Выйдя на улицу, глотнула холодный воздух и поежилась от прилетевших в лицо снежинок. Снег все так же хлопьями падал на припорошенные белой искрящейся красотой город.
– О чем ты хотел поговорить? – Я услышала рядом такой же глубокий вдох Славы.
Не дожидаясь ответа, медленно пошла по дорожке, чтобы обойти здание и выйти на почти безлюдный проспект. Кожевин пристроился рядом. Хорошо, что руки ко мне не тянул, а то раньше была у него такая привычка.
– О нас. – Ответил он, когда я уже свыклась с его молчанием. И едва не улетела в сугроб, запнувшись от неожиданности. Господи, ну почему я такая неуклюжая? Сегодня обострение прямо какое-то… – Ты знаешь того свирепого мужика, который за нами идет? – Вдруг задал он вопрос не по теме. – Это охранник галереи?
Я тут же оглянулась и увидела идущего за нами на расстоянии пятнадцати метров Глеба Степановича. Кивнула ему, показывая, что все в порядке.
– Да. Охранник. – Согласилась и снова замолчала. Не рассказывать же ему, что это Маринкин телохранитель, который приставлен ко мне из-за отсутствия другого объекта охраны.
Кожевин вздохнул.
– Дин, у меня теперь есть деньги. – Все же начал он разговор.
Я чуть усмехнулась. Так вот в чем дело.
– Поздравляю. – Кивнула.
– Ну, у тебя же ко мне главная претензия была именно по моему плачевному финансовому состоянию. – Припомнил он мне. – А деньги у меня сейчас есть.
– У меня были претензии по поводу твоей безответственности. – Не согласилась я.
– Зато финансово я сейчас любую женщину потяну. – Он зачем-то взял меня за руку.
Я осторожно вытянула свою ладонь из его, хотя и вздрогнула от его прикосновения. Опасно это все. А у меня есть сын. Больше мне в жизни ничего не нужно.
– Женщин много. – Скупо ответила. – Ты можешь… тянуть любую.
Слава вдруг остановился, взял меня за плечи и развернул к себе лицом. Я не сопротивлялась. Зачем? Он сильнее меня и прекрасно об этом знает.
– А ты не хочешь быть моей женщиной? – Он пристально смотрел в мои глаза. Его же глаза в тусклом свете фонарей казались сейчас почти серебряными.
– Нет. – Ответила тихо. Я его не боялась, но… мало ли что у мужчины может спровоцировать агрессию.
– Почему? У тебя есть семья? У тебя же прежняя фамилия…
– Кхм… – Многозначительно раздалось неподалеку.
Мы оба повернули головы в сторону Глеба Степановича, который стоял сейчас у стены ближайшего дома.
– Да. У меня семья. – Все же вернулась я к разговору и шевельнула плечами, показывая, что хочу освободиться от его рук. Меня тут же отпустили.
Ну и что, что моей семьей был Митька, а не какой-то там муж. Кого это волнует? Кому нужна женщина с «прицепом» в наше время?
– Вот как… – Слава скривился, но послушно зашагал рядом, когда я направилась в сторону дома. – И почему же этот… эта семья…? Почему ты одна ночью домой возвращаешься?
Я пождала губы, которые отчего-то задрожали. От обиды, наверное. Или от стыда. Не знаю.
– Я не одна. – Покачала головой.
Слава обернулся и вновь посмотрел на идущего за нами Глеба.
– Что-то этот охранник больше на головореза из подворотни похож. Или на спецназовца в отставке. – Пробормотал он. – Дин, а если ты не одна, то почему не я?
Меня всегда крайне раздражала эта его излишняя прямолинейность. И всегда восхищала, если честно. Хоть в чем-то он не изменился. А вот на провокационные вопросы отвечать мне совсем не хотелось.
– Тебя не было рядом. – Господи, я так обрадовалась, когда увидела свой подъезд. Сейчас зайду туда и…
– Я не прятался… в отличие от некоторых. – Помрачнел он.
Я тут же остановилась.
– Я тоже. – Осторожно сказала.
– Угу. – Как-то насмешливо хмыкнул он. – Вот только когда я тебя искал, и приходил к твоим родителям, мне никто не сказал, где ты. А отец так вообще выставил за дверь и запретил к ним приходить. Если я тебя так достал, не обязательно было прятаться. Можно было просто поговорить.
