Машина нехорошо дымилась, и единственным правильным решением было вытащить пострадавшего по моей вине Зотова из его лайбы, прости господи. Это ведь словечко из бабулиного лексикона. Я ухватила бывшего босса под мышки и с силой потянула на себя его каменно-тяжелое тело. Зотов поморщился, но промолчал. Уложив его на асфальт, успела заметить, как хорошо он сложен. И эти бугрящиеся под тонкой рубашечной тканью мышцы… Ммм… меня просто вынесло, вот честно.

– Я вас где-то видел, – простонал несчастный и отрубился.

Блин, ну надо же, на раз уделала красавца. И как у меня так получается?

– Это вряд ли, – прошептала я.

Только этого мне не хватало. -то есть вот вообще не надо. Остается надеяться, что он все же приложился башкой, и его одолеет амнезия, как какого-нибудь СиСи Кэпвелла, черт бы его побрал вместе со всей Санта-Барбарой, которой меня в детстве мучила бабуля. Надо же, памятливый какой. Лучше бы за делами фирмы так следил, тогда бы всякие кобылы не могли уволить меня с тепленького местечка.

…Скорая приехала быстро. Видимо, потому что адресок тут не простой, местность за сто километров воняющая роскошью и огромными деньгами. Если бы я в Валькину фатерку вызывала, ждать дня три пришлось бы, а тут десять минут – и нарисовались ангелы в белых халатах, алчно поблескивая глазенками, явно чувствующие поживу.

– Вы ему кто? – спросил меня один из эскулапов. – Сопровождать будете?

– Буду, – вздохнула я, проигнорировав вопрос о своем статусе.

Конечно, буду, куда ж я денусь? В конце концов, положа руку на сердце, это же я вылезла Зотову под колеса.

Первым, что я увидел, открыв глаза – лицо незнакомки. Я слегка пошевелился и задохнулся от боли. Черт побери, и как меня угораздило? Она дернулась на месте, видимо, от неожиданности, и уставилась на меня серьезными серыми глазюками.

– Как вы? – голос ровный, даже равнодушный, я бы сказал. Могла бы хоть вид сделать сочувствующий.

– Какого черта вы тут делаете? – ответил я вопросом на вопрос, пытаясь понять, где нахожусь.

Но, положа руку на сердце, меня просто ее тон задел – ледяной, аж мурашки по коже. Да кто она такая, дьявол ее побери?

– Ну не могла же я просто бросить вас. И, кроме всего прочего, с трудоустройством я все равно, похоже, пролетела. Так что надо же мне чем-то себя занять, – хмыкнула она, сморщив маленький курносый нос, на котором я заметил россыпь мелких, невероятно милых веснушек.

– Не стоило так затрудняться, – выдохнул, чувствуя, как каждое мое слово выкручивает мои же ребра.

Странно, почему она так меня раздражает? Вроде же ничего плохого не делает, а мне почему-то хочется ее разозлить, вывести из себя.

– Я уже тоже жалею о своем порыве, – ехидно улыбнулась она, вставая со стула. – Вот уж не думала, что вы, едва открыв глаза, превратитесь в несносного капризулю. Так что я, пожалуй, откланяюсь.

Надо же, нахалка какая. И посмотрела на меня, словно на пустое место. И я бы не остановил ее никогда в жизни, пусть бы проваливала, если бы в это время не зазвонил мой телефон, а сам я до него добрался не мог.

– Эй, как вас там, – позвал я, и наглая девка замерла с прямой спиной, словно аршин проглотила, – будьте любезны, пока вы не совсем слились. Подайте мне этот гребаный телефон.

Да что со мной такое? Я вообще-то всегда вежлив и предупредителен с дамами, а тут, как на грех, словно черти меня за язык дергают.

– Вы предлагаете порыться в ваших карманах? – приподняла она слишком идеальную для натуральной бровь.

– Я предлагаю вам не тупить, и подать мне долбаный мобильник, – прошипел я, едва не взвыв от боли. – Ведь это по вашей милости я сам не могу добраться до него.

– Хамло, – хмыкнула нахалюга, протягивая мне трубку.

Теперь уж могла бы и проваливать. Нет, стоит, прожигает меня взглядом.

Ну конечно, теща звонит. Блин, я дома должен быть уже пятнадцать минут как. Если Адольфовна пропустит эпиляцию,-то мне не жить. Да и до Армагеддона в глобалном масштабе недалеко.

