Сейчас у него нет выхода – нужно затаиться. В лицее новый Первый зам.директора – сама София Бородова, лучшая леди-менеджер по версии «Вестника», да и сам Минаев точно подозревает Андрея. Немного подождать – и ударить уже за стенами лицея. О да, месть будет славной!

***

Золотые лучи вечернего солнца сменяются багровым закатом, заливая алым весь лес.

– Я вообще-то тренировку из-за тебя пропускаю, княжна, – откидываюсь на мягкую траву.

А еще надо сломать череп Хитрожопому мозгу. Да и Сербину бы навестить. Ох, скучаю по пернатой, очень скучаю по вкусу ее страха.

– Бесонов, теперь ты – мой телохранитель, – ворочается Белоснежка попой на моих коленях. – Так что сиди тихо и молчи!

– К телохранителям так не прижимаются, – замечаю.

Она протягивает руку, гладит меня за ухом и спрашивает:

– А вот так? – расслабляясь, Белоснежка ложится на мою грудь спиной. Беру княжну за талию и сжимаю ее бедра своими.

– «А вот так» может кончиться потерей твоей невинности, – прикусываю краешек ее ушка, и Белоснежка тихо стонет. Кажется, она этого и добивается.

Замечаю, что ее пустые глаза уставились прямо на раскаленный багровый шар. Мягко отвожу ее лицо в сторону.

– Обожжешь сетчатку – там закат.

– Опиши его, – просит.

– Увидишь скоро сама,– наматываю ее серебристую прядь на палец.

– Хочу не увидеть, а услышать, – заявляет. – От тебя.

– Ну он большой, яркий, пылающий…Странно, что тебе хочется услышать о закате, ведь сама ты бледная как рассвет.

– Ах ты! – хватает наощупь меня за шею. – Бесонов, я же тебя уволю!

– А не сможешь – меня твой отец нанимал, – показываю язык, забывая, что она не видит.

И как раз в этот момент Белоснежка подается вперед. Стукаемся друг о друга носами, а еще ее губы натыкаются на мой язык. Света замирает – медленно осознавая, на что она натолкнулась. Я тоже – с ощущениями ее холодного носа и теплых губ.

А потом до Белоснежки доходит. Хлопает пустыми глазами удивленно и смущенно, но не отшатывается – нет, распахивает губы и заглатывает кончик моего языка, как рыбка крючок. Зажмурившись, перескакивает на мою нижнюю губу, жадно сосет, как леденец, проникает уже своим языком мне в рот.

Заглотила наживку Белоснежка – а оглушает меня.

С животным рыком заваливаю ее под себя, сжимаю горячие бедра, талию, грудь. Впиваюсь губами в белую шею. Ее офигенное тело сносит мне крышу, как сброшенная с неба авиабомба.

– Опиши, – со стоном молит она, обволакивая пальцами мое лицо. – Опиши… чем ты меня трогаешь…как сильно сжимаешь…

Что она несет?!

– Да я тебя сейчас сожру!

– Опиши, как сожрешь меня!

Вот ненормальная! Хмыкнув, вцепляюсь зубами в мочку ее уха.

Она пищит, дергается. Вжимаю в себя обратно.

– Хорошо тебе слышно? – рычу я в нее. Похоже, мы оба ненормальные.

– Да-да, – томно выдыхает, дрожа от чувственного взрыва.

Дожидаюсь, когда она кончит, распластавшись и разведя колени. Не изверг же – пусть девочка порадуется. Сам ее не трамбую. Мне есть кому спину наклонять и трусики сдирать. А первый раз – дело всё же деликатное. Тут положены лепестки роз на постели, лавандовые свечи и прочая романтика.

– Ну хватит. Пора тебе домой, – встаю сам и тяну пошатывающуюся княжну на ноги. – А мне на тренировки.

За талию тащу ее к машине за лесопосадкой. Ноги княжны заплетаются, на щеках тлеет стыдливый румянец, зато на губах играет довольная улыбка.

Пока не выздоровеет, Белоснежка на домашнем режиме. Ох, представляю, как она меня достанет, когда вернется в класс.

***

Потренироваться мне, видно, не судьба. Едва заглядываю в лицейскую столовку, чтоб поужинать, как меня за руки берет Алла и заискивающе смотрит в глаза:

– Нам надо обсудить наши отношения, Артем, – нежно гладит она мои загрубевшие пальцы. – А то мы с Викой в растерянности. Ведь у тебя есть еще и третья девушка!

