– Так и есть, – не стала спорить она. – Но тут никакой ошибки нет. Тамила не его суженная, и кронпринцу пора уяснить, что не все в жизни будет так, как он пожелает. Для будущего монарха это просто необходимо.

Тягостный вздох вырвался из груди императора.

– Попробуй об этом заикнуться в присутствии Адии, – пробормотал он. – Посмотрю, как ты выдержишь ее упреки.

– Избавьте меня от жалоб на жену, – с раздражением передернула плечами Беатрис. – Я в свое время сделала почти невозможное, чтобы вы были счастливы. Вам давно стоило разобраться и с супругой, и с сыном. И мою семью прошу в это не впутывать.

Признавая правоту и разумность слов дочери, Зигрид смягчился и уже совсем другим тоном спросил:

– Можешь посоветовать, что делать? Как усмирить Нати? И как поступить с болезненным отношением к нему Адии?

Беатрис устало прикрыла глаза и потерла переносицу. У нее начинала болеть голова – явный признак близкого видения.

– Возвращайтесь во дворец, ваше величество, – ответила она. – Тамила надежно защищена от притязаний кронпринца, пока она учится в этой школе. А за три года многое может произойти. Если я что-то узнаю, пришлю послание.

Император поднялся и сказал:

– Хорошо. Я пока поставлю условие, чтобы Тамила закончила учебу, а там посмотрим.

Бетти кивнула и с облегчением выдохнула, провожая уходящего монарха взглядом.

– И начни наконец называть меня на «ты» хотя бы наедине, – бросил он через плечо, прежде чем покинуть ее кабинет. – За столько лет наши разногласия давно потеряли всякое значение.

Зигрид ушел, а Беатрис все так же сидела в кресле и смотрела на дверь. Она понимала, что отец прав, и стоило бы хоть немного теплее общаться с ним. Но страх, что кто-нибудь в будущем использует факт их родства, чтобы навредить ее семье, не позволял расслабиться ни на минуту.

«Если буду обращаться к нему на «ты» в неформальной обстановке, ничего худо не случится», – подумала она и тут же ощутила удовлетворение от принятия давно назревшего решения.

Бетти с улыбкой откинулась на спинку кресла и смежала веки всего на мгновение, но вязкий сон быстро увлек ее в свою пучину, и ей открылись четкие образы императрицы Адии с маленькой девочкой на руках и кронпринца Натаниэля, державшего в объятиях голубоглазую платиновую блондинку с бриллиантовой диадемой в волосах.

– Можно? – услышала она голос мужа и встрепенулась.

В кабинет вошел Эдман и с тревогой посмотрел на нее.

– Все в порядке? У тебя такой вид, будто что-то произошло?

Беатрис поднялась ему навстречу и с улыбкой поцеловала.

– Я знаю, что нужно делать! – объявила она, прижимаясь к супругу.

Брови Эдмана поползли вверх.

– Правда? Может, и мне расскажешь? А то я теряюсь в догадках, как быть дальше с академией. У меня назревают крупные проблемы с преподавателями.

– С этим ты как-нибудь сам определись, – отмахнулась она и, сияя лукавым взглядом, рассказала о своем видении. – Теперь ты понимаешь, о чем я?

– Все еще не совсем.

Беатрис взяла его за руку и утянула на диван.

– Ну как же! – не могла успокоиться она. – Все очень просто. Адия должна родить дочку, а Натаниэля нужно отправить в Айсарийский шараат. Там он встретит свою настоящую любовь и забудет о Тамиле.

Эдман усадил жену на колени и крепко обнял.

– Осталось только все это устроить, а так все отлично складывается, – с иронией заметил он.

– Не смейся, – надулась Бетти. – Это прекрасное решение всех проблем императора.

– Не спорю, – кивнул Эдман, начиная расстегивать пуговицы на ее платье. – Единственное, что меня беспокоит, так это неустанное стремление моей супруги устраивать жизнь ее отца. Тебе не кажется, что Зигриду пора самому позаботиться о жене и сыне?

– Обещаю, это в последний раз, – прошептала Беатрис, наслаждаясь его нежными прикосновениями.

