум поездам, направляющимся в разные стороны. Когда прибыл на место происшествия, там уже не было тела, вездесущих зевак или следователей. Остались только усохшая лужа крови и усовершенствованный механизм стрелочного перевода поездов. Ужасно, когда в такие моменты испытываешь облегчение…

По возвращению я не смог усесться в квартире. Созвал коллег и предложил устроить торжество «без повода». Мы отправились в самое прославленное и недешёвое заведение. Всех угощали, веселились. Там моё внимание привлекла девушка в шляпе, тоскующая в одиночестве за пустым столиком. Своим хищным взглядом она и вскружила мне голову. Беззаботная, увлекательная, много курила и пила, была доступна. Тогда впервые познал вкус женщины.

Одаривал её подарками по утрам, пытался пригласить в кафе днём, дожидался с работы по вечерам, вожделел по ночам. Дорогие сюрпризы она обожала и исправно за них «расплачивалась». Чем дороже был подарок, тем больше оказывалось внимания. Её ненасытности можно только завидовать.

Одним зимним днём на крыльце дома, в котором снял новую квартиру, я поскользнулся и сломал ногу. Пришлось продолжительное время находиться на постельном режиме в столичной больничке. Она ни разу меня не навестила, ровно как и коллеги. Вокруг толпились наивные медсестрички, смотря на меня, как на принца.

Глядя на падающие капли с усыхающих сосулек, вынул из своей дорогой сумки старую пожелтевшую газету с двумя тёмными следами. Её оставил мой почивший друг. Тогда к ним прибавилось ещё несколько. Мне вспомнились те дни, когда я хворал и изобретатель не отходил от меня ни на шаг.

В день выписки стояла ясная весенняя погода, и я сразу направился домой. Там было также красиво, но пусто, тихо, холодно, одиноко. Захотелось возвратиться к корням. Родной дом и своих родителей я ещё не вспомнил. Но при одной мысли об этом в душе делается теплее. В нашей деревне мой сосед переделал подачу топлива в своём тракторе, даже не подозревая, какое открытие совершил. Другой придумал простую сельхозмашину, третий улучшил несколько инструментов.

Я всё записал и возвратился в столицу со «своими» новыми идеями. Они тоже окупились. Так раскручивался мой бизнес. Разъезжал по самым глухим уголкам страны в поисках неизвестных изобретателей. Приобретал за спиртное их идеи и выдавал за свои. Деньги потекли рекой. Патент за патентом.

На горизонте вновь показалась моя королева в шляпе со своими любимыми сигаретами. Тогда пожаловал ей несколько цветков и мы пропустили за встречу. Она оставалась всё такой же хищной и изысканной, правда теперь это было для меня протоптанной тропинкой. Осознавал, ради чего девушка со мной, а я с ней. Она ничуть не изменилась, всё так же хороша. Было несколько «свиданий», на которые я приходил без дорогих подарков, но этого хватало. Длилась такая связь недолго, ей не нравилось, что я посещаю не громкие курорты, а никому не известные глухомани. Мы разлучились в равнодушии, без слёз и пылких высказываний.

В одной из поездок познакомился с юной девушкой из «глуши», на десяток лет младше. Простая и добрая, очень начитанная и образованная. Мысли о времени, проведённом с ней, вызывают такую же теплоту, которая появляется при упоминании о родительском доме. Мы быстро решились пожениться.

В такие моменты появление первой любви у порога дома неожиданно и болезненно, как сердечный приступ. Она была беременна и утверждала, что от меня. В тот вечер я упился, как и в праздник «без повода». По возвращении дома было пусто, тихо, холодно, только на кровати сидела «хищница». Она приготовила салат.

Мы мало с ней беседовали в семейной жизни. Её многие знали как доступную женщину. Мои коллеги могли похвастаться детальным знанием её тела. Меня в противовес мнили гением, который может улучшить этот мир. Только вот себя таковым не считал. Чувствовал, будто еду на трясущемся моноцикле, когда речь заходила о достижениях.

Мой бизнес добился международных высот, я переселился с семьёй в другую страну. Приобрёл дорогой дом, дорогие предметы роскоши. Очень любил детей и розы из своего сада.

Став почитаемым гражданином, не разъезжал по глухим деревням. Укрывался дома и читал много книг. Особый интерес у меня вызывала азиатская философия. Глотал одно учение за другим. Это была временная мера для улучшения самочувствия. Но меня разыскали, подали за воровство идеи в суд и выиграли дело. Денег у меня было достаточно, пострадал только авторитет.

Этот знойный летний вечер дотошно вспомнился. Жена попросила слуг приготовить нам ужин в веранде. Стареющая луна, глухое пение птиц, назойливые москиты. Тогда, за столом, за многие годы я впервые разговаривал по душам со своей супругой. Это был один из тех приёмов пищи, который стал точкой невозврата. Только тогда обнаружил, настолько без моей любви стал потускневшим её когда-то хищный взгляд. Обнаружил, насколько много на ней косметики и драгоценных безделушек, чтобы казаться хоть чуточку моложе. Обнаружил, насколько её кожа стала вялой и сухой.

Спустя тридцать лет брака мы разговорились о семьях. Она мне поведала, что в тот вечер, когда мы познакомились, за пустующим столиком ожидала кое-кого. Человека, который был ей дороже всего, очень здравый и смешной, тот, кто строчил ей каждую неделю и очень тосковал. Тот, кто искренне желал улучшить этот мир и всегда бродил с записной книжкой в кожаной обложке – её любимый брат-изобретатель, который неожиданно исчез.

После трапезы ни слова не сказал семье, купил билет на ближайший самолёт, оставил на столе кожаную записную книжку её брата и улетел жить в храм…

Сколько всего вспомнилось…

Сейчас я иттатер, и моя способность позволяет сделать всё так, как я задумаю. Но у меня мало идей. Странное иногда чувство, словно украл не только идеи и жизнь друга, но и способность. Ему бы она больше пригодилась в «улучшении мира».

После ЗэСП жительствую в общежитии Диламии и, как только допью бибен, отправлюсь на работу. Занимаюсь фигурной вырезкой по дереву, покраской мебели, иногда пишу картины и делаю статуи на заказ. Моему начальнику нравится как моя способность, так и вещи, которые мастерю. Живу без роскоши, но в достатке. По возможности знакомлюсь с местными творениями деятелей искусств. Больше всего меня интересует звук местных музыкальных инструментов. Особенно выделяется звучание так званой цикилопии. Внешне инструмент выглядит как увеличенная модель солнечной системы, где по «планетам» нужно стучать, а между ними натянуты беспокойные струны. Где бы на ней ни играли, создаются такие звучание и атмосфера, словно находишься в огромной пещере…

Загорался нужный сектор на армилле. Каждое утро я умывался и ставил керамическую кружку на своё место, которое она получила с самого первого дня. Убеждался, что ничего не позабыл, и запирал дверь.

Диламия намного приятнее Адвены и Инитии: отсутствуют заводы, много зелени и мало зданий. Но главное, что здесь не принято сорить, поэтому улицы чистые, выложенные ромбовидной брусчаткой. Некоторые жители передвигаются на вытянутых бесшумных экологичных магнитобилях разных моделей. Воздух сухой и чистый.

За районом Диламия – огромный рынок. Рубор получает колоссальный доход благодаря торговцам из других стран. На главную промышленную площадку вход строго по пропускам. У меня его нету, но, говорят, там можно купить всё, что попадает из других миров и создаётся в этом.