— И ты хочешь понравиться ему красивыми платьями?

Талия не успела ответить, как в приоткрытую дверь влетела ласточка — та самая, которую Ивор принёс раненой из сгоревшего квартала. Талия вы́ходила её, и с тех пор птица иногда возвращается и залетает в открытые окна.

Королева удивлённо смотрела, как птица облетела круг по комнате, села на спинку стула и издала короткий клёкот.

— Ой, это моя. Она порой прилетает. Наверное, есть хочет.

Талия хотела забрать пернатую гостью, но королева жестом остановила. Микая завороженно смотрела на птицу и чуть улыбалась. Талия подумала, что королева сама похожа на ласточку. Такая же тонкая и чёрно-белая.

Глядя на неё сейчас, Талия решила, что все слухи о королеве — глупые небылицы. Если бы только люди увидели её настоящую. Может, Ивор тоже увидел и поэтому не дал другим её убить? Как эту ласточку?

Ивор… «Ты хочешь понравиться ему красивыми платьями?» — спросила её Микая. Нет. Талия хотела для него…

— Я… я хочу сделать что-нибудь для всех. Что-нибудь важное, — вдруг решительно заявила Талия и присела перед Микаей в неуклюжем реверансе. — Поэтому, королева! Ваше Величество. Если вы и вправду нам не враг и вернётесь во дворец, пожалуйста, возьмите меня в услужение!

Талия чувствовала себя ужасно глупо, но не поднимала головы. Боялась увидеть лицо королевы, её эмоции. Талия услышала, как Микая молча поднялась с места, и зажмурилась от стыда и досады. А потом вдруг услышала у самого уха тихий голос:

— Талия, если я доверю тебе одну тайну, ты сохранишь её?

Девушка хотела тут же выкрикнуть «Конечно!», но тонкая рука предупреждающе легла ей на плечо.

— За эту тайну канцлер отдал бы много. Если он или кто-то из его людей узнает, погибнут хорошие люди. Ты сможет выдержать вес этой тайны, Талия?

***

Витарр вернулся из мастерской в задумчивости. Ясное дело, ситуация не выходила у него из головы весь день. Учудили Элиаш и Шин, надо теперь разгребать. И окончательное решение за Витарром.

Ивор тоже не знал, что теперь будет. Они разворошили змеиное гнездо так, что даже Седрику Гардену не снилось.

Королева ждала, что они придут. Она сидела за столом одетой и даже причёсанной, хотя болезненный вид говорил, что Микая далека от выздоровления. И всё же ждала их с прямой осанкой и высоко поднятой головой, словно приглашала сыграть партию.

Вокруг горело много свечей (Талия принесла?), и в комнате было светло.

Витарр не стал распинаться в любезностях и спрашивать про самочувствие. Талия ему уже всё рассказала. Он сразу сел на второй стул и прямо посмотрел в глаза королеве. Ивор остался стоять, прислонившись к двери.

— Я рада, что ты пришёл, — сказала королева Витарру. — Я и сама хотела с тобой побеседовать. Как твоё имя?

Ивор подозревал, что она уже давно сопоставила услышанное и ответ знала.

— Робер, — невозмутимо соврал Витарр.

— В честь казнённого? Путь так. И какова ваша цель… Робер?

— Справедливость, — быстро ответил он.

— Вы не найдёте её. Не здесь.

— Мы не собираемся её искать, леди Микая. Мы добьёмся справедливости своими руками.

— Оу? А у вашей справедливости есть форма? Что конкретно вы хотите сделать?

— Мы хотим, чтобы все виновные в сотнях смертей заплатили за это. Не сидели на тронах и не пировали во дворце на пепле погибших.

— Так ваша цель — месть.

— Справедливость, — поправил Витарр.

— Зависит от точки зрения. Предположим, вы верите в свои благие цели и что справедливость возможна. Как вы её добьётесь? Возьмёте штурмом дворец, прольёте кровь в каждой комнате, прикончите всех, кто встанет на пути? Так выглядит ваша справедливость? Вам ведь уже приходилось убивать, не так ли? Стражников. Того, кто охранял меня, звали Фриден. У него остались жена и дочь. Возможно, он причастен к трагедии трёхлетней давности, а может, просто состоял на службе как обычный солдат. Это не задевает вашу совесть и стремление к справедливости?

