– Но что… – граф де Нормонд, снова попятившийся, споткнулся о собственное кресло и тяжело упал в него, – Почему… Так ты – хранитель памяти? – эта фраза прозвучала на удивление твердо. Винсент кивнул.

– И был… Нет, – блондин медленно повел головой из стороны в сторону, – Хранишь… Что-то связанное со мной, да? С моим прошлым… С тем, что я не помню. Верно?

– Именно так, – голос Винсента ощутимо похолодел, взгляд стал серьезнее. Видимо, его интуиция сейчас подсказывала, что наступил решающий момент.

– Что… Как мне вспомнить? – Эрик медленно втянул воздух, – Как вернуть это? Что сделать?

– А ты уверен, что ты этого хочешь? – хранитель памяти нахмурился, – Я могу вернуть тебе это, но боль не исчезнет, Эрик. Во всяком случае, не сразу… То, что ты забыл, это…

– Что мне сделать? – в голосе молодого графа прозвучали металлические нотки. Хранитель памяти вздохнул и неожиданно чуть усмехнулся.

– Первый раз в моей практике, – произнес он, глянув мельком на внимательно изучающую собственные колени девушку, – Вопрос, я имею в виду. Да ничего особенного, Эрик, – он опять взглянул на графа и слегка пожал плечами, – Просто приказать и все.

– Приказываю! – тотчас же отреагировал блондин, – Верни… Нет… Напомни мне то, что я забыл. Верни мне память!

Голос Эрика раскатился по гостиной отдаленным отзвуком грома. Татьяна, вспомнившая о том, что именно такое впечатление произвели его слова в миг заключения сделки, вскинула доселе виновато опущенную голову. Винсент помрачнел.

– Как прикажете, господин граф, – тихо, почти не различимо проговорил он и, не ожидая повторного приглашения, решительно шагнул вперед, подходя к хозяину. Эрик напряженно замер.

Хранитель памяти, нагнувшись к сидящему в кресле другу, осторожно коснулся ладонями его висков и тотчас же прикоснулся своим лбом к его. Веки его сомкнулись, губы зашевелились, произнося неслышимые и определенно неизвестные слова.

Роман, глядя на это, напряженно замер, вцепившись в столешницу; Татьяна, в свой черед, сжала спинку стула.

Граф де Нормонд, вопреки возвращающему ему память другу, сидел, широко распахнув глаза. Лицо его, казалось, бледнело с каждым мгновением, губы дрожали.

Винсент отстранился и, завершив процедуру возвращения памяти тяжелым вздохом, сделал несколько шагов назад.

Эрик зажмурился. Татьяне, обладающей пылким воображением, представилось, как в сознании его, стремительно сменяя друг друга, проносятся одна за другой ужасающие картины прошлого.

– Ты… почему ты… Альберт… Нет, я… Больно, больно! Не хочу! Мама, Луи! – из-под плотно сомкнутых век молодого человека, оставляя влажные дорожки на бледных щеках, заструились слезы, – Отец… Роман! Боже… За что, я… я так виноват… Мама… Отец… – он замолчал так же внезапно, как и начал шептать эти больше похожие на бред, лихорадочные слова.

Роман, по сию пору стискивающий столешницу так сильно, что, казалось, вот-вот сломает ее, взволновано подался вперед. Он не понимал происходящего, не сознавал еще того, что вспоминает в данную секунду Эрик, однако, видя его состояние, и, более того, слыша произносимые им слова, и в числе прочих – свое собственное имя, все же испытывал вполне обоснованное и справедливое беспокойство.

– Эрик… – негромко позвал виконт, бросив на замершего, словно изваяние хранителя памяти весьма недружелюбный взгляд, – Эрик!

Молодой граф медленно открыл глаза. Лицо его казалось окаменевшим, взгляд был прикован к стоящему напротив Винсенту.

– Ты сделал?.. – тихо и приглушенно произнес он, сжимая руками подлокотники кресла. Хранитель памяти, не говоря ни слова, согласно опустил подбородок. Уточнять, что сделал не совсем все, что приказывал ему хозяин, сейчас явно было не время.

– Хорошо… – граф де Нормонд, казалось, расслабился, откидываясь назад, на спинку кресла и снова смежая веки, однако, длился этот покой совсем недолго. На лице его отразилась какая-то неожиданная мысль, и молодой человек, рывком выпрямившись, взволнованно оглядел всех, находящихся в гостиной. Встретившись с обеспокоенным взглядом брата, он почему-то занервничал и, словно не в состоянии больше сидеть, вскочил на ноги, отталкивая от себя кресло.

