— Она сбежала, как и грозилась. Помощник шерифа ее даже не видел.

— Вот черт! — с досадой воскликнул Гэбриел. — Этого-то я и боюсь. Но что сказал вам коп? Он знает, у кого из местных пропал ребенок?

— Ничего он не знает. И знать не хочет. Вел себя так, будто я отнимаю у него драгоценное время. И он не собирался искать девочку — даже после того, как я рассказала ему про синяки.

Гэбриел ощутимо напрягся:

— У нее синяки?

— Да, на шее, на боку и на бедре. Хотя под одеждой не видно.

— Господи Иисусе! Думаете, ее били?

— Ну, по крайней мере на шее явно видны следы пальцев.

— А вы рассказали полиции?

— И не только рассказала — я четко дала понять, что жизнь девочки находится в опасности. Однако помощник шерифа уверен, что детей не следует забирать из родного дома, даже если их там обижают. Он рассказал мне историю о своем друге детства, попавшем к жестоким приемным родителям, которые мучили его, и в итоге мальчик покончил с собой.

— То есть полицейский сам посоветовал не сдавать ее?

— Ну не совсем так. Но он заявил, что многие приемные семьи живут на государственные деньги и именно ради этого берут на воспитание детей. По его словам, даже если родные бьют Урсу, она все равно не признается. И еще он добавил, что приемная семья может оказаться гораздо хуже той, где девочка сейчас живет, и что она сама это понимает.

— Ни фига себе совет! Странновато звучит, особенно из уст представителя власти.

— Вы так считаете?

— Неужели вы согласны с ним?

— Не знаю, — задумчиво произнесла Джо. — У меня не было времени хорошенько обдумать его слова. Вчера я принимала гостей…

— Да, Урса мне сказала.

— Знаете, что я вчера поняла? Девочка и правда не местная.

— Странно, что вы заговорили об этом… — заметил Гэбриел.

— Почему?

— Потому что мне сегодня пришла в голову та же мысль. Я показал ей новорожденных котят, и она просто с ума сошла от восторга. Заявила, что это самое настоящее чудо. Она явно ни разу не видала маленьких котят — наверное, городская.

— То есть она засвидетельствовала второе чудо?

— Да, осталось три, так она сказала.

— Первым чудом были только что вылупившиеся птенчики.

— Я знаю.

— Местные дети уж точно видели птичьи гнезда, и не раз, — сказала Джо. — Может, бедняжку выбросили из машины?

— Но акцент у нее местный.

— А если она из Сент-Луиса? — предположила Джо.

— Нет, они так не растягивают гласные.

— А как насчет Падуки?

— Я обыскал сайты практически всех южных штатов, где говорят с похожим акцентом, даже Флориду проверил, — сказал Гэбриел. — В списках пропавших детей она не значится.

— Но если ее выкинули из машины… Наверное, эти люди не стали бы заявлять о пропаже девочки?

— А может, Урса сама убежала? — спросил Гэбриел. — Уж слишком она умна, чтобы терпеть такое обращение. Никогда не догадаетесь, чем она сейчас занята.

— И чем же?

— Она нашла книги о Шекспире у меня на полке и спросила, люблю ли я его. А когда я признался, что просто боготворю его…

Джо упустила следующие несколько слов, пытаясь переварить информацию о том, что Парень-с-яйцами любит Шекспира.

— …А теперь она решила назвать всех шестерых котят именами персонажей шекспировских пьес. Она попросила пустить ее за компьютер, чтобы прочитать тексты и выбрать достойных героев. Этим она сейчас и занимается: читает Шекспира.

— Да, со мной она использовала тот же прием: узнав, что я занимаюсь птицами, Урса прочитала несколько глав из учебника по орнитологии. Полагаю, именно так она и завоевывает доверие незнакомых людей.

— Наверное, только так и можно выжить в ее чокнутой семейке.

— Положим, там у нее этот номер не прошел.

— И верно.

Джо прислонилась к кузову пикапа и потерла рукой лоб.

— А вы-то сами как, в порядке? — спросил Гэбриел.

— Слишком устала сегодня, чтобы переживать за Урсу.

— Похоже, вам лучше присесть.

Джо отступила на шаг от машины:

— Нет, все хорошо. Просто я на ногах уже пятнадцать часов. Мне бы в душ, а потом поужинать и спать.

— Может, сначала поговорите с ней?

— О чем?

Гэбриел сложил руки на груди:

— Я должен кое в чем признаться. Мы с Урсой сегодня уже дважды приходили к вам.

