Действующие лица:

УЭЛЛС

ДАНН

ППУТЕШЕСТВЕННИК ПО ВРЕМЕНИ

МОРЛОК

УИНА

Декорация:

Купе поезда 1920 гг.

(Свет падает на УЭЛЛСА и ДАННА. Они в купе старого поезда. Поздний вечер. Вероятно, 1920-е гг. Паровозный гудок, постукивание колес на стыках. ДАНН просмотрел газету и теперь задумчиво смотрит в окно. УЭЛЛС читает «Таймс, так что верхняя его половина скрыта).

УЭЛЛС (опускает газету). Прошу прощения. Вы знаете, когда мы приезжаем?

ДАНН. Вот тут возникает интересный вопрос.

УЭЛЛС. Вопрос тут возникает о времени нашего прибытия.

ДАНН. Можно заподозрить, во всяком случае, с первого взгляда, что в какой-то момент будущего.

УЭЛЛС. Что ж, к сожалению, отмечаю, что эту информацию содержательной не назовешь. На поезде в прошлое не ездят, даже в Англии. Я просто надеялся на более конкретный ответ.

ДАНН. Интересный вопрос в том, как мы получаем информацию о будущем?

УЭЛЛС. Мы можем выдвинуть обоснованное предположение, основанное на наших воспоминаниях прошлого и наблюдениях настоящего, но нет никакой возможности получить точную информацию о будущем, потому что оно еще не произошло. Если только у вас не завтрашняя газета.

ДАНН. Тем не менее, в каком-то смысле есть способ это сделать.

УЭЛЛС. Сделать что?

ДАНН. Прочитать завтрашнюю газету, образно говоря. Наблюдать события до того, как они произойдут.

УЭЛЛС. Да как мы сможем наблюдать события до того, как они произойдут?

ДАНН. В наших снах.

УЭЛЛС. Я так не думаю. (Возвращается к чтению газеты).

ДАНН. Да. Я лично провел серию экспериментов, достаточно убедительно показывающих, что источник сна в настоящем зачастую событие будущего. Это форма нелокальной осведомленности.

УЭЛЛС (не опуская газету). Чушь какая-то.

ДАНН. Простите?

УЭЛЛС (опускает газету). Нелокальная осведомленность – большая куча дерьма.

ДАНН. На самом деле, нет. Время и пространство, и теперь у нас есть убедительная причина в это верить, что-то вроде прекрасной, крепко связанной паутины. Отделенность, строго говоря, иллюзия. Каждый фрагмент пространства-времени содержит информацию о любом другом фрагменте. Мы говорим о лабиринте многомерных миров, о бесконечном обратном движении, о зеркалах, отражающих зеркала, а может, даже о кольце Мебиуса, у которого нет ни начала, ни конца, оно просто переходит само в себя.

УЭЛЛС. Я ни о чем таком не говорю. Я просто надеюсь узнать, когда поезд прибывает на вокзал.

ДАНН. Позвольте привести пример.

УЭЛЛС. Не нужны мне никакие примеры.

ДАНН. Опишите красный.

УЭЛЛС. Красный?

ДАНН. Красный цвет. Опишите его.

УЭЛЛС. Красный – цвет крови. Или некоторых яблок. Или купе поезда, в котором произошло жестокое убийство, потому что один из пассажиров не переставал нести безумную чушь, тогда как добропорядочные люди пытались читать газету. Сегодняшнюю. Не завтрашнюю.

ДАНН. Не перечисляйте то, что красное. Представьте себе, что вам необходимо описать красный цвет слепцу. Как вы это сделаете?

УЭЛЛС. Как я опишу красный цвет слепцу?

ДАНН. И я об этом.

УЭЛЛС. Вы об этом? О чем? Я не вижу смысла в этой дискуссии.

ДАНН. Что за феномен – образ памяти? Не упускайте из виду, что видимость – это не то, что на самом деле. Видимость – это эффект, который ассоциируется с сигналами в мозгу. Представьте себя в комнате, Которую помните. Вечер. Перед вами стоит чашка в черно-белую клетку, которая, в свою очередь, вызывает в памяти клеенку в черно-белую клетку.

УЭЛЛС. О чем вы, черт побери, говорите?

ДАНН. Через минуту все станет ясно. Два поезда движутся в противоположных направлениях по параллельным путям.

УЭЛЛС. Боже мой.