– Договорились, – усмехнулся Эдман и накрыл губами успевший затвердеть крепкий сосок жены. Ему нравилось то, как Бетти реагировала на малейшую ласку, и он не упускал ни единой возможности сделать ей приятное.

Пробормотав руну, блокирующую дверь, Эдман уложил Беатрис на диван и, освободив ее стройное тело от темно-серого платья, принялся поглаживать живот и бедра.

– Этот наряд директрисы до того целомудренный и строгий, что меня так и тянет поскорее снять его с тебя, – сказал он, устраиваясь между ее широко разведенных ножек.

– Эх! – задохнулась Бетти, ощутив его внутри.

С каждым новым движением напряжение внизу ее живота возрастало, пока не наступила разрядка, окатив сладостной волной тягучего удовольствия.

 Беатрис лежала на груди Эдмана и перебирала пальчиками жесткие темные волоски.

– Так что там стряслось в академии? – спросила она, вспомнив, что муж так и не сказал, зачем пришел в столь ранний час.

Эдман скользил ладонью по ее спине и, остановившись, проговорил:

– Селеста снова беременна, и Тарак на этот раз собирается окружить ее заботой вплоть до родов. Он никак не может смириться с тем, что у них одни девочки. Надеется, что на этот раз все же будет сын.

– Какая радость! Обязательно напишу ей и позову в обитель. Нужно провести над ней ритуал легкой беременности и беззаботных родов.

– Это, конечно, хорошо, – согласился Эдман. – Но без Тарака все развалится. Он так умеет уладить все спорные вопросы, что преподаватели работают слаженно, и мне не нужно лично вникать в эти нюансы. А теперь ума не приложу, что буду без него делать.

– Ты поэтому пришел за мной в обед? Хочешь, чтобы я поговорила с Фрэнком?

Поцеловав свою догадливую жену в алые губки, Эдман кивнул.

– Ты имеешь на Селесту особое влияние. Если ты попросишь ее отпустить мужа, то Тарак не бросит работу.

Беатрис нахмурилась и поинтересовалась:

– Тебе не кажется, что это очень эгоистично с твоей стороны?

– Вовсе нет, – запротестовал Эдман. – В этом году Стивену уже тринадцать. Я хотел, чтобы Тарак стал его личным наставником.

Услышав о горячо любимом младшем сыне, Бетти тут же сочла затею супруга стоящей и ответила:

– Если посмотреть на дело с этой стороны, то я, пожалуй, поговорю и с Селестой, и с Фрэнком. Думаю, мы найдем хорошую альтернативу его личным заботам о беременной супруге. В обители Селесте с девочками будет очень хорошо и спокойно. Адептки займут шалуний, а их мама хоть немного отдохнет. И ритуал как раз проведем. А к родам Тарак сможет взять отпуск.

– Спасибо, Бетти, – улыбнулся Эдман. – Я знал, что ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Беатрис погладила его по щеке, высвободилась из объятий и начала одеваться. Время обеда подходило к концу, а письма так и остались не разобранными. Эдман тоже принялся собираться, но заметил, что жена чересчур задумчива и спросил:

– Тебя что-то тревожит?

Обернувшись, Бетти с волнением посмотрела ему в глаза.

– Ты точно уверен, что подземелье с древним жертвенником надежно замуровано?

– Конечно, – заверил ее Эдман. – Надежнее некуда.

Много лет назад когда необходимость в дайнах отпала, Камелию закрыли, директрису, преподавателей, патронессу и бонн распустили, и Беатрис вытребовала у императора, чтобы школу отдали под организованную Эдманом военную академию. Зигрид предлагал более подходящие по размеру строения, но Бетти настояла именно на Камелии, поскольку никак не могла успокоиться, пока существовал древний ритуальный зал.

В конце концов император согласился, и Эдман создал первую в стране академию для выходцев из любых сословий, где учили не только магии, но и военному искусству. Как только Камелия перешла в его распоряжение, он по просьбе жены приказал снести храм божественной пары. Подземный ритуальный зал разрушили, а жертвенник замуровали под фундаментом нового учебного корпуса.

Все это Беатрис прекрасно знала, но не так давно у нее было видение, где она увидела возле проклятого камня кронпринца Натаниэля, Тамилу и Стивена, и теперь спокойный сон надолго ее покинул.