- Давайте познакомимся. Меня зовут Сергей Андреевич.

- Нонна, - назвалась она и снова, как в первую минуту, пристально, а теперь еще и насмешливо поглядела на него. Медленно, украдкой протянула к нему руку и сдернула с головы фуражку. - Стриженый! Это кто ж вас постриг? - спросила она таким тоном и так усмехнулась, что Силаев понял: Нонна о чем-то догадывается.

- Да уж постригли, - сказал он.

Она сама надела ему фуражку. Отодвинулась чуть подальше, скрещенными руками охватила себя за плечи, сказала совсем тихо, словно боялась, что кто-нибудь услышит.

- А я знаю, кто вы. Знаю. Вас сегодня искали. Это вы из тюрьмы убежали? Правда, вы?

И такое в глазах ожидание, такая надежда услышать в ответ "да", что Силаев сразу признался.

- Ах, как чудесно! - воскликнула Нонна в восторге. - А вас ищут конные жандармы и полиция. Вы сломали решетку? Спустились на веревке? По вас стреляли? За вами гнались?

- Нет, - покрутил он головой, - убежал тихо, без стрельбы, и никто за мной не гнался. Никакой романтики.

И он рассказал про побег. Нонна слушала, затаив дыхание, и ее припухлые губы слегка шевелились, словно она повторяла про себя то, что рассказывал Сергей.

- Убежал и вот прячусь в кустах, как заяц, - сказал Силаев. - Не знаю, как выбраться из города.

Нонна не сводила с него глаз. Огромные лучистые, синие, они неотрывно смотрели на Сергея. Да, она была очень хороша! Красавица. Это было видно с первого взгляда. Не заметить ее было нельзя. Самой яркой, выразительной чертой были у нее глаза. Казалось, они жили своей самостоятельной жизнью радовались, смеялись, говорили, молчали, сердились. Их и заметил в первую очередь Силаев.

В резких ее движениях, упругих жестких волосах, в том, как высоко она держала голову, как смотрела, чувствовалось, что у нее сильная воля и что она способна на отчаянные поступки.

Загрохотал гром, ударил коротким оглушительным залпом, казалось, от этого удара сейчас расколются земля и небо. Над рекой ослепительно сверкнула молния, и сразу, словно эхо первых раскатов, загремело в других местах - близко и далеко. Река побелела от фонтанчиков и брызг, вспенилась, пену гнало течением, как раскрошенный лед. Небо почернело, стало сумрачно, точно сверху опустился синеватый дымок и вместе с дождем затопил, заполонил все пространство. На противоположном берегу кусты и деревья слились в одну неподвижную темно-синюю массу.

- Сергей, - сказала она, не добавив отчества, и глаза ее задорно блеснули. Несколько секунд глядела молча, как бы что-то решая. - Сергей, давайте купаться.

- Ну что вы, - растерялся Силаев. - Опасно. Гроза.

- И хорошо, что опасно, я люблю опасность и всегда купаюсь в грозу. Купаться! - крикнула она. - Да здравствует опасность!

На ней были красная юбка и красная блузка. Нонна стала раздеваться там же, под лодкой, и Силаеву не сказала, чтобы отвернулся, и сама не повернулась к нему спиной. Снятую блузку скомкала, бросила в конец кормы. Под блузкой - ничего, лишь белокожее тело с заметной россыпью веснушек на плечах. Вылезла из-под лодки на дождь, сдернула через ноги юбку, швырнула ее туда же, куда и блузку, и бегом к реке. С разбегу кинулась в воду, оттуда крикнула:

- Сергей, вы же отчаянный, давайте сюда! - Забила ногами, нырнула, вынырнула. - Ах, как хорошо. Да вылезайте же. Не бойтесь, утонуть не дам.

Крик ее был, как приказ, и он послушался. Чувствуя, что поступает неразумно, разделся, как она, нагишом - не станешь же в исподнем купаться и поскорей бросился в воду.

Вода была теплая, ласковая. Сразу глубина по шею. Быстрое течение относило от берега, крутило и тут же прибивало обратно. Силаев немного поплавал, устал, давала себя знать почти трехмесячная отсидка. Нонна же плавала и на боку, и на спине, раз за разом ныряла.

А на реку обрушился ливень - не ливень, а настоящий потоп. Струи били по голове, по телу, взвихривали и баламутили воду, взбивали пеной, казалось - Клязьма кипит. Кипело и в небе, откуда срывались потоки ливня, и они двое трепыхались в этом водяном хаосе, как две щепки, две оглушенные ударом рыбины. Гроза окружала реку широкой подковой; молнии то ослепительно вспыхивали, и глаза сами собой жмурились от света, то гасли, и тогда вокруг темнело, наступал мрак, еще более страшный, чем молнии. Гром гремел почти без передышки, от его ударов содрогалось пространство, грохот и треск перекатывались с одного края неба на другой. Молнии, казалось, целили прямо в них, так безрассудно и дерзко бросающих вызов стихиям. Конец одной стрелы-молнии, как раскаленный докрасна прут, вонзился в землю рядом с лодкой.

- А-а-а, - в упоении, как безумная, закричала Нонна и потрясла поднятыми вверх кулаками. - Еще греми! Еще лей! А-а-а!..

А на Силаева напал страх. Знал еще с детства, что купаться в грозу очень рискованно - молнии бьют по воде чаще, чем по земле. И он крикнул Нонне, чтобы вылезала, не то ее убьет.

- А пусть, - крикнула она. - Перун, Перун, убей нас! Убей!

Перун точно услышал ее крик, загремел еще чаще над самой головой, захлестал по реке молниями, как огненными кнутами, хотел покарать за кощунственное желание. Казалось - еще один удар грома, еще одна вспышка - и убьет их обоих.

Нонна не переставала кричать, вздымать руки к небу, вошла в такой раж, что Силаеву казалось - она, и правда, хочет, чтобы ее убило.

- Сергей, - снова назвала она его по имени, - покричим вместе: Перун, Перун, греми сильней, бей сильней!

И неожиданно Силаеву передался ее азарт, ее отчаянное, безумное желание, чтобы сильней гремел гром, чаще били молнии. Он пришел в то счастливое состояние, когда не только не боишься - радуешься опасности, играешь с ней в жмурки - жизнь или смерть! Он, как и Нонна, стал выскакивать из воды навстречу молниям, грому, протягивать к небу руки. "Боже, как хорошо, как замечательно в этой вольной стихии, в быстротечной Клязьме, - думал он. - Я на свободе!"

- Да здравствует свобода! - закричал он, чувствуя себя в этой стихии, как в битве, в той самой, что он избрал для себя на всю жизнь. Теплая, клокочущая вода, раскаты грома, как пушечная канонада, вспышки молний, и он, здоровый, молодой, не ведающий ни страха, ни колебаний... Вот в такие минуты и бросаются солдаты навстречу смертельной опасности, не жалея себя и своей жизни...