– До чего же вы страшны! – воскликнул я, обращаясь к вонючей толпе.

Видимо не ожидая от меня такого грамотного речевого оборота толпа онемела.

– Готовь, солярка, документы на въезд! – командным голосом приказал я.

К КПП подошёл Саныч.

– У тебя всё нормально, Пугайло? – обратился он ко мне.

– А по другому у меня, Саныч, и быть не может? – ответил я и вырвал из трясущейся руки долговязого камазиста его документы.

От неожиданности долговязый вздрогнул и икнул.

– А вы, москвичи, пугливые! – громко произнёс я и начал проверять документы этого балбеса.

Городское собрание

Собрание представителей всех городских частных охранных предприятий, куда меня направило руководство нашего ЧОПа в качестве делегата, проходило в лучшем кинотеатре нашего провинциального города, с громким названием «Веселый бегемотик».

На это значимое для города собрание прибыли не только представители ЧОПов, но и местные депутаты, руководство УВД, представители общественности и даже сам мэр со своей длинноногой любовницей.

Чувство гордости и радости переполняли мою огромную душу и маленькое тельце от нахождения в одном зале с такими большими людьми.

Согласно повестке собрания тринадцатым выступающим должен был быть я. Мой яркий и насыщенный научными метафорами доклад, который мы писали с отцом целую неделю, мог явиться, на мой взгляд, началом новой эры в развитии ЧОПов.

Ну, а пока я сидел в тринадцатом ряду зала, рядом с директором нашего ЧОПа «Ягуар» Викторовичем, и зевал от скучных докладов других выступающих. Поток однообразия и серости лился со сцены в зал, в очередной раз дискредитируя мою интеллектуальную профессию. И когда я уже почти заснул ведущий собрания громко объявил: «А теперь с докладом «Развитие современного мира и ЧОПы» выступит представитель ЧОПа «Ягуар» Пугайло Федор Львович.

Мое сердце чуть не разорвалось от избытка чувств. «Ну, вот он мой звездный час!» – сказал я себе и строевым шагом направился к сцене. Зал замер в ожидании, воцарилась гробовая тишина, все взоры были прикованы ко мне, включая взоры мэра и его длинноногой любовницы. Я медленно и важно поднялся на сцену и занял место у трибуны. Кашлянув два раза для солидности я начал чтение своего доклада.

«Господа, коллеги и товарищи», – обратился я к находящемся в зале, – «мы собрались с вами здесь для того, чтобы признаться, прежде всего себе в том, что без профессии «охранник» будущий прогресс мира и цивилизации просто невозможен!» Бурные и продолжительные аплодисменты сотрясли стены зала. Довольное лицо директора нашего ЧОПа Викторовича говорило о том, что я глаголю в правильном направлении.

Окинув взглядом зал и поправив очки, я продолжил: «Люди нашей героической профессии в настоящее время задействованы везде: в детских садах, в школах, в магазинах, в банях и общественных туалетах, в полях и огородах, на фермах и в Газпроме! Охранник ныне – вездесущ!»

Вторая волна аплодисментов сотрясла стены зала. Местами на стенах, как мне показалось, появились трещины. Я продолжил: «И я не мыслю себе, господа, коллеги и товарищи, будущее освоение Космоса без присутствия в нем людей нашей профессии!»

Бурные аплодисменты прервали мою речь.

В очередной раз поправив свои очки и сделав пару глотков воды из стакана, которую не допил предыдущий выступающий, я продолжал: «В очередной раз, вспоминая слова известной песни «и на Марсе будут яблони цвести» – я задаю себе вопрос «а кто же их будет охранять». Ведь без зоркого глаза охранника на этих яблонях не только яблоки оборвут, но и веточки обломают…»

Волна аплодисментов захлестнула зал, который трижды проскандировал: «Федя! Федя! Федя!» Мэр, сидящий в первом ряду, расплылся в довольной улыбке, а его длинноногая спутница уже дважды мне подмигнула. Мой директор Викторович сиял от гордости, как начищенный медный таз.

Я продолжил: «Охранник – это ум, честь и совесть нашего общества, это его счастливое завтра и интеллектуальное сегодня. А его нищенская зарплата говорит о том, что на нее может прожить только святой человек».

