Лежат на дороге две бабы, едет мужик на машине. Одна из них пришита, другая приклеена. Вопрос. Что сделал мужик? Ответ. Ту, что приклеена, отодрал; ту, что пришита – отпорол. Серёга, «пиджак» из Омска, только что рассказал.
Рассказываю дальше. Облагородили мне зубы. Стал более или менее походить на человека. Наступил август, надо было подумать о подарках. Наши в Уссурийск поехали, я им сказал, что бы чего-нибудь для матери купили. Лариса купила ангорскую кофту, помню, она тогда по 19 000 руб. в Уссурийске продавалась.
1980-е годы, сестра Лариса Чатурова.
Середина 1990-х гг., сестра Лара с сыном и племянником.
А в Арсеньеве аналогичное изделие – 35 000 руб. На руки получал тогда 41 000 рублей. Ну вот, начал проездные оформлять, получил довольствие за август и сентябрь, пайковые за один месяц. Что-то около 110000 руб. было – как сейчас помню. Помню, перед самым отъездом купил четыре бутылки коньяка. Ну, и шоколадки, напиток и т.д. Сначала с «Оржиком» и Маратом в общаге. Потом на узле, помню, Саша Сёмушкин и Юра Воробьёв были. Вообще, хорошие, отличные ребята со мной служили: Володя Бабченко, Володя Степанюк, Володя Анфимов, Шобухов Анатолий, Сергей Фёдоров, Эдуард Потёмкин. Пусть не огорчаются те, которых я не назвал, я ещё вспомню о них, и не раз, на страницах своего повествования.
Так вот, выпил на узле с ребятами, пошёл в общагу. Через некоторое время пришёл дружище Боря, и говорит: «Лапа, где мой «Сникерс»?» Я говорю: «Съели, Боря, съели». Ну, я пошёл в наш магазин и купил бутылку китайского «Бренди», мы выпили, осталось там ещё, Боря с собой забрал бутылку. Тут Эдик Потёмкин с Леной приехали с отпуска. Ну, об этом человеке расскажу немного подробнее.
Призвался он в ноябре 1989-о года. Служил радистом в нашей роте. Прослужил полтора года и случилось происшествие – неуставные взаимоотношения, ну, он кого-то «кумарнул» слегка. Так бы сошло, может быть, но дело раздули, и получил Эдуард два года. А дисбат, как он мне рассказывал, это настоящая жопа. Хуже, чем тюрьма. Он там, в Ванино, пробыл 1,5 года. За хорошее поведение его освободили раньше, на полгода, и в октябре 1992 он опять в роту попал служить. Ходил на смены, там же и с Леной Подгайной познакомился. Начал у неё пропадать по ночам, помню, как то раз ДПЧ проверял наличие личного состава в кроватях после отбоя. Эдика не оказалось, он в это время у Ленки ночевал. Такой шухер подняли, но старший прапорщик Литош его прикрыл, сказал прямо, как оно есть. Ну, в общем, «Поте», как мы его все звали, ничего за это не было. А в феврале он заключил контракт, вернее, остался на сверхсрочную, в июне, кажется, «28», у Эдика и Лены свадьба была, а ещё чуть позже, точно уже дату и не помню, сын родился у них.
21 марта 1993-го, я и Эдуард Потёмкин.
Ну так вот, с Борей хряпнул немного, потом дождик закончился, я пошёл дяде гараж помогать строить. Выпили там бутылку коньяка за мой отпуск, потом я сгонял ещё за одной, купил китайской водки. После неё у меня сразу же голова разболелась. Я еле носилки с раствором носил, но всё же мы доработали до конца. А утром, 16 августа 1993-о года, я поехал в свой первый армейский отпуск. Сначала – на пригородном поезде до станции Сибирцево. Там посидел до ночи и ночью на 53-м поезде сообщением Владивосток–Харьков поехал домой.
В поезде познакомился с двумя братьями, молодыми ребятами. Одному за 20 было, другому 16. Старшего Колей звать, а младшего – Виктор, кличка «Боксёр». Оказалось, знают они Борю Товаркова неплохо. Выпил я с ними, пока ехал, 3 бутылки водки, закусили неплохо, о жизни поговорили, покурили хороших сигарет. Утром, часов наверное в девять, нет, вроде бы пораньше, часов в 6, подъехали к станции Магдагачи. А потом, когда до моего посёлка оставалось ещё два часа езды, я начал голову высовывать из окна, такое нетерпение при встрече с родиной. 2 года, месяц и 14 дней я дома не был. Можете представить моё состояние. Видел только за это время одну маму, она ко мне приезжала в апреле 1992-о года.
