Король сам рассмеялся своей шутке. Королева передёрнула плечами и коснулась шеи. Арчивальд внутри возликовал тому, что снова поддел ненавистную старую кобылу. Но королева подумала вовсе не о том, и её мысли не знал никто.

— Я возвращаюсь. Во дворце скоро пир, и я не хочу там тебя видеть. Канцлеру скажу, что королева предпочла остаться на празднике в городе. Ты поняла меня?

— Я останусь.

— Славно.

Король сел в карету и приказал ехать, забрав с собой практически всю стражу. И его вовсе не заботило, что королева осталась пешком в городе. Рядом с ней были только двое стражников, которые по приказу канцлера всегда сопровождали королеву вне дворца.

Микая как ни в чём не бывало поправила подол тёмно-зеленого платья. Ветер подхватил широкие манжеты из белого кружева, и выбил из причёски короткую прядку.

— Что ж, — обернулась к страже королева, — полагаю, надо дать народу насладиться праздником. Скажите им, пусть продолжают танцы.

Когда снова начали играть музыканты, опустевшая от визита короля площадь постепенно снова заполнилась людьми, но лишь наполовину. Горожане танцевали и кружили парами под задорную мелодию только по левую сторону от жаровни.

По правую же было пусто, словно за невидимой стеной. Там стояла королева и смотрела на мёртвого быка. Его глаза невидяще глядели вверх. В них отражался купол неба. Дело шло к вечеру, и костёр в жаровне горел всё ярче, а кровь быка темнела на камнях.

«Как это похоже на Арчивальда: сделать и бросить».

Микая достала из кошеля серебряный и протянула своему стражнику:

— Дерек, найди телегу и распорядись отвести тушу к мяснику. Пусть приготовит и раздаст беднякам в честь праздника. Приказ королевы. — Стражник засомневался и неуверенно переглянулся с товарищем. — Я буду здесь с Фриденом, — добавила Микая. — Скорее исполни приказ и возвращайся. Потом найдём лошадей и вернёмся во дворец.

Королева осталась на месте и посмотрела на другую половину площади, где в танце мелькали цветные пятна нарядных горожан. С её стороны был только мёртвый бык и кровь на камнях.

***

Подмастерье сапожника Элиаш бродил среди людей и поедал на ходу сладкий рогалик. Вслушивался в музыку и с удовольствием втягивал носом прекрасные съестные запахи. Жаль, что в этом году цены взлетели, и удавалось купить уже не так много, как хотелось. Но люди радовались любой малости.

Сапожник сейчас где-то пил и наконец-то отпустил своего подмастерье погулять, и Элиаш собирался насладиться каждой минутой отдыха. Вот только идущий рядом Шин пинал все встречные камни и не слишком наслаждался праздником. И зачем Ивор попросил погулять с мальчишкой? Тот сам не веселится и другим не даёт своим кислым лицом.

Кроме того, Ивор предупредил, что Шин начнёт расспрашивать про убежище и ресурсы подпольщиков, и запретил отвечать. «Чем меньше знает, тем в большей он безопасности», — сказал Ивор. Когда Шин понял, что его до сих пор не принимают как полноценного подпольщика, то страшно обиделся. Элиаш лишь похлопал его по плечу.

— Да брось. Ивор просто заботится о тебе. Меньше знаешь — лучше спишь.

— А ты знаешь, где убежище?

— Тихо ты. Знаю. И именно благодаря тому, что не болтаю о нём посреди улицы. Поумнеешь, и тебе доверят.

Шин коротко фыркнул. По его мнению, и Элиаш, и Ивор слишком задирали нос и считали Шина ребёнком. А Ивор так вообще носился с ним как нянька: то нельзя, это опасно.

У Шина существовало всего одно желание — отомстить за сестру. Неужели так трудно понять и помочь? Сестра…

Пара воробьёв приметили возле пекарни стол, где пекарь выкладывал праздничную выпечку на продажу. Они спикировали вниз и каждый успел выклепать по кусочку, прежде чем пекарь прогнал их, пригрозив выщипать как кур.

«Глупый воробушек» называла Шина Розалин.

Их родная деревня стояла под кроной огромного дерева, и у них сроду не водилось воробьёв, разве что пустынные жаворонки мимо пролетали. Но однажды торговец, который владел практически всем в деревне, привёз из Валенса клетку с воробьями… и упустил их. Птиц через некоторое время обнаруживали у себя в тени крыш то одни соседи, то другие, и вскоре по деревне летали целые стаи этих воробьёв.

