От этих слов по спине Розы пробегает холодок. Потому что, даже если Альбус этого не понимает, Доминик и Лоркан мыслят правильно. Если она приведёт Джона с собой на свадьбу кузины (а она не может его не привести, в таком случае уж лучше самой не приходить, но такого события она пропустить не может), так ничего и не рассказав, у Джона точно поедет крыша. А рассказывать правду она боится.
— Потому что он ещё не знает… ну… обо мне.
Альбус подскакивает на месте, словно его ущипнули, и смотрит на кузину с легким прищуром. От такого пристального взгляда тут же становится не по себе. И единственное, что Роза может сделать — снова стыдливо опустить глаза в пол. Сейчас она чувствует себя той самой шестилетней девочкой, которая по неосторожности разбила мамину вазу, хотя на деле Роза уже давно ей не является.
С Джоном Смитом она познакомилась случайно, но сейчас постоянно твердит о том, что с ним её свела сама судьба. Они познакомились в магловском университете, в который Роза поступила, неожиданно бросив учиться на колдомедика. До сих пор никто не знает, что повлияло на её решение, а сама Роза предпочитает об этом не говорить, но тогда её мама схватилась за голову, отец задорно усмехнулся в рукав, а дедушка Артур ухватил за плечо и сказал, что они с бабушкой Молли помогут всем, чем только смогут помочь.
На деле, Джон Смит оказался милым, проницательным парнем, который обожает литературу и историю. И Роза тысячу и один раз поблагодарила Мерлина за то, что поступила именно на этот факультет и за то, что именно Джон подсел рядом и завязал разговор.
О том, как он, при всей его проницательности, до сих пор не догадался, что Роза волшебница, остаётся только гадать. Желательно, на кофейной гуще и вызвав гадалку. Потому что в их маленькой совместной жизни последнее время было слишком много приятных совпадений, которые зачастую не всегда поддавались логичным объяснениям.
— Но я никак не могу понять, почему ты до сих пор молчишь? — пока Роза старается понять, относится его «до сих пор молчишь» к их разговору или к ситуации с Джоном, Альбус продолжает, поясняя свои слова, — Допустим, ты так ничего ему и не скажешь. Но, когда у вас появятся дети, и не смотри на меня так ошарашено, к этому всё и идёт, так вот, когда у вас появятся дети, они могут оказаться сквибами. В этом нет ничего страшного, просто прощай волшебный мир, и всё тут. Но, если они окажутся волшебниками, если они окажутся волшебниками совершенно неожиданно для него, тебе придётся всё рассказать. А такая вот правда, похороненная под многолетним слоем лжи и неожиданно раскопанная, ситуацию лучше не сделает. Ты понимаешь, о чём я говорю, Роза?
Уизли только сильнее сжимает чашку в ладонях и старается подобрать слова. Потому что ей кажется, что после всего, что наговорил Альбус, любой её довод, который до этого казался весьма разумным, окажется пустым.
— Я боюсь, Альбус, как ты этого не понимаешь? Я очень боюсь, что, узнав правду, он может уйти от меня, а этого я не переживу. Потому что я очень люблю его. Люблю так сильно, как никого и никогда не любила.
Молчание Альбуса звучит громче любых слов. Он только выглядывает из-за чашки, а его глаза так и спрашивают «Даже Скорпиуса?», но он не позволяет себе задать этот вопрос вслух, только сидит и ждёт, пока Роза немного успокоится, а краска с её щек пойдет на убыль.
Нельзя сказать, что Роза никогда не вспоминала Хогвартс. Не вспоминала Алису, Лиззи, мягкие кресла и тёплый камин в Башне Гриффиндора, не вспоминала Скорпиуса. Вспоминала, конечно. Первое время от этих воспоминаний было достаточно больно, как бывает после того, как думаешь о том, чем очень дорожил и чего лишился. Но со временем эта боль утихла, и уступила место спокойствию и какому-то теплу. Она никогда не вспоминала чего-то плохого о своих подругах или Скорпиусе Малфое. Всегда только самое хорошее, освежая в памяти самые светлые, приятные моменты. А их было не мало.
— Каждый чего-то боится, — спокойно начинает Поттер, когда девушка затихает и успокаивается, — но ты не перестанешь бояться, если не попытаешься одолеть свой страх.