После этих слов какая-то мрачная тень коснулась лиц моего директора Викторовича и нашего уважаемого мэра. Но меня уже было не остановить: «Да, эту зарплату даже пособием по безработице не назовёшь. А ведь люди этой героической профессии уже завтра на Марсе, а может быть даже на Луне, будут охранять не только яблони, но и груши».

Лицо мэра покрылось красными пятнами и стало, как перезрелый помидор, зато мой руководитель Викторович стал бледным, как поганка.

А меня распирало вдохновение: «Развитие мировой цивилизации в настоящее время кратно отстает от стремительной эволюции охранника и догнать эту эволюцию – основная задача цивилизации. Но, такая высокоразвитая особь, как охранник, не может и не должен иметь такую мизерную зарплату! Научно-технический прогресс нам это не простит!»

В зале раздался какой-то непонятный звук, отдаленно напоминающий удар тупого предмета о пол. Как оказалось это мой директор Викторович упал в обморок. Собрание было срочно закончено, а слабодышащее тело Викторовича забрала карета скорой помощи.

Неприятный разговор с Викторовичем

Как ты мог?! Как ты мог, хренов Пугайло, так меня подставить перед мэром? – кричал на меня в своём кабинете директор ЧОПа Викторович. – Твой придурошный доклад довёл меня до нервного срыва, а наш ЧОП теперь стал изгоем у мэрии!

Я, опустив голову и уставив свой пустой взгляд в пол, молчал, краснел и потел.

Что ты дуешься, как барсук на кукурузную початку? – опускал свои колкие шутки пенсионер МВД Викторович.

И, вообще, из какого ЧОПа ты к нам пришёл?

Из ЧОПа «Храбрый дельфин», – буркнул я себе под нос.

То же мне «храбрый дельфин» нашелся! А на каком объекте ты у них стоял?

На объекте «Городские бани», – опять тихо-тихо пробормотал я.

Не в женском ли отделении? – не унимался мой руководитель.

В женском, – еще тише ответил я.

А они всех придурков туда ставят, – опять съязвил Викторович.

Викторович, прости, я не хотел! – жалобным тоном произнёс я.

Я тебя, Пугайло, снимаю с должности старшего смены. Ты её не достоин.

Земля закачалась под моими ногами, крупные капельки пота выступили на моём маленьком лбу, стёкла очков запотели.

Викторович, дорогой ты мой, только не это! – закричал я и упал на колени. – Я же о такой должности всю жизнь мечтал1 Я же к ней не один год шёл! Не ломай мою судьбу, Викторович!

Встань, Пугайло, не пугай меня! Не доводи меня опять до нервного срыва!

Викторович, безуспешно попытался поднять меня с пола, я упорно сопротивлялся.

Викторович, отмени своё решение! Пожалей меня, родненький! Какая дура будет любить простого охранника?

Вставай, придурок, наш разговор с тобой окончен! – произнес Викторович и покинул кабинет.

Униженный, оскорблённый и раздавленный судьбой я возвращался домой.

Домашние разборки

Я не помню, как добрался до родного дома, моя голова была, как в тумане, а мысли путались одна на другую. И только переступив порог дома, я разрыдался.

На мои вопли тут же, бросив все дела, прибежали отец, мать и младший брат Ванюшка.

Федька, что произошло, что ты орёшь, как потерпевший? – спросил у меня встревоженный отец.

Меня сняли! Сняли! Сняли! – орал я в истерике, не в силах больше ничего выговорить.

Откуда тебя, Федька, сняли? – поинтересовалась испуганная мать.

Сняли меня, маменька, судьбу мою сломали! – рыдая, отвечал я.

Перепуганного на смерть Ванюшку, затрясло, как осиновый лист.

Ну-ка всем молчать! – заорал на нас отец.

Как я теперь жить буду? – не успокаивался я. – Меня за тот доклад должности лишили!

Как лишили?! Какое они имели право тебя должности лишить?! – начал возмущаться родитель. – Ведь мы тот доклад с тобой вместе писали!

Вот именно, что вместе! И именно ты мне подсказал указать в нем о нищенской заработной плате охранников в эпоху космической эры и прогресса мировой цивилизации! Все беды от тебя, батя!