На местах контрольно-пропускных пунктов мы заранее подготовились к быстрому перекрытию, сделав временные преграды для проезда с пропусками для представителей западных держав. У шлагбаума становился наш офицер, и они проезжали без задержки. Как только мы все сделали, наш комендант известил союзников о новых порядках, установленных на границе ГДР.
Мы ожидали с некоторой тревогой, как все пройдет. 13 августа 1961 года – для меня памятная дата. Дело прокрутилось очень гладко. Представители западных держав пересекали границу беспрепятственно, однако мы условились, что ГДР будет контролировать их поездки и госбезопасность ГДР станет наблюдать, по каким делам и зачем они приехали. Это, конечно, было неприятно для наших бывших союзников, но они ведь тоже нам делали неприятности: не пошли на подписание мирного договора, упорствуют, хотя Западный Берлин по большому счету им не нужен.
Более того, проводят в Западном Берлине незаконные собрания и заседания бундестага ФРГ. Это политическая демонстрация, демонстрация претензий де-факто на Западный Берлин и включение его в состав ФРГ, демонстрация против стран – участниц Варшавского договора. Так что долг платежом красен.
Мы ожидали, что пройдет день, другой, третий и положение стабилизируется. Запад вынужден будет признать новое положение на границе. Естественно, был большой шум. Западные газеты и радио запугивали нас, требовали отбросить наши войска и прочее. Но мы были уверены, что это лишь словесная война, что у Запада нет оснований доводить дело до настоящей войны. К тому же мы в то время располагали уже такими вооруженными силами, которые приводили к раздумьям наших противников, пожелай они решать спорные вопросы путем войны. У нас имелись атомные и водородные бомбы, ракеты разного действия, в том числе и межконтинентальные. Мы выросли из школьных штанишек, и если воспользоваться аргументацией угроз, то обладали возможностью противопоставить Западу свои угрозы. Запад это понимал и держался в рамках именно словесной войны. И мы равным образом отвечали через печать.
Установление контроля на границе ГДР благоприятно сказалось на ее экономике и на политической стороне дела. ГДР обрела огромную выгоду от того, что ранее Западный Берлин пользовался коммунальными услугами фирм в Восточном Берлине, а теперь за это понадобилось платить. Кроме того, жители Западного Берлина покупали ранее целый ряд продуктов в Восточном Берлине, где они были дешевле, в первую очередь мясо, масло, овощи. Потери ГДР исчислялись прежде десятками миллионов марок. Теперь же сразу уменьшился спрос, потому что со снабжения как бы было снято население Западного Берлина. Там народу жило больше, чем в Восточном, а продукты ГДР шли только для населения Восточного Берлина. ГДР испытала экономическое облегчение. Установление границы по-хорошему подействовало и на сознание людей, укрепило в них уверенность, что социалистическое строительство в ГДР есть не временное явление, как вещала пропаганда Запада. Немцы вообще любят порядок, и вот они увидели, что правительство ГДР заботится о контроле над границей, укреплении трудовой дисциплины, упрочении своего государства.
Случались инциденты. Возникали попытки перехода из ГДР на Запад. Некоторые инциденты имели неприятный исход. Но граница есть граница, и пограничники, когда она нарушалась, применяли соответствующие средства. Другая трудность заключалась в том, что рабочие, которые трудились в Западном Берлине, а проживали в Восточном, оказались без работы. Но так как в них Восточная Германия нуждалась, то с этим легко справились, предоставив им возможность работать в Восточном Берлине. Не помню точно, как решился вопрос с общим метрополитеном. Прежде он действовал на всех подземных трассах Берлина. Знаю лишь, что и с этой проблемой правительство ГДР справилось. Так был установлен новый порядок, которому все должны были подчиняться.
