– На выпускном балу здесь снова будет много гостей. И вы сможете посетить это мероприятие, если пожелаете.
– Все возможно, – согласился он, не сводя с нее внимательного изучающего взгляда.
Беатрис взглянула на огромные настенные часы над сценой и с досадой произнесла:
– Мне пора. Всего доброго, господин Баренс.
– До встречи, Беатрис Сонар.
Бетти покинула свое убежище, прошла вдоль стульев и направилась к дивану, где все еще сидела Хельга, надеясь, что максис Пекиш не обнаружит ее до конца смотрин. Но, не дойдя до подруги всего пары метров, она почувствовала, как кто-то грубо схватил ее за руку и дернул на себя. Внутри у нее все сжалось, и она в страхе обернулась.
– Где ты была, демон тебя задери! – прошипел ей в лицо профессор Привис, сверкая черными от злости глазами.
У Беатрис пересохло в горле, и она закашлялась.
– Простите, профессор. Кхе-кхе, – просипела она, прикрывая рот рукой. – Я слегка утомилась и скрылась за вон той портьерой. Там стоят кресла, и можно незаметно ото всех отдохнуть.
Преподаватель тут же ослабил хватку и произнес уже гораздо спокойнее:
– Можно подумать, в зале кресел мало, чтобы присесть и перевести дыхание.
– Здесь слишком много гостей, которых нужно развлекать, – с раздражением отозвалась Бетти, не совладав с накопившимся внутренним напряжением и позволив ему прорваться гневными отзвуками в мимолетной фразе.
Профессор пристально посмотрел ей в глаза, будто пытаясь угадать, о ком-то определенном она говорит, или обо всех гостях разом.
– Видимо, ты действительно устала, – ответил он. – Скоро…
Но договорить мысль профессор не успел. На другом конце зала раздался истошный, визгливый вопль, огласивший огромное помещение:
– Не прикасайтесь ко мне! Отойдите!
Последка Фиби кричала на полного краснощекого максиса и заламывала руки. Она была на грани истерики, готовой вылиться в настоящий припадок.
– Срочно уведи ее! – велел профессор и потянул Беатрис прямиком к Эфрад.
Гости начали волноваться и озираться по сторонам, в поисках нарушителя всеобщего веселья. Профессор Привис довел Бетти до того места, где Фиби плакала, закрыв лицо руками, а ее кавалер стоял с растерянным видом.
– Я ничего не сделал, – принялся оправдываться перед профессором он. – Она сама хотела о чем-то сказать мне.
– Адептка Сонар, проводите, пожалуйста, Эфрад в дортуар. Ей требуется отдых, – распорядился Привис.
Беатрис сделала реверанс, подхватила Фиби под руку и потянула к выходу.
– А вам следует вести себя сдержаннее с ученицами закрытой школы, – бросил профессор тучному максису. – Они молоды, наивны и не выносят грубости.
– Да я вовсе… – начал было краснощекий господин.
Но Привис и слушать его не стал, развернулся и проводил девушек до выхода, убедившись, что они благополучно покинули зал.
В этот момент директриса поднялась на сцену, поблагодарила всех гостей за чудесный вечер и выразила надежду на то, что они снова появятся в стенах Камелии уже для заключения контракта.
Смотрины закончились, бонна Виклин построила выпускниц перед сценой, девушки сделали слаженный реверанс и неспешно покинули парадный зал под аплодисменты гостей. Директриса, преподаватели и патронесса отправились провожать максисов до выхода из главного корпуса.
Просторное помещение быстро опустело, на полу остались валяться случайно оброненные салфетки, упавшие части бумажных украшений, хлебные крошки и выпавшие из причесок адепток мелкие шпильки. То тут, то там виднелись сдвинутые со своих мест стулья, где-то темнели на обивке мебели небольшие пятна от пролитых напитков, на столах пустовали бокалы и блюда из-под закусок. Служащие затушили свечи на стенах, отключили громадную хрустальную люстру-артефакт, созданную на столичной мануфактуре и подаренную одним из покровителей школы специально для проведения таких вот торжеств, и закрыли двери на ключ. Зал погрузился во мрак.
