Канвальд, Алланис, Уэзерби, Холден, Валдис — фамилии и имена проносились перед глазами. Микая видела запись о собственном рождении, такую же об Арчивальде. Оба они имели длинную родословную, идущую от королей, наследовали имена и внешность своих предков.

Не унаследовавшие престол Канвальды всегда давали детям фамилию благородных супруги или супруга и становились частью старшей знати Благословенной крови. Так прапрадед Арчивальда по мужской линии был младшим принцем и женился на Аллии Холден. Прадед Микаи по женской линии стал мужем сестры короля Мербранта Лариолы Канвальд. Это были последние пересечения их семей с правящей династией.

В Этерне жили люди, куда более близкие по родству к трону… но все они сгорели в Ночь Пепла. Все до единого. Когда эту книгу допишут, то раздел Благословенной крови будет выглядеть печально.

Но всё же Микая искала не это. Она долистала до фамилии Орбург и углубилась в чтение последних записей.

Лорд Эгмонд Орбург Благословенной крови имел сына от первой жены. После её смерти женился снова на вдове лорда Уриена — Яне. Необычный выбор. Яна не принадлежала к старшей знати, и такие союзы встречались редко. Родственники Канвальда предпочитали блюсти чистоту крови.

Микая помнила, как почти отчаялась, что отец не одобрит её брак с Кристианом Ваэлем — всего лишь рыцарь, даже потомственного дворянства не имел. Родители подозревали, что Ваэли используют Микаю — хотят привнести в свою семью Благословенную кровь, возвыситься. Кристиан сделал всё, чтобы убедить их в своей порядочности и искренней любви к Микае.

Родители слишком сильно любили дочь и не смогли долго смотреть на её страдания, в конце концов они уступили. Микая не являлась наследницей рода, у неё был старший брат. Потому отец лишь выставил условие — Ваэли должны стать потомственными дворянами, тогда Микая войдёт в их семью.

Это должно было произойти во дворце на приёме в честь дня рождения принцессы. Там бы объявили о дворянстве семьи Ваэль. Там бы Кристиан прилюдно попросил у отца руку Микаи… но за день до этого огонь и кровь погубили всё.

Микая качнула головой. Всё это словно было в другой жизни. Михаэль Ваэль — последний призрак той жизни — мёртв. Микая снова оказалась бессильна. Но она ещё жива и может действовать.

Эгмонд Орбург женился на вдове Яне Уриен и взял её сына от первого брака на воспитание. Генриху тогда было всего семь лет, он должен лучше помнить своего отчима, чем родного отца. Неудивительно, что Генрих предпочитает цвета Орбургов, хотя не имеет на них прав.

У Эгмонда и Яны родилась дочь Благословенной крови — Генриетта Орбург, роды стоили Яне жизни… Королева в задумчивости повертела в пальцах чистое перо. Если бы Генрих ненавидел своего отчима и сестру за смерть матери, то не носил бы их цвет. Арчивальд — законный сын Холдена, но отказался от его имени и герба с первого же дня на троне.

Генрих не отказывался. Микая всегда думала, что его любовь к изумрудам и гербу Орбургов кроется в зависти. Его сестра родилась с Благословенной кровью по отцу. Генрих — нет. И всё же он любит и оберегает Арчивальда — сына Генриетты…

Что здесь может крыться? Микая пролистала ещё несколько страниц, пока не нашла родословную семьи Уриен. Последняя запись была о рождении Генриха, он так и не женился, чтобы продолжить род.

«Мендон Уриен. Карие глаза, пепельные волосы. Женился на Яне Сиин. Скончался от болезни сердца».

«Генрих Уриен. Зелёные глаза, тёмно-русые волосы», — прочитала Микая и, заложив палец, пролистала книгу на сотню страниц назад.

«Яна Сиин. Янтарные глаза, медно-каштановые волосы. Вышла замуж за Мендона Уриена. После смерти супруга вышла замуж за Эгмонда Орбурга. Скончалась при родах».

«Эгмонд Орбург. Зелёные глаза, русые волосы. Женился на Ванессе Алланис. После смерти супруги женился на Яне Уриен, урождённой Сиин».