Кажется, его эта тема очень волновала. Если честно, то и меня тоже. А я-то думала, отчего это отец позволил мне в квартире деда жить… А тут, оказывается, все всё знали и… оставили ребенка без его биологического родителя. Я, конечно, тоже хороша. Ладно, давно это было. И пора забыть уже.
– Я не пряталась. И отца не просила себя спрятать. – Покачала я головой и направилась к подъездной двери. – Спокойной ночи. – Пробормотала быстро.
– Дин, – Слава все-таки меня остановил, вновь взяв за руку. – Не надейся сбежать сейчас. Все равно найду. – Вдруг принялся угрожать он. В его голосе не было и намека на несерьезность.
– Зачем? – Вот теперь мне действительно стало страшно.
Вместо ответа он, оттянул рукав моего пальто и погладил тонкий серебряный браслет, который дарил когда-то… в прошлой жизни. Тот самый, который я никогда не снимала. Вот и сегодня…
– Как ты думаешь, с я твоим этим… смогу конкурировать? – Без тени насмешки спросил он.
– Спокойной ночи, Слава. – Я выдернула руку из его хватки и практически вбежала в подъезд.
До квартиры тоже пришлось бежать бегом. Господи, как же хорошо, что Митька у мамы. Хоть не напугаю никого. Трясущимися руками открыла дверь, и с облегчением заперлась на все замки.
Понимая, что накрывает истерикой, рванула в санузел. Сначала меня привычно вырвало. Я прекрасно помнила, что сегодня практически не ела, так что потоку желчи не была удивлена. Когда спазмы прекратились, я быстро наглоталась воды из крана, чтобы успеть. До чего? До онемения конечностей. Как говорил психотерапевт: соматические осложнения на фоне нетипичного перенапряжения нервной системы.
Через десять минут, лежа на холодном полу рядом с унитазом, я, наконец, заплакала. Сразу стало легче. Со слезами выходил тот страх, что я много лет носила в себе. Славик здесь. И вместо того, чтобы найти себе нормальную девушку, решил меня помучить, исходя из каких-то своих соображений. И я бы с радостью помучилась, но у меня есть сын, за которого я несу ответственность. И что же мне делать?
Когда я все же поднялась с пола, все мое тело прострелило болью. Да, так тоже бывает. Боль – это хорошо в данном случае. Это невролог сказал. А то бывает, что людей и парализует в подобном случае.
Стащив с себя платье, забралась под душ. Горячий, чтобы отойти немного. И согреться. Да и обдумать случившееся не мешало бы. Кольнуло то, что отец знал про Кожевина, но ни слова мне не сказал. Уверена, что мама так не поступила бы со мной. Или он ее чем-то так запугал…? Не знаю. И знать не хочу, если честно.
И Слава… Упертый, не принимающий никаких моральных норм, не учитывающий никаких правил. Что, если он уже женат? Возможно, я его в качестве потенциальной любовницы привлекла? И почему от этих мыслей мне куда больнее, чем от ломоты в теле?
Другой вопрос: что я могу сделать в сложившейся ситуации? Во-первых, можно рассказать ему про Митьку, про то, как так получилось и… попробовать оправдаться. Кожевин в это, скорее всего, не поверит. Решит, что мне от него деньги нужны, или еще что-то такое же унизительное.
Во-вторых, я могу исчезнуть. Куда? Маринка не откажет, если я некоторое время поживу в усадьбе, я уверена. Да и за Митькой там есть кому присмотреть, если что. Женя поймет, что мне какое-то время удобнее работать на дому.
В-третьих, я просто могу делать вид, что ничего не происходит. Славик отстанет, как только увидит рядом со мной ребенка. Надеюсь, что он посчитает Митьку чужим и отстанет. Это было бы идеальным вариантом развития событий. Тогда мне не пришлось бы ничего менять в своей устоявшейся жизни.
А еще где-то в подсознании зрела надежда на то, что Кожевин просто пошутил. Да и вообще приснился, привиделся и у меня просто нервы расшалились. Ведь такое тоже может быть. Интересно, когда я перестану прятать голову в песок и начну жить? Не знаю. Иногда мне казалось, что серая безликая стабильность куда предпочтительнее неожиданных вывертов жизни. И иногда я себя даже дряхлой старухой представляла, пытаясь спрятаться в свой маленький мирок.
