Черт, вот ни раньше, ни позже. Стою с высунутым трубочкой языком, лицо заливают слезы. И кашляю, как бомж с теплотрассы. Со стороны смотрюсь, наверное, очень куртуазно.

– Давно мы на ты? – голос хрипит и вибрирует в глотке, как у чахоточного голубя. Интересно, а такие бывают? Господи, нашла о чем думать. Тут меня скоро трахнут, лишат невинности, а я думаю о припадочной птичке.

– С тех пор, как ты попросила меня показать тебе искры,– голос наглого мужика сочится смехом. Как чертов сиропированный пончик из кондитерской возле моего дома. – И вот. Я готов. Как тот пионэр. Хотя, ты наверное представления не имеешь о ребятах дующих в горны и орущих речевки. Да ведь, куколка?

– Не считаете, что полезно хотя бы познакомиться. Я, например, Каролина, – вру. И он это понимает. Смотрит внимательно, прищурив синючие глаза, похожие на льдинки.

– Меня зовут Глеб. Глеб Егорович Золотов. Надеюсь, что ты прекратишь идиотничать, и скажешь мне свое истинное имя. Хотя, если тебе нравится быть похожей на полудохлую девочку из мультфильма – это твое право. Пойдем.

Плетусь за ним, тяжело дыша, как ожиревший мопс.

– Ты всегда такая послушная?

Странный вопрос. Нет, конечно. Только сейчас. С тех пор. Как потеряла возможность распоряжаться своей жизнью самостоятельно.

– Куда мы идем? – спрашиваю, оглядываясь по сторонам. Вывеска дорогущего ресторана очень красноречиво сияет всего в нескольких метрах от нашего местонахождения.

– Пить на брудершафт,– хмыкает Глеб Егорович. Как Жеглов. Блин горелый. «А теперь Горбатый! Я сказал, горбатый» Становится смешно. Нервно хрюкаю в кулак.

– А знаешь, я передумал, мы выпьем в другом месте. А потом я закушу тобой,– в глазах Богатенького появляется какой – то лихорадочный блеск. Господи, только бы он не оказался извращенцем. Вдруг начнет меня каленым железом прижигать, и иглами тыкать. Я на другое рассчитывала. Нет, что меня будут «тыкать» это ясно. Только бы без спецсредств и прочих извращений.

– И я, – говорю. Выдергивая пальцы из его руки.– Простите, я наверное пойду. Вы без меня там искры посмотрите, выпейте. Потыкайте что-нибудь, подушку к примеру.

– Что?!– от его рева у меня становятся ватными ноги. Боже, я сейчас упаду. – Нет уж, куколка. Тыкать подушки мне вера не позволяет. Я натурал и эстет, знаешь ли. «Подушку потыкайте», – такого мне не предлагала еще ни одна чертова баба.

Сильные руки хватают меня поперек талии, перекидывают через плечо. Я даже заорать не могу. Под взглядами прохожих, болтаюсь как жертвенный агнец в воздухе, и вдыхаю аромат мужской ярости.

И вот хоть бы кто поинтересовался, по своей ли я воле вишу на шее, похожего на разъяренного вепря, самца, тащащего меня к огромному, хромированному джипу. Бегут по своим делам, стыдливо отводя глаза. Может потому, что на моих губах, как и всегда во время стресса, играет дебиловатая улыбочка.

Он бросил меня на переднее сиденье, пристегнул ремнем, слишком долго при этом задержался рукой на моей груди. Соски тут же затвердели, и мне это показалось неприятным.

– Я сама,– пискнула, но тут же замолчала. На меня уставились синие очи, горящие дьявольским блеском. В горле пересохло, и между ног стало влажно. Да что же ж это такое?

– Сама ты только нос задирать можешь и предлагать тупизмы. Каролина, блин.

Нет. В его голосе нет и капли раздражения. В машине тепло, и мне уже не так страшно. Я даже задремываю. Открываю глаза, когда плавный ход автомобиля прекращается. Громадное здание, приходится запрокинуть голову максимально, чтобы увидеть теряющиеся в небе этажи. Да уж, роскошно. Он снова молча, берет меня за руку, и я как коза на поводке иду туда, куда меня ведет самоуверенный красавчик, одетый словно лондонский денди. Я в сравнении с ним просто замарашка. Дурацкая курточка, которую я судорожно расстегиваю на ходу. Жарко, душно и страшно. Хотя на улице прямо вот совсем не лето.