ДАНН. Нет, подождите. Два поезда движутся в противоположных направлениях по одному пути. Нет, это неправильно. (Внезапно поднимает голову). Вы слышали?

УЭЛЛС. Я изо всех сил старался не обращать внимание.

ДАНН. Прислушайтесь.

УЭЛЛС. Ничего не слышу. Кроме стука колес. А что такое? Мы переехали корову? Как я завидую корове.

ДАНН. Кто-то смеялся, то ли демон, то ли недочеловек.

УЭЛЛС. Смеялся Бог, слушая этот разговор.

ДАНН. Я вспоминаю сон, который видел прошлой ночью. Что-то должно было… Что именно, не помню… Но что-то странное должно было случиться.

УЭЛЛС. Как я понимаю, этот корабль уже уплыл под всеми парусами.

ДАНН. В таком исследовании негативное отношение не помогает, знаете ли. Исследователь должен напоминать себе не бояться странного, потому что странное, с которым мы иногда сталкиваемся, выражает собой, казалось бы, несвязанные элементы, но их непосредственное наложение друг на друга…

УЭЛЛС. Я не слушаю.

ДАНН. Но их непосредственное наложение друг на друга предполагает существование истины, которая иначе не представлялась бы возможной. Возможно начать с чашки, закончить форелью, а по ходу нарисовать, пусть это кажется невероятным, тайное лицо Бога.

УЭЛЛС. Что именно вы пили?

ДАНН. Я не пью.

УЭЛЛС. Может, пора начать. Я бы точно начал.

ДАНН. Представьте себе красный том «Энциклопедии Британики». Допустим, человек случайным образом раскрывает книгу, просматривает страницу и отмечает слова, которые привлекают внимание. Проделывая это раз за разом и выписывая вышеуказанные слова, можно получить вот такое предложение: «Во время экспедиции в Хартум, я провел целый день в буше, выслеживая пороки с ружьем большого калибра». Или «Когда часы отбили полночь, меня разбудила улыбающаяся аномалия у изножья кровати». Вы следуете за моей мыслью?

УЭЛЛС. Ни в малейшей степени.

ДАНН. Скажем, вы находитесь в обеденном зале отеля в Суссексе и разглядываете свое отражение в ложке, лежащей на полированной столе из орехового дерева. Вы смотрите на часы. Половина пятого. И однако, за окном вроде бы слишком темно для такого времени дня. Появляется официант. Вы спрашиваете его, который час. Он говорит: «Половина пятого, сэр». Вы спрашиваете: «Но не слишком ли темно за окном для половины пятого пополудни?» «Сейчас половина пятого утра», – говорит он. «Ох, – удивляетесь вы. – Наверное, у меня остановились часы».

УЭЛЛС. В этом нет никакого смысла.

ДАНН. У сна свой собственный смысл, но часто мы понимаем, что это за смысл только гораздо позже, когда это случается с нами. Сознание путешествует на некоем подобии поезда воспоминаний, движущемся по особой колее в ассоциативной сети, которая соединяет сходство и сообразность.

УЭЛЛС. То есть что-то соединяется с чем-то в нашем разуме или потому, что они схожи, или потому, что появляются вместе одновременно в одном месте?

ДАНН. Именно. Настоящее – это поезд на рельсах. Прошлое – рельсы, что остались позади. Но рельсы перед поездом уже здесь, хотя поезд туда еще не добрался. Они не возникают в реальности лишь когда мы можем их видеть. И ассоциативная сеть проложена не только вперед и назад в пространстве, но также вперед и назад во времени. Граница между прошлым и настоящим появляется только в период бодрствования. Когда мы видим сны, все совершенно иначе.

УЭЛЛС. Я никогда не вижу снов.

ДАНН. Видите. Сон без сновидений – иллюзия памяти. Линейное время – иллюзия, вызванная ограниченностью человеческого сознания. Что происходит со снами, которые мы забываем? Куда они отправляются? Где-то они должны храниться, потому что часто, во сне, я попадаю в место, которое кажется очень знакомым, но не потому, что я бывал здесь, когда бодрствовал. Нет, место это снилось мне в прошлом, но вспомнил я об этом только теперь. А как насчет чувства, что это уже происходило, во сне и ли наяву? Как соотносятся сны и время? Вот о чем речь.

УЭЛЛС. Прекрасно. Я намерен накрыть лицо этой газетой, и, заснув, проверить вашу версию. Просто разбудите меня, когда мы прибудем на станцию.