Ну вот, наконец, и Невер. Всё покрыто развалинами, даже кинотеатр и тот развалился, пугая своей Мрачной тенью округу. Администрация посёлка оказалась не хуже немецко-фашистских захватчиков, разве что не карали, не расстреливали… Проехал Невер, там 53-й не останавливается. Вышел в Сковородино, там минуты две постоял, покурил, смотрю, машина подъезжает, мама выходит. Конечно, состояние непонятно какое было – более 2 лет никого, кроме мамы не видел. Конечно же, сразу к бабушке и к Урбонас. Договорились посидеть при первом удобном случае.
Вечером мама Артёмкиных6 позвала, сели вчетвером, выпили, поговорили. Ну, я хватил лишку, Сашок меня потом домой уволок. Ребята всё те же остались. Сашка Фёдоров в армию по здоровью не пошёл, Серёга Гончаров7 уже служил, где-то под Хабаровском. Короче, тоже договорились встретиться, выпить, посидеть, просто поговорить. Пили и вспоминали погибших и живых.
В 1992-м году погиб Саня Шатовкин, для меня это стало большим ударом. По разговорам были у него связи с наркоманами, стал принимать тяжёлые наркотики. И вот ОДНАЖДЫ, чего-то приняв, убили человека. А когда менты подъехали, он застрелился, не желая сдаваться. Я когда прочитал письмо, которое прислали мне из дома, долго не мог поверить. Сколько вместе проучились, знали друг друга хорошо, и вот я живой, а его уже НЕТ. Лёха Ляпунов был убит в мае 1993-о года, это также стало для меня ударом… 10 лет в одном классе, жили рядом. Хоронили его в закрытом в гробу (был сожжён в соседской бане). А этих Тварей, что убили, так и не нашли… а, может, и не искали. С «Поросёнком» встретился. Выпили. Он отслужил срочную службу чуть раньше меня. Служил в ВМФ, попав на 2 года. Путь его начался в Советской Гавани, а закончилась служба в далёком Вьетнаме, где он служил на топливозаправщике. Рассказывал, били их, молодых, так, что на «пятой точке» якоря долго оставались.
Лёху «Соболя» видел, он в 13 овдбр8 служил (н. п. Магдагачи), в 3–4 часах езды от дома на обычном поезде. Призвался он позже меня. В Магдагачи народ их называл «голубые лопаты», видимо, из-за повышенной «тяги» к ручному труду. В детстве я верил в их необычайность, но с течением времени понял – обычные войска с множеством «дешёвых понтов». Вот только в школу не сходил… В целом отпуск провёл неплохо, попил и повеселился вдоволь.
26-го сентября, незадолго до отъезда, умер дед Степан Чатуров. Сразу же дядю вызвали, он приехал 28-го (или 27-го, точно уже не помню). Я в скорбных этих мероприятиях не участвовал – не нравятся они мне. Как раз 26-го Саня Фёдоров к себе позвал… Увидел стол накрытый, как тётя Валя объяснила, скоро Саню служить призовут9. Ужрался, как поросёнок, не помню как и домой прибыл… Пили зря – так Сашку и не призвали по здоровью… но он призвался чуть позже и отслужил срочную в одном из подразделений доблестного стройбата на Дальнем Востоке. Рассказывал он, после увольнения как «пиздить и продавать ВСЁ, ЧТО БЫЛО НА СТРОЙКЕ» удавалось.
30-го я уезжал, поскольку отпуск подходил к логическому завершению. Ночью отец увёз меня в Сковородино и вместе с 054-м поездом я растворился во Тьме… Перед отъездом бабушка курицу пожарила, плакала сильно, когда уходил… она всё чувствовала. Знать бы, что больше не увижусь с ней10 (человеку многое не дано объяснить из того, что мы чувствуем… что происходит с нами… через 7 месяцев и 21 день нашей Надежды Ананьевны не стало… Помню свою бабушку и вспоминаю каждый день).
