Кроме того, подумал Бёртон, тебе хочется стать капитаном парохода и зажить на широкую ногу.
- От местных большой помощи тебе не видать, - сказал он Паркеру, показывая на берег, откуда одни лодки отчаливали, а другие готовились к отплытию. Через месяц тут почти никого не останется. Ла Виро отсылает всех вниз поддержать веру Второго Шанса, внести поправки в учение и привести в Церковь новообращенных. События последних лет пошатнули веру многих.
- Угу. - Паркер скривил широкое бронзовое лицо в сардонической ухмылке. Ла Виро и сам пошатнулся. Он, сдается мне, все время молится, стоя на коленях. Он теперь уже не так уверен в себе.
Бёртон не стал уговаривать индейца идти с ними и на прощание пожелал Паркеру удачи, хотя никакой удачи ему не будет. "Внаем не сдается" останется там, где лежит, пока течение не столкнет его с мели и он не уйдет на дно, на глубину трех тысяч футов.
Когда же и "Афиш не расклеивать" потонет или износится, настанет конец всей технике Мира Реки. Металлические инструменты и оружие со временем тоже износятся, и хорошо, если у жителей долины останутся каменные орудия. Вся планета вернется в деревянный век.
То, что рассказал Паркер о Подебраде, конечно, интересно. Виновна Нова Бохемуйо в разрыве линии или нет, Подебрад определенно был агентом или этиком. Лишь будучи одним из НИХ мог он знать, где залегают металлы. Или что попытки подключиться к линии чреваты катастрофой.
Но Подебрад, или как там его звали по-настоящему, умер.
Кто знает, может он-то и был Иксом?
Услышав позади знакомый голос, Бёртон обернулся. Его догнав Герман Геринг, сильно похудевший, хотя и прежде был худ, с мрачным выражением на широком лице и с темными кругами под глазами.
- Синьоро Бёртон!
- Хотите сопровождать меня? Но почему?
- По той же причине, которая движет вами. Мне необходимо знать, почему у нас все разладилось. Я всегда хотел это знать, но мне казалось, что гораздо важнее поднять этический уровень наших ка. А теперь... не знаю. Нет, знаю! Кроме веры, мы должны обладать и знанием. То есть... только вера может поддержать нас, если мы чего-то не знаем. Но теперь... быть может, мы сумеет узнать?
- А что думает об этом Ла Виро?
- Мы с ним поссорились - не думал я, что такое возможно. Он настаивает, чтобы я отплыл вниз по Реке. Сам он намерен доплыть до устья, хотя бы на это ушло триста лет, и все это время проповедовать. Хочет восстановить пошатнувшуюся веру...
- Почему он думает, что ее необходимо восстанавливать?
- Ему известно, что происходит за сто тысяч миль ниже нас. А что происходит там, то, вероятно, происходит повсюду. И разве вы сами не замечали по пути сюда, сколько в людях сомнений, сколькие отошли от Церкви?
- Замечал, но не слишком об этом задумывался. Этого, в сущности, следовало ожидать.
- Да. Даже некоторые вироландцы усомнились, а ведь у них есть Ла Виро, способный поддержать их. И я верю, что лучший выход -это добраться до башни и выяснить, что же там случилось. Тогда всем станет ясно, что Церковь права; ни у кого больше не останется сомнений, и все как один примкнут к ней.
- А вдруг вы узнаете нечто такое, - протянул Бёртон, - что разобьет вашу веру на куски?
Геринг содрогнулся и закрыл глаза.
- И такое возможно. Но моя вера так сильна, что я готов рискнуть.
- Буду с вами откровенен. Вы мне не нравитесь. И никогда не нравились. Вы изменились, это верно. Но я не могу простить вам того, что вы сделали со мной и с моими друзьями. Точнее, простил, но не забыл. И полагаю, что оба Геринга по сути своей одинаковы.
Геринг умоляюще протянул к Бёртону руки:
- Да, это мой крест. Я заслужил его и буду нести его, пока каждый, кто знает о моих злодеяниях, не простит меня от всего сердца. Но сейчас не в этом дело. А в том, что я могу быть очень полезен вам. Я человек быстрый, сильный, решительный, к тому же неглуп. Притом...
- Притом вы шансер, пацифист. Что, если нам придется сражаться?
- Я . не поступлюсь своими принципами! - с жаром сказал Геринг. - И не стану проливать людскую кровь! Однако я очень сомневаюсь, что вам придется драться. Местность выше по Реке мало населена, и ее населенность становится все меньше. Вы ведь видели, сколько лодок идет через пролив? Распространился слух, что вироландцы уезжают, и жители верхних областей покидают свои холодные края, чтобы обосноваться здесь.
- Однако бой все же возможен. Вдруг мы догоним агентов, и надо будет заставить их говорить, И кто знает, что ждет нас в башне? Возможно, нам придется бороться за свою жизнь. - Вы согласны взять меня?
- Нет. Это решение окончательное, и я не намерен более его обсуждать.
Геринг прокричал вслед Бёртону:
- Если вы меня не возьмете, я отправлюсь один!
Бёртон оглянулся. Геринг, весь красный, потрясал кулаком. Бёртон улыбнулся: даже этически развитые священники Церкви способны злиться.
Оглянувшись еще раз, он увидел, что Геринг быстро и решительно шагает к храму. Подался, наверно, к Ла Виро - сказать, что не подчинится приказу и не поедет вниз по Реке.
Ночью все одиннадцать с Бёртоном во главе обезоружили часовых катера. Они тихо подплыли от берега и взобрались на катер с левого борта. Двое часовых сидели на поручнях правого борта и разговаривали. Налетчики схватили их сзади, заткнув им нос и рот, пока те не потеряли сознания. В тот же миг Джо Миллер проник на судно с берега, окликнул оставшегося часового, схватил его, утащил, как тот ни брыкался, на нос и швырнул в воду.
- О Гозподи! - сказал он своей вопящей жертве. - Мне очень неохота это делать, Змит, но долг зовет! Передай Кимону, что зожалею.
Разделавшись с часовыми, группа Бёртона перенесла на катер свои Граали и прочие пожитки, а также связки веревок и разный инструмент, добытый ныряльщиками с "Внаем не сдается". Афра Бен включила свет и, как только весь багаж загрузили на палубу и отдали концы, увела катер от причала. Скоро он уже шел на полной скорости, а позади пылали факелы и слышались вопли.
Лишь когда катер прошел через пролив, Бёртон ощутил, что они в самом деле вступили в предпоследнюю стадию своего долгого, долгого путешествия.
Бёртон мельком подумал об Иксе. Судя по словам Сирано, Икс сказал, чтобы рекруты год ждали его в Вироландо. Но ни Бёртон, ни его спутники ждать не желали. Теперь или никогда.