Я лишь махаю рукой, и брюнетка-красавица, чмокнув меня в щеку, уносится за другой красноволосой красавицей.

Когда сажусь с тарелкой гречки и котлет за стол, прибегают и мои благородные подруги. Вику, видно, вытянули прямо с тренировок – вся на спорте. Под синей кофтой на застежке белеет летняя майка – и никакого бюстгальтера.

– Алла меня с раздевалки забрала, – смущается красотка, скрестив руки на груди. – Быстрее, говорит, быстрее… лифчик даже забыла натянуть.

Под мышкой у Аллы ноутбук. На мой вопросительный взгляд, княжна лишь обворожительно улыбается:

– Ну мы же должны познакомиться с твоей девушкой.

Ну должны и должны. Сам уминаю гречу за обе щеки, пока Алла под диктовку набирает Кали по видеосвязи.

На экране возникают нахмуренные бровки еще одной моей девушки:

– Артем? Кто это с тобой?

– Твои…э-э… – у меня в голове не отыскивается термина для обозначения такого рода отношений. – Кхм…мои девушки. Позволь представить – княжна Настьева Алла и столбовая дворянка Журавлева Виктория. А в мониторе – моя девушка Ольга Менская, зовите ее Кали.

– Кали можешь называть меня только ты, – сразу обрывает строптивая боевая подруга.

Наступает неловкая пауза.

– Зовите ее Кали, – повторяю невозмутимо. – Потому что только я могу так ее называть. А мои девушки – и есть часть меня. Так ведь, Кали?

Даже сквозь экран ее продирает от холода в моем голосе.

– Так, – опускает она голову. – Очень приятно познакомиться…подруги.

– Какая хорошенькая! – сразу восклицает добродушная Алла и тем разряжает атмосферу. – Кали, что за кремом для лица ты пользуешься? Кожа идеально чистая, прямо цвета слоновой кости!

– Правда? – растерянно вращает глазами подруга. – Не знаю, у мамы беру какой-то…

Вика присоединяется к болтовне, и пока они втроем обсуждают девичьи секреты красоты, я под шумок наконец добиваю котлетки.

– Потом наговоритесь о кремах и бальзамах, – прерываю я звонкий стрекот. – Уже без меня. Сейчас обсудим основные принципы наших отношений. Их немного, но соблюдать надо железно, иначе ничего у нас с вами не получится. Первый принцип – я главный. Наш союз – это соединение команды и семьи. От команды у нас с вами иерархия и правила. От семьи – взаимная любовь, ласка, внимание и поддержка друг друга в любых бедах, – девушки тут же переглядываются и скрытно улыбаются. – Взаимная – значит, что не забываете не только про меня, но и про друг друга. И я главный не в том смысле, что меня любить надо больше, чем своих «сестер». – Вот оно – подходящее слово! – Нет, любите меня наравне с ними, но мое слово решающее. Второй принцип – если кто-то или что-то угрожает вашему здоровью, семье, достоинству, то, значит, угрожает всем нам. Угрожает мне! А это значит, что устраняем проблему вместе. Третий – не скрывать ничего. Каждую неделю будем встречаться все вместе, вот как сейчас, и никто не утаивает свои проблемы. Я сейчас не только про внешнюю угрозу. Чувствуешь себя одинокой – поделись. Кажется, что, ну вдруг, я стал холоден к тебе – выскажись.

– Какой ты предусмотрительный, – восхищенно хлопает ресницами Алла, да еще и талию так соблазнительно изгибает, чертовка.

– Четвертый принцип – отныне я ваш тренер в саммо, – девушки удивленно смотрят на меня. – Да-да, вы – моя ахиллесова пята. Значит, прокачаны должны быть по максимуму. К концу квартала все три должны быть на уровне Воина.

– Но… – Алла в замешательстве.

– Не волнуйся, – беру княжну за руку. – Это наш с тобой совместный труд, я не бросаю тебя с невыполнимым поручением, а говорю, что буду тянуть тебя на новую вершину.

– Тогда я согласна, – сразу расцветает она. – Тяни меня, мой жеребец.

Точно чертовка! Аж напрашивается, чтобы взял ее прямо на этом столе.

– Я тоже, – пищит Вика, румяная как свеколка.

– И я, – кивает серьезно Кали.

– После разговора Алла и Вика идут со мной тренироваться. С Кали занимаюсь на выходных, – задумываюсь. – Теперь повестка проблем: отец Аллы против, чтобы она была моей девушкой…

– Как против! – вскакивает Кали, и ее лицо пропадает с экрана. Мы видим только ее крепкие узкие бедра.