– Роман… – прерывисто заговорил он, – Я… Это все из-за меня… Прости… – почти выдохнув последнее слово, граф де Нормонд резко, словно он не в силах был долее оставаться в этом помещении, быстрым, нервным шагом направился к дверям, ведущим в холл, и скрылся за ними. Легкий сквозняк, пронесшийся вскоре по полу, известил оставшихся в гостиной, что блондин покинул замок.

– Вот и все, – негромко проговорил Винсент, безотрывно глядя на дверь, за которой только что скрылся его, отныне бывший, хозяин.

– Что «все»? – Роман, опершись обеими ладонями о столешницу, гневно выдохнул через нос, – Что значит «все», я тебя спрашиваю?! – он рывком отстранился от стола и, метнувшись к безучастно продолжающему смотреть в сторону выхода, мужчине, схватил его за грудки, – Что ты сделал с моим братом?! Отвечай! – и он энергично встряхнул совершенно не реагирующего на внешние раздражители собеседника. Винсент равнодушно пожал плечами.

– Вернул память, – на редкость кротко ответствовал он, делая вид, что действия виконта его совершенно не интересуют. Юноша тряхнул его еще раз.

– Роман… – устало попыталась окликнуть его Татьяна, в надежде воззвать к здравому рассудку молодого человека. Тот бросил на нее гневный взгляд.

– С тобой я поговорю потом! – рявкнул он, вновь взирая на постепенно, но пока незаметно закипающего оппонента, – Память вернул? А может, не только, а?! Учти, если ты только что-то…

– Успокойся! – Винсент, выходящий из себя, пожалуй, не медленнее, чем всем известный оборотень, а может, и быстрее, рывком сбросив руки юноши, в свой черед схватил его за ворот и встряхнул, словно нашкодившего котенка, – Ты думаешь, я хотел возвращать ему память? Или ты оглох, и не слышал того, что я говорил ему? Ты, глупец, даже не понимаешь того, что происходит с ним сейчас, ты понятия не имеешь!.. – он выпустил молодого виконта, слегка оттолкнув его от себя и серьезно глянул ему в лицо, – Он пошел на это в немалой степени ради тебя. Он хотел, чтобы ты жил спокойно! И ты-то жил, а вот он… – хранитель памяти умолк и снова глянул в сторону выхода из гостиной.

Роман, явственно растерявшийся, и не находящий слов для ответа на эту гневную отповедь, машинально поправил воротник.

– Я-то жил… – медленно повторил он наконец и, тряхнув головой, непонимающе и как-то недоверчиво нахмурился, – Что значит «ради меня»? О какой вине он говорил? Что вообще… – он опять замолчал, о чем-то задумавшись и неспешно водя указательным пальцем по губе. Наконец, мысли его приняли, вероятно, нужное направление и молодой виконт, просветлев лицом, снова обратился к Винсенту.

– Но если ему ты все вспомнил… Помог вспомнить, то и мне можешь?

– С чего ты это взял? – хранитель памяти фыркнул и тяжело вздохнув, оглянулся на безмолвно пытающуюся унять головную боль Татьяну. Та слегка пожала плечами. С чего Роман сделал такой вывод, она тоже не понимала, однако, само его предложение, его просьба, скрытая вопросом, отнюдь не казалась такой уж безрассудной. Винсент был прав – сама девушка, даже зная о случившемся, вряд ли смогла бы помочь молодому графу, но вот его младший брат, имеющий непосредственное отношение к трагедии, вполне мог оказаться полезным.

– Элементарная логика, – между тем гордо говорил Роман, поясняя сделанные им выводы, – Его слова, плюс то, что он помнит, а я нет, и твои слова… Дважды два равняется трем и мы делаем вывод!

– Надо же, какой умный мальчик, – хмуро отреагировал на его слова хранитель памяти. Юноша, фыркнув, упер руки в бока.

– Да уж, не глупая девочка! Ну, так что? Между прочим, Эрик сейчас там мокнет в гордом одиночестве, и если ты притворяешься, что желаешь ему добра…

– Я не притворяюсь! – огрызнулся явно задетый за живое мужчина и, резко сделав шаг к своему, вреднеющему буквально на глазах, собеседнику, решительным жестом занес руку. Роман растерянно заморгал.