– Не дергайся,– шепчут мужские губы у моего уха. Мы несемся ввысь в зеркальном лифте. Глеб зажимает меня в угол, так, что я не могу не то что дернуться, даже дышать. Его тело вжимает меня в зеркально – стальную поверхность кабины. Мужские руки проникают под тонкий джемпер. Стон срывается с губ, когда проворные пальцы, отогнув чашечки бюстгальтера начинают исследовать мою грудь, выкручивать ставшие слишком чувствительными соски. До боли. В Глазах Глеба огонь разгорается еще ярче.

Я уже на грани помешательства, когда лифт замирает, прекращает свое дьявольское движение. Он должен бы падать в бездну, а не возносить нас к небесам, по моим ощущениям.

– Отпусти меня,– шепчу бессильно, зная, что попалась.

– О, нет, Каролина. Ты разбудила моего зверя. Маленькая мушка, попавшая в сети злющего паука. Мушка с зелеными глазами, которых не существует в природе.

Его шепот обжигает. Его прикосновения лишают воли. Боже, что я делаю?

Чертов лифт. Застройщик хвалился, что он скоростной, когда я покупал этот пентхаус. Нужно будет ему выставить рекламацию. Я думал меня удар расшибет, пока эта шайтан – машина тащилась со скоростью дохлой мухи до моего тайного жилища. Девка в моих руках дрожит, смею надеяться, что от возбуждения. Потому что я настолько ошалел от тяжести в моих штанах, что кажется просто сдохну от аневризмы, если хваленый лифт не доставит нас наконец до места назначения.

– Ты вкусная,– шепчу, впиваясь зубами в пухлую нижнюю губку. Она вскрикивает от боли, и в зеленых глазах плещется страх.– Не бойся, я не маньяк,– хриплю в маленькое розовое ушко.

– Это радует,– стонет она, вздрогнув от прикосновения моих пальцев, проникших в ее джинсы. Блядь, идиотские брючата слишком узкие. Нет простора для маневра. Мне хочется разодрать эту дешевую тряпку. Она ее недостойна.

Чертова кабина наконец останавливается. Очень вовремя, потому что я близок к умопомешательству и уже совсем не уверен, что сказал рыжухе правду. Ну, насчет того, что не маньяк. В голове стучат молоточки. От ее близости, ее аромата, ее чертовых глаз. У меня такой стояк, что кажется брюки сейчас лопнут по швам.

Это большое удобство, прав был строитель, что из кабины подъемника попадаешь сразу в свой апартамент. Маленькая врушка озирается по сторонам, словно дикарка сбежавшая из леса. Выискивает что – то своими невозможными глазищами. А у меня только одна мысль «Как она будет смотреться с раздвинутыми ногами на моем белом ковре, или на подоконнике, а может даже на криволапой кушетке, которая мне не нравится совсем, но по словам дизайнера, восхитительная и отражающая суть интерьера.»

– У вас есть кровать? – деловито спросила девка.

–Зачем? – скалюсь я, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Пальцы путаются, и я просто дергаю ткань, вырывая с корнем проклятые застежки. От брюк избавляюсь еще быстрее, чувствую невероятное облегчение, выпуская на свободу свой закаменевши член, который почувствовав волю, тут же подскакивает к животу.

Щеки девки краснеют, а в зелени очей плещется паника. Она склоняет голову, и я вижу тень от ресниц на розовых щечках.

– Раздевайся,– приказываю я. – Или я не ручаюсь за сохранность твоих вещей.

Она послушно стягивает свою курточку, под которой я обнаруживаю тонкую футболку, обтягивающую небольшую, аккуратную грудь. Нет, все таки придется мне взять ее разоблачение в свои руки. Футболка рваными тряпками летит на пол. Фальшивая Каролина поспешно сдирает с себя джинсы, оставшись в маленьких трикотажных трусиках, на которых нарисованы пчелки и самом простом лифчике. Он заводит меня сильнее белья от «Виктория сикрет»

– Я не готовилась …– покраснев, как институтка шепчет малышка, – и это ошибка. Мне. Наверное нужно…

Я больше не слышу ее слов. Подхватываю на руки легкое тело и как воришка тащу свой трофей … Да все равно куда. Первой мне попадается на пути уродская тахта. Но это конечная цель моего путешествия. Сумасшествие не входит в мои планы на ближайшее время. А если она не возьмет меня в рот, то я точно рехнусь. Бросаю рыжуху на «кривоногое чудовище», и впиваюсь губами в розовый сосок. Интересно, когда я успел избавить ее от бюстгальтера? Она сладкая как вишенка. Вся, такая сочная. И синяк на попе, как я и думал, цвета синей осенней сливы. Моя ягодная девочка.