«Генриетта Орбург. Зелёные глаза, медно-русые волосы. Вышла замуж за Северина Холдена. Скончалась при родах».

Снова на сотню страниц назад.

«Генрих Уриен. Зелёные глаза…»

Микая медленно откинулась на спинку стула. Понимание расцвело ядовитым цветком. «Если бы в Генрихе Уриене была хоть капля Благословенной крови, у нас был бы другой король».

«Генрих Уриен… Генрих Орбург». Сердце беспокойно забилось в груди.

В этот миг в дверь постучали. Микая вздрогнула и быстро перелистнула книгу на случайную фамилию. Вышла из-за стола, разгладила платье и приняла самый строгий вид.

— Я велела не беспокоить меня! — крикнула она.

Однако дверь всё равно приоткрылась, и в комнату проскользнула Линн. В новом платье и с совершенно спокойным лицом. Микая удивлённо посмотрела на неё.

— Линн, что ты здесь делаешь?

— Я ваша личная служанка, госпожа, — как ни в чём не бывало ответила та и сделала реверанс. — Располагайте мной, как вам угодно, королева. Я во всём помогу вам.

========== Глава 28. На лезвии ножа ==========

Ивор успешно уклонился от прямого выпада, но к последующему оказался не готов. Деревянный меч ударил по плечу, и даже сквозь тренировочную рваную стёганку Ивор почувствовал боль. Он размял плечо и снова принял боевую стойку.

— Ещё.

— Ты слишком усердствуешь, — сказал ему учитель с таким каменным лицом, словно носил маску. — Никто быстро не научится. Ты так рвёшься в армию, словно боишься, что все войны пройдут без тебя.

— А что? В армии платят хорошо, — пожал плечами Ивор.

Не раскрывать же было, что он тренируется ради мятежа и учит этому друзей в тесном подвале убежища. Если бы толпа горожан вдруг вознамерилась учиться сражаться, это бы привлекло ненужное внимание. А один человек непримечателен. Если ещё и Витарр поднатаскает ребят стрелять из лука, то, можно сказать, у них получится своя маленькая армия.

Ивору невероятно повезло найти учителя. Он увидел его случайно, когда тот упражнялся с мечом на заднем дворе трактира. Молод — может, чуть-чуть за двадцать — и крайне сдержан, на грани осторожности, будто находится в бегах. Но Ивору всё равно, кто научит его драться. Мало ли, дезертир из армии или наёмник прячется от прежних союзников.

Йорен, так он назвался, не создавал впечатление головореза с большой дороги. Напротив, иногда он разговаривал как дворяне, словно нахватался у них словечек, но говор деревенского парня всё равно проскальзывал.

Йорен согласился учить Ивора и брал какие-то жалкие несколько медяков за урок — ровно столько, сколько бы хватило на комнату в трактире и ужин. Странно это. По движениям Йорена видно, что навыки оттачивались не один год. Странно, что подобный ему не захотел срубить на этом побольше монет.

Впрочем, Ивор был только рад малой цене, хотя в поместье канцлера в Визарде подпольщики немного поживились, прежде чем спалить дом дотла. Конечно, они позаботились, чтобы обитатели поместья учуяли пожар раньше, чем бы он их настиг, и успели выбежать на улицу. Мила подробно рассказала подпольщикам обо всех уголках дома.

Ивор не знал, чувствовать ли ему удовлетворение от вида горящего поместья. Ивор помнил Ночь Пепла, помнил, как разрушительный огонь пожирал дома, в которых ещё каких-то полдня назад жило столько людей со своими надеждами и планами на будущее. С тех пор Ивор не любил огонь.

Но Витарр удовлетворение чувствовал. Огонь поместья отражался в его глазах, что горели местью. И это пламя как будто наконец сожгло тяготящее его чувство вины. Если Витарру это помогает, Ивор готов отвечать убийцам их же оружием.

Правда сейчас ему следовало научиться обращаться с оружием не горячим, а холодным, чтобы в следующей стычке со стражниками у всех было больше шансов выжить. Ивор не забыл провал со спасением Робера.

Он снова принял боевую стойку, которую ему показал Йорен, и сказал: