— Ещё.

— А не хватит на сегодня? Напоминаю, что в армию можно записаться и без навыков. Натаскают на месте. У границ всегда стычки.

— И будут держать меня за мальчика на побегушках. Я лучше пойду туда подготовленным.

— Сразу в рыцари не прыгнешь, — апатично заметил учитель.

— А тебе почём знать? — хорохорился Ивор.

Не то чтобы он стремился в рыцари, но легенду нужно было поддерживать… хотя бы затем, чтобы одна королева снова не подняла на смех всё их подполье за отсутствие — как она сказала? — конспирации.

Недавно закончилась война, и победа воодушевила многих записаться в войска. И это приветствовалось, обещалось хорошее жалование. Даже Ховар смекнул, что это неспроста. Победа обошлась дорого. Потому легенда Ивора прекрасно вписывалась в события.

Йорен тренировал его ещё час и объявил конец. Ивор хотел напроситься завтра, но Йорен сказал, что завтра Ивор с трудом встанет с постели, и ушёл. Такой сдержанный и официальный.

«Он точно был в армии. В наёмничьих бандах народ развязнее». Ивор даже проследил за тем, куда Йорен пойдёт, но тот просто вернулся в трактир, в котором снимал комнату.

— …казалось бы всё — конец! И тут появляется королева на белой лошади! Сама чёрная как ночь, в волосах серебро и алмазы. И ведёт за собой войско! — услышал Ивор из окна и хмыкнул.

В трактирах с самого возвращения королевской четы болтают о битве на Золотых полях, и один слух другого краше. Были даже те, что восхваляли отвагу короля, что лично отправился в бой, но чаще было слышно, что король извалялся в грязи и помер бы, кабы королева не привела на поле боя отряд и не обратила чугунную смерть против Норсленда.

Ивор поверить не мог. Зачем Микае спасать этого тирана и убийцу? Слухи наверняка преувеличивают её роль. Но когда он спросил её в портняжной мастерской, всё встало на свои места. Королева лишь ответила: «Я спасала не короля, а множество хороших людей, что были рядом с ним. И страну».

В тот момент, признаться, Ивор был восхищён. Обойти приказ, отравиться прямо в бой — для слабой женщины это было смело.

— Ивор, у меня просьба, — ещё сказала она.

— Зачастили вы с просьбами, — проворчал он в ответ.

— На площади выставили головы Седрика Гардена и Михаэля Ваэля.

— Ваэля? Погодите, а не Ваэлем ли звали вашего?..

— Это его брат. Я не знала, что он… Ивор, вы можете снять их головы и похоронить? Седрика в склепе рядом отцом. Михаэля… где-нибудь ещё на кладбище. То, что они оказались врагами, вина всецело тех, кто устроил День Крови и Ночь Пепла. Они не заслужили такой участи. Прошу.

— Будете должны, — закатил глаза Ивор и удивился, когда королева ответила:

— Буду.

Просьба оказалась не такой простой, как выглядела. Всё было не как с телом Розалин: Торн уехал по работе в другой город, а значит на прятки с его телегой не приходилось рассчитывать, головы же на площади охраняли двое стражников.

«Заняться им нечем, как сторожить мертвецов. Жаль, Седрик Гарден не помог подполью. Если бы он со всеми своими людьми и богатствами присоединился к нам, а не к Норсленду, всё было бы по-другому. Но он дал нам кучу оружия. Хоть так долг отдадим», — сказал всем Ивор и попросил помощи.

К ночи они подобрались к площади переулками. Подпольщики столько раз отвлекали стражников для того или иного дела, что с этим справлялись на ура.

Несколько силуэтов в капюшонах пробежали по обочине. В темноте переулков раздались звон и шепотки. Луна сегодня ярко светила, и со стороны было видно, как оба стражника переглянулись и начали медленно двигаться на шум, положив ладони на рукояти оружия. Только раз оглянулись на пики.

Сторожи́ они живых пленников, может и, не отошли бы, а мертвецы не убегут. Наверное, так подумали, а потому по возвращению удивились, застав пики пустыми.

Ивор в это время уже бежал переулками прочь со своей добычей. Головы пахли отвратительно и сквозь мешки, даже хуже обычных нечистот, которые выливали на улицы. У городских ворот Ивор бы наверняка привлёк внимание с таким запашком. Потому Витарр велел ему выходить другим путём — и правильно. Несмотря на то, что Ивор скрылся в тени нависающего балкона, запах, всё же привлёк внимание проходящего патруля. К счастью, проверять не стали.

