«Всем великим переменам предшествует хаос».

Дипак Чопра.

Я осмотрелась, прежде чем подойти к краю обрыва. Раскинула в стороны руки, отдаваясь порыву ветра, словно свободная птица. Сквозь шум прибоя, слышала отдаленное тиканье часов. Тех, что с золотым маятником и боем, в корпусе из красного дерева. Они не намного выше меня. Отчетливо ощутила запах старого лакового покрытия. Часы стояли у стены в большой комнате между двух входных проемов. Эти часы имели значение. Хранили в себе тайну. Я понимала это, но никак не могла вспомнить, какую именно тайну они хранили. С тех пор, когда я в последний раз видела эти часы, прошло очень много времени. Пятнадцать лет, если быть точнее. Но сейчас это уже не так важно. Я опускаю голову и смотрю вниз.

Всюду запах мокрого песка и плесени. Солнце тихо садится за горизонт, окрасив небо в оранжевый цвет. Следом за лучами уходит и день. День, который не принес ничего, кроме переживаний.

– Эй, девушка, жить надоело? Отойдите от края! – послышался за спиной тяжелый мужской голос.

Я оглянулась и сделала шаг назад, что бы избежать недопонимания. Он явно принял меня за сумасшедшую, которая решила покончить с жизнью.

Эмми долго бродила, измеряя шагами свой большой кабинет. Подойдя к открытому окну, закурила. Белый клуб дыма рассеялся, оставив неприятный табачный запах. Она никогда не скрывала свою неприязнь к моему парню. И два года пыталась объяснить, что ничего хорошего из этих больных отношений не получится. Два года – это много. Нужно уметь не только давать, но и брать что-то взамен. А я так не умела.

– Ты не рада? – спросила я, видя хмурое лицо Эмм.

– Это зависит от того, насколько серьезно твое решение в этот раз. А иначе, зачем мне тратить время на твои глупые переживания вновь и вновь, – ответила она с еле заметным британским акцентом.

Я понимающе вздохнула и опустила глаза на свои руки, в которых нервно теребила салфетку. Хотела, что бы подруга помогла, невзирая на предыдущие попытки, которые всякий раз проваливались, так как я возвращалась обратно к нему.

– Напомни, сколько раз ты с ним расставалась и мирилась? И сколько раз я тебе помогала?

– И спасибо тебе за это. Я знаю, как ты его ненавидишь, – выдохнула я обреченно. – Но что я могу сделать? Разве у тебя такого не было? Когда ты хочешь уйти, но всякий раз останавливаешься. И потом, я его немного побаиваюсь, понимаешь?

– Поверь, с каждым разом ненавижу сильнее и, поверь, такого точно не было, – заметила угрюмо Эмми. – В плане уверенности и твердости мы разные. Что тебя останавливало, скажи?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, страх перед ним. Сама же виновата в этом, я знаю. И, да, признаю, была глупа.

– Не то слово.

– Признаю, что вела себя, как дура все эти два года. Но сейчас-то, поверь, все по-другому. Я устала от этого.

– Нужно что-то больше. Одного желания мало, понимаешь? Не хочу потом сожалеть о потраченном времени. И если это все зря, то лучше ничего не говори и не проси тебе помочь. Я тебя поддержу, но если узнаю, что ты снова с ним, прекращу общение с тобой.