Завтра утром сюда явятся все горничные школы, наведут привычный порядок, и ничто уже не будет напоминать о прошедшем здесь празднике. Лишь терпкий осадок в душе каждой выпускницы будет точить неискушенные умы тревожными мыслями о том, что ждет их в будущем, если еще до того, как они стали дайнами с их мнением уже никто не считается.
Глава 29
Всю следующую неделю после смотрин Эдман выглядел мрачным и задумчивым. Он был взбешен тем, что ему не удалось отыскать пресловутого знакомого Микаэлы, и чувствовал себя желторотым новобранцем, обведенным вокруг пальца более опытным воином.
Когда директриса объявила об окончании вечера, Эдман специально отправился к воротам, чтобы присмотреть за тем, как гости будут покидать школу, но оказалось, что Атли Баренс уже уехал. Его подпись стояла в журнале и словно насмехалась над облапошенным отставным полковником императорской гвардии.
Эдман попытался расспросить охранников о том, как выглядел этот максис, но они ничего определенного сказать не смогли. Заметили лишь, что господин отличался высоким ростом, на правой руке носил перстень в виде то ли змеи, то ли ящерицы и приехал не в экипаже, а на собственном черном жеребце, явно стоявшим целое состояние. Больше ничего они не разглядели, поскольку лил дождь, и всадник был одет в плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим его лицо почти до подбородка. Кроме того, он торопился, быстро расписался на выезде, не слезая с коня, и умчался в сторону Финара.
Не находя себе места от навязчивой тревоги и внутреннего ощущения, что происходят неясные события, тесно связанные с исчезновением Виктории Творф, Эдман бродил по Камелии в поисках чего-нибудь подозрительного или хотя бы необычного. Но все его старания оказались тщетными. Ни запрещенных артефактов, ни особых зелий, ни просто посторонних предметов он так и не обнаружил.
Адептки всех классов вели себя как обычно, только выпускницы стали более рассеянными на уроках, но тем не менее из школы никто не пропадал и даже не отлучался. Новых людей среди служащих или преподавателей не прибавилось. Эдман переговорил с боннами и педагогами, приглядывавшими на смотринах за ученицами, но и они ничего особенного не заметили. Создавалось впечатление, что Атли Баренс приехал на праздник, надежно спрятался в укромном месте, провел там несколько часов, а потом уехал.
Скрепя сердце Эдман написал Вилмору и о визите Микаэлы, и о неучтенных приглашениях, и о своем провале. Он попросил старого друга найти все, что только возможно, об Атли Баренсе и стал ждать ответа.
После праздника школьная жизнь постепенно вошла в привычную колею, и теперь выпускницам предстояло как следует подготовиться к финальному испытанию на звание дайны. Основную часть программы они успели освоить за предыдущие годы обучения, и в оставшиеся два с половиной месяца до экзамена преподаватели собирались повторить с адептками весь пройденный материал.
Эдман составил план занятий, выявил пробелы в знаниях учениц и каждой отдельно указал, над чем именно нужно хорошенько потрудиться. Работа с маной девушкам с каждым днем давалась все легче, и он надеялся, что с практической частью испытания проблем у них не возникнет.
И все же его сильно беспокоила Элиза Хаксли. После ее признания он старался не оставаться с ней наедине ни при каких обстоятельствах. Через пару дней после смотрин она хотела с ним поговорить после урока манологии, но он специально задержал еще нескольких учениц, и Хаксли пришлось уйти ни с чем.
«Если я буду до самого отъезда избегать ее, – решил он, – то смогу спокойно покинуть Камелию. А она со временем обо всем забудет».
Кроме Хаксли, еще одна адептка не давала покоя Эдману, но уже совсем по другой причине. Ему все труднее удавалось контролировать себя на практических, стоя поодаль от Беатрис Сонар и чувствуя невыносимое притяжение ее маны. Он понимал, что долго сопротивляться энергетической жажде не сможет, и мечтал поскорее убраться из закрытой школы. Но Вилмор попросил его еще немного задержаться, пока сыщики не выяснят все об Атли Баренсе, и Эдман согласился.