- Мне очень жаль, - сказала Габрия, понимая, как беспомощно это звучит.
Лекарь встряхнулся и засмеялся:
- Почему же? Это мне должно быть жаль. Я пустился в путешествие, чтобы взглянуть в лицо тем людям, вспомнить дочь, изгнать из сердца вражду и ненависть, - он умолк.
Габрия подумала, что Пирс забыл о ее вопросе. Она уже собиралась задать его вновь, как тот вытащил маленькую флягу с вином и отхлебнул немного, затем водрузил на место пробку и поднял глаза на Габрию. Светло-серые зрачки сверкнули.
- Кто спрашивал о Пра-Деш? - Его руки взметнулись в несколько театральном жесте. - Это жемчужина Востока. Нигде на земле больше нет такого места. Он огромен, это великолепный, величественный гигант. Город непередаваемой нищеты и баснословного богатства, город дворцов и трущоб, город ярмарок и базаров.
Габрия взирала на него, удивленная внезапной экспрессией. Она редко видела Пирса в таком возбуждении.
- Пра-Деш - центр всех ремесел и всей торговли Востока, - продолжал он. - Все дороги ведут в Пра-Деш. Там вы найдете все, когда-либо изобретенное в подлунном мире. Там есть школы, обучающие наукам, прекрасные библиотеки, академии искусств, театры. Это город философов, исследователей, торговцев, моряков, учителей, дворян и... рабов, крестьян и преступников, - Пирс засмеялся. - Габрия, поверь мне, ты никогда не видела ничего подобного.
Габрия попыталась представить нарисованную Пирсом картину.
- Это звучит так... глобально, - сказала она смущенно.
- Тебе не с чем сравнить его, нет ничего, что могло бы помочь твоему воображению. Население всех 11 кланов преспокойно уместилось бы в старой части города.
Габрия задумалась. Ей внезапно пришло в голову, что она направляется в пасть дракона, она просто ничего не сможет сделать в городе, который так велик.
- Если там и вправду достаточно умных людей, почему же они посылают за мной? - спросила она раздраженно.
- Спроси его, - ответил Пирс, вновь указав на торговца. - Он один из тех, кто хочет видеть тебя в Пра-Деш.
- Хан'ди! - крикнула Габрия. Всадники обернулись на неожиданный окрик, но прадешианец сделал вид, что ничего не слышал.
Лицо Пирса выражало досаду.
- Прости меня. Это в обычаях Пра-Деш: когда женщина обращается к мужчине, она обязана произнести его полное имя, иначе она просто выказывает недостаток уважения.
Габрия стиснула зубы:
- Хан'ди Кадоа, не могли бы вы уделить мне минуту внимания?
В ответ на это торговец слегка повернулся в ее сторону и с достоинством кивнул.
Пока Нэра рысью догоняла всадника, Габрия думала, как бы ей произвести на него приятное впечатление. Она слишком мало о нем знала, но и то, что она знала, ей не очень нравилось. Он был среднего роста, со статной фигурой. Его тонкий рот окаймляли усы, а проницательные глаза почти терялись в складках красноватой кожи. Он был слишком учтив, чтобы показаться высокомерным, и производил впечатление человека, привыкшего выполнять приказы.
Габрия не могла не терзаться мыслью, каковы же были истинные причины, заставившие его просить ее об услуге. Разработал ли он собственный план, полагаясь на свою власть и влияние, или же действительно желал благополучия и процветания своему городу? Конечно, какова бы ни была причина, Габрия бы не изменила принятого решения, но хорошо было бы знать, что, по крайней мере, можно ожидать от Хан'ди.
Габрия не знала, как приветствуют послов, а кланяться, сидя в седле, было неудобно, поэтому она лишь немного наклонила голову. Хан'ди взглянул на колдунью и ее огромную черную лошадь и ответил на приветствие.
Габрия откинула капюшон плаща, позволив ветру растрепать волосы.
- Я только что разговаривала с Пирсом, - сказала она. - Он рассказал мне, как велик ваш город.
- Это крупнейший город Пяти Королевств, а может быть, и мира, - гордо ответил Хан'ди. - Я слышал, правда, что Маккар больше, но это было лет десять назад, до того как их оловянные рудники иссякли. С тех пор их древнее ремесло стало приходить в упадок. Пра-Деш, конечно, расширил сферу своего влияния вплоть до моря Танниса. Наше купеческое сословие самое крупное и...
Габрия тихо вздохнула, пока он продолжал рассказывать. Его голос она слышала во второй раз за четыре дня. Она улыбнулась и подняла руку:
- Хан'ди Кадоа, прошу прощения, но то, о чем вы говорите, выходит за рамки моего опыта. Я совсем не много знаю о Пра-Деш.
- О да, конечно. Извините меня. Может быть, вы хотите знать что-то особенное?
- Меня кое-что смущает, - продолжала Габрия. - Почему в таком большом городе не нашлось никого, способного остановить Бранта?
- Потому, - ответил Хан'ди, в словах его сквозила ирония, - что магия находится в Пра-Деш под запретом, как, впрочем, и в любой другой точке равнины. Мы не питаем ненависти к колдовству, но все же надежней и спокойней его запретить. Объявить практику такого рода вне закона - и все колдуны-чужаки будут обходить наш город стороной.
Габрия изумленно посмотрела на него.
- Чужаки? Разве среди ваших нет колдунов?
- Нет. Только люди кланов владеют заклинаниями. Много мудрецов думали над этим, но ни один не раскрыл этой загадки, - он потер руки. - Если говорить начистоту, ты будешь единственной колдуньей.
- Замечательно, - прошептала Габрия. - Прекрасно. Если я направляюсь в Пра-Деш как колдунья, кто может гарантировать мою безопасность? Я обезврежу Бранта лишь для того, чтобы оказаться в тюрьме?
Хан'ди засунул руку в дорожный мешок и вытащил свиток с печатью и гербом своей семьи. Он бережно поднял его.
- Мэр охраняет все дороги королевства, но в Пра-Деш я - предводитель мощного и независимого купеческого сословия и глава наиболее уважаемой фамилии города. Если тебя ждет удача, ты будешь щедро награждена из моей казны и с почестями препровождена к границам Калы. Даю тебе слово Кадоа.
Габрия, однако не скрыла недоверия.
- А как же ваш мэр? Не думаю, что потерять личного колдуна будет для нее большим удовольствием.
Хан'ди засмеялся лающим коротким смехом.
- Предоставь это мне.
Габрия долго смотрела на него. Все-таки вполне возможно, что прадешианец толкает ее в ловушку. Если бы не опасения Короля хуннули, она бы не поверила доводам Хан'ди так быстро. Сейчас, глядя на его полное лицо и руки, сжимавшие поводья в сдерживаемом гневе, она подумала, что он, может быть, говорит правду, по крайней мере так, как он ее себе представляет.