Микая говорила спокойно, словно она не была пленницей, словно всё происходящее под её контролем, словно в уме уже продуманы ходы. Витарр на это молчал. Наблюдал. Он пытался понять эту женщину. Выяснить, говорит ли она искренне или попросту играет с ними. Ивор хорошо знал своего друга: Витарр не причинит вреда королеве, если не будет уверен, что она виновна. Ивор и сам не смог. Но Витарр и не отпустит её, если не будет доверять. Слишком опасно.

Микая не дожидалась ответа. Он как будто и не был ей нужен. Она тоже смотрела. Тоже наблюдала. За выражением лица, за жестами. Лишь кашляла иногда от болезни. Витарр не собирался отвечать на её ходы, потому Микая вела партию сама.

— Те, над кем вы хотите совершить справедливость… может, они тоже прикрывались такими словами? А может, и нет. Во всяком случае кинжалы в грудь короля и его семьи не втыкаются сами. Пожары сами по себе не возникают — не те, что уносят жизни конкретных людей. Тут вы правы. Виновники есть. Вы их знаете? Всех поимённо?

— К чему вы клоните, леди Микая?

— По-вашему, кто должен ответить за всё? Король? Может быть, он поднёс первый факел. А может, его просто выбрали такой же марионеткой как меня. Возможно, этот больной замысел пришёл в голову его дяде. А может, он просто убирал беспорядок за племянником и лишь использовал опустевший кабинет Совета, чтобы возвыситься. Сколько сообщников у них было? Убить в огне всех родственников Канвальдов до единого — сложное дело. А кто этим же днём проник в покои короля и пролил его кровь? Личные слуги? Стражники? Кто убивал, кто руководил? Они на службе? Заседают в Совете? Они живы и получили награду, или от них избавились, как дело было сделано? Вы знаете ответы на эти вопросы, Робер?

Витарр не шевельнулся, но выражение его лица дрогнуло.

— Нет. Я не знаю, — признал он.

Королева чуть наклонилась вперёд.

— Тогда о какой справедливости вы говорите? Над кем? Всё, что вы сейчас делаете, это гоняетесь за призраками. Идёте на ощупь, сметая всех, кто оказался на пути. Чем вы тогда лучше своих врагов?

Чего бы ни хотела добиться этими словами королева, Витарр не повёлся.

— Так, может, вы нам расскажете больше, леди Микая?

Королева посмотрела в глаза Витарру, затем Ивору. В них была только прямолинейность и уверенность в собственной правоте. За годы во дворце и высшем обществе она и забыла, что кто-то может так смотреть. Просто и без тайных умыслов. Говорить прямо, что на уме. Таких легко обыграть в шахматы. Но человеческие жизнь и сердца — не шахматы.

Микая вздохнула и сплела на коленях пальцы. Словно остановила игру, предложила ничью. Без хитроумных ходов и обманных манёвров. И Витарр, и Ивор были честны с ней. Настал её черёд.

— Я пыталась найти ответы. Изучала списки слуг, стражников, пыталась понять, мог ли кто-то быть причастным, — продолжила Микая, уже расслабив спину.

— Розалин помогала вам в этом?

— Да. У неё было два дела: узнавать политический расклад у Арчивальда и отвлекать его от меня.

— Отвлекать? — не понял Витарр.

— Арчивальд ненавидит меня, но канцлер на него давит. Требует наследников.

— Благословенная кровь, — кивнул Витарр.

— Верите в неё?

— Возможно.

— Всей Благословенной крови Адаманта не хватило, чтобы спасти от гибели сотни людей. И эта не спасёт, — Микая взяла со стола чистое перо и уколола себе палец. — Не голубая, правда? — горько усмехнулась она, показывая. — Я не желаю продолжать род предателей и готовить своим детям участь таких же марионеток. Поэтому Роза занимала спальню короля вместо меня. Мне оставалось лишь играть роль оскорблённой жены. Арчивальду это нравилось. Унизительно, но такова цена.

Ивор неловко отвёл глаза. Ох, уж эти хитрые женские игры. Но Витарр был спокоен как камень:

— Вы смогли узнать, кто виновен в перевороте?

— Нет. Я не нашла доказательств. Во дворце нет ни одного свидетеля, который бы поведал мне эти тайны. Ни единого, кому бы я могла доверять. Однако я точно знаю, что и я, и Арчивальд были выбраны заранее. Он в тот день гостил у дяди, а меня похитили.