Эмма улетела в Лондон в восемнадцать лет. По вечерам работала в кафе официанткой. Рано утром бежала в колледж, который оплачивал её дядя, находящийся в России. О том, что племянница подрабатывала в кафе, он не знал. И она старалась, что бы до него эта новость никоим образом не долетела. Закончив учебу, и сдав все экзамены на «отлично», возвращаться в Россию не спешит. Девушка устраивается в ресторан «The Riddle Of Sherlock», что находится в элитном районе Лондона. Это вам не какая-нибудь забегаловка на окраине. Спустя год, девушка встречает свою любовь. Он одинок, красив и богат, но на десять лет старше Эммы. Эта разница в возрасте никак не мешала им вместе появляться в его кругу общения. Эмм быстро привыкла к удивленным и завистливым взглядам женщин, когда те видели пару, держащуюся за руки. Спустя некоторое время она въехала в его большой лондонский дом. Одаривая её цветами и дорогими украшениями, мужчина долго не решался заговорить о свадьбе. Свадьба состоялась. Из Эммы Захарченко девушка превращается в Эмму Стюарт. И через пару недель после свадьбы частный самолёт, в котором находился он и его компаньоны по бизнесу, исчезает над Атлантическим океаном. Вскоре всех, кто находился в самолете, сочли погибшими. Начались тяжелые дни, когда Эмм просто не выходила из дома и постоянно плакала. Иногда она ощущала его невидимое присутствие в доме. Поутру, когда девушка просыпалась, в воздухе витал аромат его одеколона. Ей не хватало улыбки и взгляда любимого человека. Эмм долго не могла смириться с утратой, до конца не веря в его смерть. Вскоре улетает на родину. Дядя покупает для племянницы небольшой салон красоты в надежде, что девочка забудет прошлое и с головой уйдет в работу. Она так и сделала. Но Эмми была уже не той, что раньше. Произошли большие перемены.

– Сегодня дядя устраивает банкет. Мне бы очень хотелось, что бы и ты пришла.

– Ты знаешь, я всегда хотела побывать на таких мероприятиях, но у меня много дел, – начала глупо оправдываться я.

– И я бы поверила, если бы не знала тебя так хорошо. Ты врешь своей лучшей и единственной подруге. Я же знаю, что никаких дел у тебя нет, кроме как поедания шоколада за просмотром фильма. Если хочешь, что бы я тебе помогла, то прими мое приглашение. Но прежде, заглянем в твой шкаф.

Через полчаса Эмми была уже в моей квартире и широко распахнула дверцы шкафа. Отыскала платье глубокого синего цвета и разочарованно вздохнула. Когда в последний раз, куда-либо выходили в этом платье? А джинсовые брюки лежат не ношенные с момента покупки. Наверное, это тот самый момент, когда мне стало стыдно. Не за вещи, а за саму себя. И почему Эмм дружит со мной? Совершенно противоположные полюса. Подруга взяла в руку вязанную, растянутую временем, кофту и покосилась на меня. Через минут пятнадцать на полу образовалась куча из старых вещей: серых, коричневых и черных оттенков. На вешалке остались висеть: изящное синее платье-карандаш, которое я не решалась надеть, джинсовые брюки на пару размеров меньше и белая вязаная кофта. Все эти темные цвета в бесформенных одеждах, являлись для меня чем-то вроде прикрытия. В них я ощущала себя защищенной и неприметной, как в куполе.

В любой удобной вещи, будь это бабушкин балахон или старые кроссовки, ощущаешь комфорт. А для того чтобы купить что-то новое, нужно сначала избавиться от старого. И это не то, что бы трудно сделать, а просто невыполнимо. Эмм принесла с кухни большой черный пакет, и собрала туда вещи с пола. Комфорт, в котором я жила пару лет, оказался в мусорном контейнере. Ничего не решалось так просто, как уничтожение моих старых вещей. Я просто смотрела на все со стороны и мысленно прощалась с ними.

Войдя в кафе, остановилась у большого зеркала, и некоторое время наблюдала за гостями в отражении. Мне казалось, что наблюдая за людьми в зеркало, стоя к ним спиной, никто не заметит ни беспокойства, ни меня саму. Я – невидимка. Сердце бешено колотилось в груди. Чувствуя себя чужой, окинула взглядом себя. Красное платье до пяток сидело идеально на далеко неидеальной талии. За последние три месяца я набрала лишние килограммы, заедая стресс шоколадом. Считала себя не просто полноватой, а толстой. Бочкой. Мне не нравилась большая грудь. Ненавидела свою любовь к сладкому и ничего поделать с этим не могла. Туфли на невысоком каблуке, и аккуратно зачесанные волосы в хвост – что-то новое для меня. Стерев помаду с губ, задумалась о бегстве. Но разве я не мечтала хоть раз побыть на месте Эммы Захарченко-Стюарт? Как же трудно притворяться тем, кем ты не являешься, даже если, не знаешь, кто ты сама. «Перестань все усложнять, Тася», – требовала я от себя. Слишком много претензий.