Ценность в глазах торговца птицы тут же потеряли и превратились в неугомонных обитателей деревни, клевавшими все плоды, до которых дотягивались. Из-за этого многие не стеснялись гонять их, в том числе и дети… и Шин тоже для развлечения.

Однажды он даже попал палкой в одного. Воробей упал и оттопырил крыло, чирикал и пыталась сбежать. Шин схватил птицу и победно принёс домой. Розалин покачала головой.

«Глупый воробушек, — сказала она. — Ему больно». После этого она выходила воробья и отпустила на волю, а Шина попросила никогда не бить их. Всё равно от плодов так не отвадить.

Шин закатил глаза и забыл бы про это, но тот воробей начал иногда возвращаться. Розалин всегда собирала для него крошки и кормила. А вот от Шина все окрестные птицы разлетались в испуге. Он перестал гонять их палками и другим мальчишкам не давал. Вдруг среди птиц окажется любимый воробей Розалин?

У сестры всегда было доброе сердце. Это её погубило. Она продала себя, позволила использовать, чтобы Шин и мать имели монеты. Глупая сестра. Шину это было не нужно, он бы позаботился о себе сам, заработал бы как-нибудь и для мамы. Зачем? Зачем Роза пошла во дворец?

Элиаш доел рогалик, поискал глазами ближайший огонёк, но не нашёл, а потому стряхнул крошки с пальцев прямо на землю.

— Кто у тебя умер? — вдруг спросил его Шин.

— Чего?

— Ивор сказал, что у всех, кто… общем, у всех кто-то умер.

— Отец и мать, — глухо отозвался Элиаш. Доставать из узелка последний рогалик тут же расхотелось. Сладость стала на вкус как пепел. — У нас сапожная мастерская была в том квартале. Маленькая. Родители рано ложились и рано вставали, а я в тот вечер убежал погулять с друзьями и…

Элиаш вздохнул. Умеет же Шин испортить другим праздник. Хотелось забыть обо всём хотя бы сегодня. Не вспоминать вид сгоревшей мастерской и почерневшие тела под обломками. Родители лежали в обугленных постелях. Элиаш надеялся, что к тому моменту, как огонь добрался до них, они уже не чувствовали боли.

— Ты хочешь отомстить за них? — не унимался мальчишка.

— Хочу.

— А если бы мог сделать это прям сегодня? Сейчас?

— Ну тебя, Шин. Ты чего удумал?

— Хочу знать. Если бы к вам в руки попал убийца родных, каждый из вас бы захотел отомстить?

— Каждый.

— И Ивор тоже?

— Особенно Ивор.

— Он не даёт мне ничего сделать.

— Как и Витарр нам всем.

— Они точно не предатели? Вдруг в ваши ряды проникли…

— Эй, — одёрнул мальчишку Элиаш и увлёк за локоть в пустой переулок. — Слушай внимательно. Витарр и Ивор собрали нас. Если бы не они, ничего б не было. Никакой цели. Правда… — Элиаш замялся и Шин тут же ухватился за его сомнение.

— Что «правда»?

— Лучше б нас вёл Ивор. Он хоть что-то делает. Витарр только разговоры ведёт.

— Видишь!

— Что вижу?

— Не все из вас всё делают правильно. А значит и слушать их необязательно. Элиаш… я тут услышал… король с королевой будут на площади.

Да многие об этом слышали! Проблема в том, что рядом с ними всегда ходило с пару дюжин, а то и больше стражников, а на крышах караулили лучники. Но Шин не унимался, и Элиаш решил сводить его на площадь, чтобы тот сам посмотрел, на что его подбивает. Если мальчишка не сошёл с ума, то присмиреет.

Элиаш и сам присмирел после казни Робера. Он был с Ивором, когда они хотели его спасти. Элиаш боялся смерти, но всё равно вызвался пойти. Он верил, что раз дело правое, то боги будут благосклонны. Но не были. Позволили умереть Дейну, Уильяму и другим. Элиаш сам едва уцелел в той стычке и долго не мог забыть смерть товарищей и покрасневшие от крови белые цветы на их одежде — символ их сопротивления. Умершие уже не смогут отомстить.