— Зачем?

— Она очень беспокоится за вас. Говорит, у вас рак.

— Господи, ну что за наказание! Может быть, еще объявим об этом по радио? И с каждой телефонной вышки покричим?

— А разве это возможно?

— Вряд ли, хотя коллеги по цеху и даже мой научный руководитель и без того мне все косточки перемыли.

— Но сейчас-то у вас ремиссия?

— Полагаю, это называется именно так.

— Вы не могли бы сказать Урсе, что не собираетесь завтра умереть? Она очень волнуется.

— Мы все когда-нибудь умрем.

— Нет, так не пойдет. Давайте придумаем другую версию, приемлемую для девятилетнего ребенка.

— Ну ладно, я с ней поговорю. У меня до сих пор сердце не на месте, ведь я выгнала ее из дома.

— Но вам пришлось так поступить, я знаю. Урса сказала, что у вас могли быть неприятности с научным руководителем.

— А в моей жизни остались подробности, которые вы с Урсой еще не обсудили?

— Э-э-э… Мы пока не дошли до обсуждения вашего вкуса по части панталон.

Панталон? Это он у мамы набрался таких древних словечек?

— Давайте я вас отвезу, — предложил Гэбриел.

— Не боитесь, что я испачкаю машину? Я страшно грязная…

— Подумаешь! Не грязнее моего пикапчика.

Джо нахмурилась. Она вдруг поняла, что ничего не знает о Парне-с-яйцами, кроме того, конечно, что он сам сообщил. И картинка как-то не складывалась. Любитель Шекспира с высшим образованием посвящает свою жизнь продаже яиц на перекрестке сельских дорог? Ей вспомнилось, как оцепенело лицо Гэбриела, когда Урса спросила насчет диссертации… И кто видел его так называемую матушку? А вдруг он убил Урсу и теперь заманивает Джо к себе, используя девочку в качестве предлога? Джо в сотый раз мысленно обругала себя за то, что отпустила ребенка ночью в лес.

Гэбриел, как видно, понял ее мысли.

— Если хотите, поезжайте за мной в своей машине, — предложил он.

— Пожалуй, так будет лучше.

— Вы правы, осторожность не помешает, — хмыкнул Гэбриел.

— Это вы о чем?

Он немного помедлил.

— Ну, если вы боитесь, что я на вас нападу, успокойтесь… Я мог бы это сделать уже тысячу раз.

— Как и я, если бы хотела напасть на вас, — парировала Джо. Почему мужчины считают одинокую женщину, живущую посреди леса, легкой добычей?

Он слегка улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами:

— Просто обычно коттедж снимают сразу несколько человек. Почему в этом году вы живете тут одна?

— Просто так получилось, — пробормотала Джо, стараясь говорить равнодушно.

На самом деле университет оплачивал проживание в коттедже Кинни двум аспирантам, но ее будущий сосед, узнав, с кем ему предстоит провести лето, предпочел потратить аспирантскую стипендию на аренду другого дома. Он уверял, что нашел жилье поближе к месту своих исследований, но Джо не сомневалась, что дело именно в ней. Она не раз замечала, что после операции коллеги-мужчины стараются держаться подальше, особенно те, кто раньше охотно флиртовал с ней. Конечно, психолог заранее предупредила Джо о возможном изменении отношения со стороны мужчин, но обида и боль от этого не уменьшались. Правда, за два года Джо привыкла, что боль сопровождает ее повсюду, и только слияние с природой и полевые исследования помогали забыться.

— Да, невесело, — заметил Парень-с-яйцами. — Наверное, вам одиноко?

— Вовсе нет! — Джо подняла усталую голову и с усилием расправила плечи. — И вообще, когда занимаешься делом, посторонние люди только отвлекают.

— Ладно, намек понял. — Гэбриел открыл дверцу пикапа: — Поезжайте следом.

8

Дорога к дому Гэбриела оказалась страшно разбитой — видимо, гравий на ней не меняли лет десять. Окружающий лес наступал со всех сторон и уже заполонил мелкой порослью обочины; только широкие бока пикапа не давали колее окончательно зарасти. Джо тащилась по ней с предельно малой скоростью, то и дело проваливаясь в ямы или налетая на торчащие камни. Вскоре до слуха донесся отчаянный лай, а затем на дорогу перед пикапом выскочил Мишка, блестя глазами в свете фар. Непрестанно тявкая, щенок носился от одной машины к другой, пытаясь тяпнуть зубами колеса, пока оба автомобиля не въехали на освещенный единственным фонарем двор.