Отдельно скажу о воздушных сообщениях. Вначале самолеты западных стран свободно пользовались аэродромом на территории ГДР. Когда был установлен контроль над пользованием аэродромом, западные державы избежали его, перейдя на использование аэродромов Западного Берлина. В воздухе тоже случались неприятные инциденты. Еще при жизни Сталина западные самолеты не раз нарушали воздушные границы СССР. Наши истребители облетом требовали приземления этих самолетов, а те, которые отказались подчиниться, сбивались. Возникала перепалка в печати и даже в дипломатических нотах. Я считаю, что мы правильно проявили твердость, заставив западные державы считаться с нами и уважать суверенитет СССР. После смерти Сталина тоже имели место несколько случаев нарушения наших воздушных границ, и опять самолеты-нарушители сбивались. Американцы сделали правильный вывод и запретили своим летчикам перелетать границу ГДР. Этот приказ был опубликован в открытой печати.
Границы СССР они вновь стали нарушать, когда у них появился самолет У-2, летавший на высоте, недоступной ни для нашей зенитной артиллерии, ни для наших истребителей. Тут они летали и до Киева, и дальше. То были разведывательные полеты. Мы заявляли несколько раз протесты, но потом прекратили протестовать, ибо это не давало никаких результатов, а, наоборот, поощряло их: они в протестах видели наше бессилие и, пользуясь своей безнаказанностью, издевательски отвечали нам, что никаких таких полетов вовсе не было. И мы не могли предъявить доказательства, потому что раз не сбили, то нечем и доказывать. И над Чехословакией тоже летали самолеты из Западной Германии, но не разведывательные высотные У-2, а те, которые оставались в пределах досягаемости зенитной артиллерии. И мы приказали открывать огонь. Потом и там полеты прекратились. Был также случай, когда какой-то самолет английской авиакомпании, нарушив границу, оказался над территорией Болгарии. Он был пассажирским. Болгары сбили его, возник крупный инцидент. Но болгары были правы, говоря, что им неизвестно, пассажирский ли самолет или нет. Летит без предупреждения, попал в чужую зону, ему предложили посадку, он не соглашается. Тут страна, которая оберегает свое воздушное пространство, имеет право открыть огонь. К сожалению, там погибло много людей. Самолет, видимо, залетел случайно, направляясь в Турцию. Однако это не болгарская вина, а вина летчика, который утратил ориентировку и не подчинился международным правилам.
Я говорю это к тому, что западные державы вообще вели себя нагло. Там, где они чувствовали, что наглость ненаказуема и нам ее не пресечь, они не считались с нашим суверенитетом и не щадили нашего самолюбия. А мы были вынуждены проглатывать горькие пилюли, которые нам преподносили, главным образом США. Но даже когда усилился контроль на границах ГДР, мы не снимали своих предложений о заключении мирного договора с Германией. При этом давались все гарантии сохранения внутреннего устройства и свободной жизни в Западном Берлине как вольном городе. Мы продолжали настаивать на своих предложениях. Запад их отвергал и требовал снятия заграждений на границах.
Какие контрмеры они могли предпринять? Мы не исключали и насильственных. Пустят бульдозеры, снесут рогатки… Сразу же после установления контроля некоторые грузовые автомашины прорывались оттуда на полном ходу, проскакивая кордоны и снося заграждения. Чтобы такого не повторялось, были возведены солидные укрепления. Акция по их разрушению имела бы серьезные последствия. И в американской печати стали появляться материалы, содержавшие зерно здравого понимания сложившихся условий: предупреждали, что путем угроз ничего не добьешься, а применение силы может привести к серьезным последствиям, вряд ли целесообразно идти на риск военного столкновения. Некоторые западные авторы, поскольку они все это связывали с моим именем, писали так: Хрущев добивался заключения мирного договора. Запад отказался, и в результате установления контроля на границе ГДР Восток получил все, чего хотел, и даже больше, чем мог бы получить, если бы был подписан мирный договор. И это абсолютно правильно. Поэтому мы были морально удовлетворены, создав те условия, которыми должно пользоваться государство, обладающее суверенными правами.
