Линн это сравнение не обрадовало.
— Что она рассказывала про королеву?
— А ты до сих пор сама не знаешь? Ты же у неё служишь.
— Мне трудно её понять.
— А зачем тебе её понимать? Леди нужно одевать и раздевать, набирать ванну, когда попросит, стирать её бельё, следить за порядком в покоях. Неужто ещё не разобралась? Тогда удивительно, что тебя не прогнали.
— За что прогнали Кэти? Она что-то не так сделала?
— Не знаю. Я ж её и увидеть-то тогда не успела. Королева как шум подняла. Все сбежались. Говорят, на Кэти живого места не было, вся побитая. А потом её стража уволокла. Больше её и не видел никто.
— Я слышала, Кэти что-то украла.
— Это и я слышала. Только непонятно, как Кэти такой дурой оказалась. Вроде, смышлёная девчонка была, только туман вечно на себя наводила. Вся из себя такая загадочная. Пф. Может, королеве это надоело. Терпение-то у неё короткое. Если кончится — да помогут тебе боги.
— И что? Совсем ничего неизвестно?
— Ну, если и впрямь украла, то руку у неё точно отняли. Хотя за кражу у королевы могли и сразу на виселицу. Но никто ничего не видел. Пропала и всё.
Ульфа говорила об этом так непринуждённо, словно обсуждала наряды леди или роман кухарки с конюхом. Все сплетни сливались для неё в единый поток новостей лишь с двумя оттенками — «интересно» и «не очень».
Линн задумчиво шла по коридору. Вечер выдался тёмный, и все факелы и свечи зажгли раньше обычного. Окна превратились в зеркала.
Линн остановилась у одного из них и пригладила длинные светлые волосы. Поправила плечики и белые рукава-фонарики. Как у личной служанки королевы её платья отличались от обычных у слуг. Она могла одеться наряднее, чтобы радовать глаз своей госпожи. Хотя чистить ковры в покоях и стирать пыль приходилось в любом случае и любом наряде. И всё же Линн выглядела симпатично.
— Вот ты где! Прихорашиваешься?
Линн вздрогнула от возникшего в отражении человека. Он схватил её за локоть и развернул к себе.
— Стражник, — ахнула она, глядя на его мундир, и рука на локте сжалась ещё сильнее.
— Не просто стражник. Помнишь меня? — он почти выплюнул эти слова Линн в лицо.
Она вгляделась в его белёсые брови, большой прямой нос и раздвоенный подбородок и ахнула. Карие глаза смотрели на неё со злостью.
— Ты напоила меня! Меня побили палками и разжаловали, а затем ещё и на неделю в темницу бросили. И всё из-за тебя! Я шёл на повышение!
Стражник тряс её за плечи, словно хотел вытряхнуть душу. По лицу Линн потекли слёзы.
— Я не хотела. Я только…
— Раз я из-за тебя пострадал, придётся тебе отработать.
Линн вскрикнула, когда стражник прижал её к стене. Она плакала и пыталась сопротивляться, когда он начал распутывать шнуровку на её груди, стягивать с плеч платье.
Пока не раздался властный голос:
— Что здесь происходит? — тихий, но холодный и тяжёлый как металл.
Взгляд королевы был ледяным. Её руки медленно палец за пальцем стягивали белые перчатки, словно она собиралась швырнуть их и вызвать кого-нибудь на дуэль. А глаза из-под нахмуренных бровей неотрывно смотрели на сцену перед собой.
Стражник тут же отступил от Линн, и развязанные наполовину шнурки у той на груди тут же сказали королеве всё.
— Ваше Величество, она соблазнила меня. Простите, — забормотал стражник и не смел поднять головы.
— Неправда! — крикнула в слезах Линн и бросилась перед Микаей на колени. — Госпожа, он набросился на меня.
— Она врёт! — ткнул в Линн пальцем стражник.
— Поль из Визарда, — медленно проговорила королева, и стражник тут же в удивлении замолк. Её Величество знала его имя и родину. — Когда я видела тебя в последний раз, ты выпил на посту вместо того, чтобы охранять мои покои.
— Это она опоила меня! Принесла мне вино. Где бы я его взял на посту?.. Ваше Величество, — склонил голову Поль.
Микая же продолжала неотрывно с прищуром смотреть на него.
— Опоила? Разве ты не сам взял вино и выпил до дна? Тебя заставили? — Поль хотел ответить, но королева подняла руку. — Тебя могли за это с позором вышвырнуть из дворца, но я проявила милость. Тебя лишь наказали палками и коротким заключением за то, что ты пил на посту. Эту провинность совершил именно ты и не перекладывай её на других, Поль… — короткий взгляд на Линн. — А вот то, что ты собирался сделать с моей служанкой, может и на плаху потянуть.
Поль побледнел и оттянул от горла воротник.
— Ваше Величество, я потерял голову от гнева. Во имя Богини милосердия, прошу о прощении и помиловании.
— Сейчас ты пойдёшь к своему командиру, Поль. Доложишь, что прогневал королеву, и она велит рассчитать тебя и уволить со службы. Выбери любую причину на своё усмотрение. Не доложишь ты, я скажу ему сама, только причина уже будет моей. Приступай к исполнению немедленно. А если я снова увижу тебя или узнаю, что ты тянул руки к чужим платьям, наказание не будет мягким.
Перед Полем разрушился весь мир. Ещё неделю назад он грезил о высокой должности, а теперь… На негнущихся ногах стражник поплёлся прочь, но его глаза были полны гнева.
— Моя госпожа… — пролепетала Линн всё ещё сидя на полу.
На её лице застыли влажные дорожки от слёз. Линн взглянула мокрыми благодарными глазами на королеву… и тут же вздрогнула. Взгляд Микаи был ледяным.
— За мной, — коротко бросила королева и зашагала по коридору. Край платья зашуршал по серому камню.
Линн мелкими шажками бежала следом и боялась поднять голову. Перед глазами мелькали только пол и подол королевы. Тёмно-красный, словно шлейф из крови. Время казалось летящим с огромной скоростью. Коридор — слишком коротким. Сердце билось, и Линн держала ладонь на груди, чтобы успокоиться. Ей хотелось, чтобы коридор не кончался никогда, но они уже пришли к покоям королевы. Стражники у дверей склонили головы и открыли перед госпожой дверь.
В комнате было светло, а чёрный вечер в окне выглядел провалом в пропасть. Стоит только шагнуть за грань и…
Дверь захлопнулась за Линн, и она снова вздрогнула. Когда подняла глаза, то увидела, что королева у разожжённого камина наливала себе что-то в маленький серебряный кубок. Взгляд тут же привлёк другой кубок на столе — из золота, с узорами на чаше, а на кайме линия крупных прямоугольных рубинов — невероятно красивый. Линн никогда не видела такого у королевы.
— Нравится? — холодно кивнула на кубок Микая, но не стала дожидаться ответа. — А теперь ответь мне: ты знаешь, о чём говорил Поль?
«Она опоила меня!» Линн объял ужас. Если она признается в этом, то королева выведает и всё остальное, и тогда конец! А значит, придётся лгать до конца, уповая на защиту канцлера.
— Н-нет, Ваше Величество.
— Нет?
— Нет, моя королева.
— Значит, тебе нечего мне рассказать?
— Нечего, моя королева.
Пальцы Линн сжимали подол платья и дрожали. Из глаз снова готовы хлынуть слёзы. Боги, пусть королева ей поверит.
— Пей, — вдруг сказала Микая и кивнула на роскошный кубок на столе.
— Ваше Величество? — непонимающе смотрела Линн.
— Тебе же он понравился? Любишь богатство? Пей.
Тон и взгляд Микаи были ледяными. Она держала свой серебряный без узоров кубок и приказывала служанке выпить из золотого.
Линн на негнущихся ногах подошла к столу и взяла кубок в ладони. Вино плескалось с одного края до другого, почти пролилось из-за дрожащих рук. Слёзы всё-таки брызнули. Линн ещё раз вопросительно посмотрела на королеву, словно ждала, что та передумает, но Микая лишь повторила:
— Пей. До дна.
Линн подчинилась. Когда губ коснулся сладкий вкус дорогого вина, Линн удивилась. Пить стало легче. Глоток за глотком в ней расцветала надежда, что ничего не случится. И когда Линн почти допила, её остановила резкая боль внутри. Она подбиралась из глубины и царапала горло, мешала дышать. Линн выронила кубок, и последний недопитый глоток расплылся на светлом ковре красным пятном. Шлейф из крови.