– Я так и знала, что на тебя ни в чем нельзя положиться! – заверещала трубка голосом любимой тещеньки. – Ты где шляешься?! Знаешь же, что любимых внученек я больше пяти часов не могу вынести, паразит!

– Я в больнице, попал в аварию, – прохрипел, стараясь, чтобы голос не дрожал от злости. Давно пора уже поставить на место старую ведьму. Совсем распоясалась, уже не помнит, на чьи деньги усы свои дергает. Мне порой кажется, они у нее из золота. – Так что придется вам потерпеть, мама.

– Ты жив, судя по всему, – хмыкнула любящая теща, – и весьма бодр, как я слышу, раз можешь исходить на мыло от злости.

Надо же, и как у нее получается распознавать мое настроение? Точно ведьма.

– Через полчаса ноги моей в твоем доме не будет. Тоже мне благодетель, – театрально обиженно прошептала старая пройда. – Раз меня тут не ценят, уйду в монастырь, богадельню, к черту на рога. Тогда вспомните бабулю, да только я уже на том свете буду. Сколько мне там осталось?! – уже прорыдала эта артистка погорелого театра. Я не Немирович-Данченко, но даже я понял, что Адольфовна села на любимого конька, и страшно переигрывает. Так и тянет сказать «Не верю». – Короче, девчонок оставлю с Нюшей, пусть ей мозг парят, а у меня мигрень начинается, – всхлипнула она, прервав театральную сцену в своем исполнении, и бросила трубку.

Это значит, у меня всего полчаса.

– Проблемы? – поинтересовалась незнакомка. Блин, я про нее и забыл совсем, а она и не думала уходить. Смотрит на меня и снисходительно улыбается. Хорош же я был, судя по всему, когда мямлил в телефон. – Что, богатые тоже плачут, да?

– Слушайте, вы же вроде работу ищете, так? – осенило меня, я аж подскочил на неудобной больничной кровати. А что делать, другого-то варианта у меня нет. А на безрыбье, как говориться, и рак рыба.

– И? – снова бровь дугой.

Красивая баба. Даже это наглючее выражение лица ей невероятно идет.

– Мне нужна няня! – выпалил я и только тогда понял, как это прозвучало.

Девка аж щеки надула и покраснела, лишь бы не заржать в голос. Только в глазах черти пляшут огненные.

– Вам? Няня? Прелестно. Я польщена, конечно, только вот никак не могу представить, что будет входить в мои обязанности. Сразу предупреждаю, подгузники менять не буду, да и кормить с ложки тоже. Вы уже большой мальчик.

– Вы не поняли, – поморщился я, – няня нужна моим дочкам.

– И когда я должна дать ответ?

– Пятнадцать минут назад, – прорычал я.

Терпеть не могу, когда надо мной смеются. А эта наглая баба даже не пытается скрывать издевку в голосе. Да ее надо взашей вгнать, вот только у меня нет особого выбора, потому что только господь бог знает, сколько я проваляюсь в этой богадельне, а мои дочки нуждаются в постоянном надзоре. Очень уж неохота вернуться домой и обнаружить там руины с бродящими по ним Надей, Козюлькой, Нюшей и Адольфовной. Представив себе эту картину, я вздрогнул:

– Так что? Тем более что я по вашей милости оказался в этом богоугодном заведении, – спросил, не сводя глаз с задумавшейся мадам.

Я, видно, с ума сошел, черте кого отправлять к детям – может, она маньячка? Но вот мне почему-то кажется, что она не сбежит из моего дома через час с дымящейся шевелюрой, как последняя нянька моих дочерей.

– По рукам, – кивнула она, протянув мне тонкую ладошку. – Сейчас давайте обсудим жалование и условия работы. Договор я подготовлю.

– По рукам, – хмыкнул я.

Надо же, деловая колбаса. Ну, посмотрим, как ты выдержишь шалости моих дочурок, даже интересно. «Очень знакомое лицо», – мелькнула в голове мысль, но тут же растворилась в раздумьях о том, что ожидает эту самоуверенную дамочку в моем доме. Почему-то очень захотелось, чтобы Козюлька и Надежда устроили ей достойный прием, может быть, это собьет с нее спесь и сотрет это наглое выржение с красивого личика. В первый раз со мной такое. Обычно мне жаль несчастных нянек, а тут просто какое-то наваждение.