Ивор забрался по балкону на крышу и скакал по скатам, доскам и рыжей черепице, как по кочкам в лесу. Не впервой. Каменная городская стена постепенно вырастала перед ним чёрной громадой. По ней двигались огоньки факелов — часовые.

Ивор зачем-то плюнул на ладони, растёр их и прыгнул на стену в наскоке. Проскользил вниз на фут, но в конце концов упёрся ногами в выступающий шершавый камень. Хорошо, что вся стена была такой. Замершее на миг сердце снова размеренно забилось, а щека прижалась к холодной поверхности. Головы в мешках Ивор привязал к ремню и взял в одну руку нож. Тот хоть и с трудом, но входил в щели между камней и помогал карабкаться.

Один раз пришлось замереть и выждать, когда пройдёт часовой. Удачно, что они не глядят вниз. В ярком лунном свете весь в чёрном Ивор прекрасно виднелся на фоне стены, как таракан на светлой скатерти.

Но всё же путь наверх пройден, а для спуска Ивор повязал на зубец парапета верёвку. Уильям научил так плести узлы, чтобы их можно было дёрнуть снизу и развязать. Жаль, что Уильям не выжил после сражения в день казни Робера. Эти узлы — единственная память, что осталась от него сопротивлению. И сегодня это пригодилось. Сегодня Уильям помог.

Когда под ногами оказалась твёрдая земля, Ивор облегчённо выдохнул. Наверху никто не поднял тревогу, значит впереди предстояла спокойная лунная прогулка к кладбищу. Но сначала Ивор присел в тени дерева и встряхнул болевшие руки.

«Ох, боги, если Микая за это не озолотит сопротивление и не подарит большое поместье для сборищ, то я не знаю».

Когда он передохнул и поднялся идти, сзади хрустнула ветка. Ивор замешкался всего на миг, но дёрнуться не успел. К горлу приставили нож.

Ивор попытался вырваться, но нож больно скользнул по шее. По коже потекла липкая кровь. Его руку заломили сзади и держали крепко. Он чувствовал на запястье большую ладонь в кожаной перчатке.

— Кто?..

Ивор выдохнул сквозь стиснутые зубы и не ждал ответа, но сзади прозвучал голос:

— Я помню тебя. Ты из мятежников. — Это был не вопрос, и Ивор напрягся. — Что ты собирался делать с головой моего господина? Отвечай!

— Кого?

— Седрика Гардена.

И тут Ивор понял, кто перед ним. Узнал не столько голос, сколько манеру говорить. Такую вышколенную дисциплиной и верностью лорду. Этого же человека подпольщики выслеживали у трактира, он дал им оружие, и он служил Гардену.

— Я собирался похоронить его. В склепе рядом с его отцом. Убери свой нож!

Ивор снова попытался вывернуться, и на этот раз ему позволили, вот только прижали спиной к дереву и приставили нож к горлу уже спереди.

— Зачем мятежнику об этом заботиться? — строго спросил слуга… нет, воин Гардена.

— Не оставлять же было всё так. Решил королю насолить и хорошее дело сделать. Мы про оружие не забыли. Считай, благодарность, — сочинил на ходу Ивор.

— Лжёшь.

Нож подобрался ближе. Лезвие с алой кромкой блеснуло в свете луны. Ивор зажмурился, но его пока не убили.

— Отвечай правду, — настаивал собеседник.

Ивор мгновение помедлил. Мог ли он рассказать?

— Меня попросили, — наконец выдохнул он.

Ивор поднимал голову как можно выше, но острое лезвие поднималось за ним. Сглотнуть удалось с трудом.

— Кто?

Ивор не хотел отвечать. Ну и попал он в переплёт! Лезвие больно кольнуло шею.

— Если ты говоришь правду, то твой проситель — друг моему лорду. Я хочу знать кто? — настаивал воин. Пока ещё деликатно.

Его тёмные глаза неотрывно смотрели на Ивора. Ивор мог бы поклясться, что этому человеку приходилось допрашивать и убивать. Но разве Ивор ему враг? Или королева? Может, если сказать правду, объяснить, то нож этого человека обернётся в другую сторону — против их общего врага?