Альбус сжимает ладонь Розы в своих, и улыбается яркими зелёными глазами, стараясь подбодрить. У него это неплохо выходит, и Уизли немного неловко кивает головой, соглашаясь с его словами. И когда это он успел так повзрослеть?
— Обещай мне, что всё расскажешь ему. Сегодня же. Обещаешь?
Роза снова кивает, но в этот раз не решает поднять на кузена взгляд. Потому что она не хочет, чтобы он возился с ней, словно она маленькая девочка. Роза не хочет никому доставлять проблем, тем более ему. Альбус поднимается с места и залпом допивает оставшийся в кружке кофе.
— Я пойду, мне нужно ещё вещи собрать. Я и так задержался тут у тебя.
Альбус дежурно скалится, когда Роза спрашивает, зачем ему собирать вещи. Выходит настолько по-слизерински, что вмиг неприятно скручивает живот, причем у обоих. Парень только небрежно пожимает плечами и говорит, что уезжает из Британии. Так спокойно, словно речь зашла о погоде. Он даже не позволяет Розе задать хотя бы какой-нибудь вопрос, хотя бы что-то выяснить, только говорит о том, что уезжает вместе с Аделаидой и пришлёт ей, Розе, открытку. На её вопрос о том, что он сказал родителям, Альбус только безразлично машет рукой:
— Джеймс же им ничего не говорил.
Когда Альбус, попрощавшись, исчезает вместе с хлопком трансгрессии, Роза слегка отшатывается назад и думает, что, наверное, стоило поверить его словам об Аделаиде. Потом рыжеволосая подтягивает к себе опустевшую холодную чашку и думает о том, что сыновья у великого Гарри Поттера вышли какие-то неправильные, неблагодарные. Но быстро успокаивает себя тем, что преданности Лили вполне хватает за троих.
***
Когда входная дверь хлопает, а в коридоре раздаётся уже привычное «Я дома!», с ухода Альбуса проходит достаточно времени для того, чтобы Роза смогла успокоиться и придумать несколько вариантов признания. Тем не менее, когда Джон появляется в дверях, немного растрёпанный и уставший, ещё не снявший пиджак, но уже такой родной и домашний, девушка чувствует, как сердце сжимается, а ладони потеют.
Смит развязывает галстук на своей шее, потягивается, словно кот, а потом усаживается за кухонный стол, прямо напротив Розы, и заглядывает ей в глаза. От этого пристального взгляда хочется спрятаться, или, по крайней мере, натянуть на себя беззаботную улыбку, но Уизли этого не делает. Потому что прекрасно знает: то, что с лёгкостью срабатывает с папой или Хьюго, с Джоном не сработает.
— Давай сделаем так, — Джон аккуратно дотрагивается до плеча Розы, чтобы привлечь её внимание, — сейчас я быстро поем, а потом ты расскажешь мне, что у тебя случилось. Хорошо? Я же вижу, что ты хочешь о чём-то поговорить.
Она видит, что Джон улыбается не только губами, но и глазами, и от этого ей становится немного легче, даже как-то теплее. Все придуманные и отрепетированные признания вмиг испаряются из головы.
— Ты же заметил, что, когда я рядом, часто происходят странные вещи? — Роза не дожидается того момента, пока Джон закончит ужин. Задаёт вопрос практически сразу, как только ставит перед ним тарелку. Поворачивается спиной, чтобы не видеть его реакции, потому что всё ещё очень её боится.
— Вроде тех дрессированных сов, которые приносят тебе письма от твоего кузена-птичника?
В вопросе нет ни доли иронии или сарказма, но Роза усмехается. Её усмешка сама по себе срывается с губ и звучит невесело.
— Да, вроде тех сов, — она замолкает и зажмуривается. Мысленно считает до трёх и, набрав больше воздуха в грудь, поворачивается к Джону лицом, выпалив — я волшебница.
На лице Смита застывает недоумение, а ложка супа застывает в нескольких сантиметрах от его рта. Роза начинает нервно заламывать пальцы, ожидая его реакции, ожидая криков, обвинений во лжи, и, возможно, даже звонков в психушку, а он только сидит, осмысливая услышанные слова, а потом неожиданно расплывается в доброй улыбке:
