— Интересно, кто ж это мне запретит понимать письменность? — хмыкнула Вера и указала на вывеску ближайшей лавчонки: — «Пекарня». Улица, по которой мы идем, «улица Мельника». На углу указатель «Таверна «Пенная кружка» на следующем перекрестке».

— Ты можешь читать? — Дэрек даже остановился, впившись взглядом в девушку.

Она утвердительно кивнула:

— Может, вам до того попадались безграмотные иномирянки? Мало ли, вдруг из стран третьего мира. Там далеко не все умеют читать.

Дэрек ошеломленно моргнул.

— Ну это же вполне логичное объяснение, — улыбнулась Вера. — Так ведь?

— Слишком логичное. Невест добывают больше пяти сотен лет, — Дэрек не узнал собственный голос, севший от волнения. — Ни одна не могла прочесть надписи на туртаском без дополнительного обучения.

— Тоже мне удивил, — землянку слова собеседника совершенно не впечатлили. — Школьное образование ввели не так давно даже в цивилизованных странах. До того процентов восемьдесят населения если что и знали, так церковные тексты на память.

— Думаешь, дело в этом? — с надеждой спросил Дэрек.

— Думаю, да, — уверенно ответила девушка и стала рассказывать о разных языках своего мира.

Дэрек слушал невнимательно, кивал там, где интонации Веры это предполагали. Ему хотелось, чтобы правдоподобная теория землянки соответствовала действительности. Мысль о том, что Вера вновь оказалась особенной, беспокоила и подталкивала к решению напроситься на внеочередную аудиенцию у госпожи Цельессы и все рассказать сам-андруне. К несчастью, такая откровенность означала уйму неприятных последствий, к которым молодой дракон был не готов.

***

Ауркас оказался очень симпатичным городом, напоминающим старые центры европейских городов. Мощенные камнями улицы, фонтанчики, которые использовались многими в качестве колодцев. Но не было ощущения камерности, сжатости пространства, которое часто возникало в знакомых мне старых центрах. Объяснение вполне приличной ширине улиц вывело беседу в интересное русло. В городах Туртаса жило много драконов, в узких улочках крылатые ящеры не поместились бы или разрушали бы неловкими движениями дома.

— А можно как-нибудь на глазок определить дракона? — с любопытством приглядываясь к горожанам, спросила я Дэрека.

— О, не переживай, если увидишь полукровку или чистокровного, сразу поймешь, что это не человек. Они исключительно красивы. Что мужчины, что женщины.

Хотела сказать, что красота — субъективная штука, но посмотрела на собеседника. На четверть дракон был очень хорош собой. Правильные черты лица, выразительные глаза, а улыбка делала его вообще неотразимым. Если дракон на четверть так выглядит, то как бы от голливудских улыбок и чешуйчатого обаяния женихов-полудраконов не ослепнуть.

— Хм, если они красивей людей, не считают ли они жен-иномирянок дурнушками?

— Любопытный вопрос, — хмыкнул Дэрек. — Не знаю, как они относятся к представительницам других народов, но я считаю тебя красивой.

И опять сложилось впечатление, будто он не понял, что сделал комплимент, хотя говорил вполне искренне.

— Спасибо на добром слове, — улыбнулась я.

— Ой, ты прости, у меня беда с комплиментами, — спохватился Дэрек. — Надо было сказать что-нибудь вроде «твоя земная красота покоряет своей естественностью»?

Смешно сказать, но только в этот момент я вспомнила, что от макияжа на лице давно остались только воспоминания. От смущения загорелись щеки. Пытаясь это скрыть, сделала вид, что разглядываю что — то на другой стороне улицы.

— Не знаю, мне такие словеса кажутся напыщенными и какими — то неживыми, — продолжал маг. — Никудышный из меня соблазнитель. Что вижу, то и говорю простыми словами. Уж извини.

По голосу слышалось, что не только для меня ситуация неловкая. Все-таки мне достался милый похититель.

— Мне простые слова больше по душе, чем витиеватые фразы, — призналась я. — Есть такое выражение, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. Чем больше нагромоздили слов, тем больше было желание спрятать за ними истину.

— Любопытно, на старом наречии была поговорка с созвучным смыслом. В переводе она теряет образность, — Дэрек пожал плечами, а я воспользовалась возможностью увести беседу в лингвистическое русло. Все лучше смущающе искренних констатаций, которые у Дэрека служат аналогом комплиментов.

Торговая палата, ратуша, суд провинции и Дом музыкантов были нам по пути. Красивые здания со стрельчатыми окнами, высокими шпилями и статуями на фасаде напоминали земные готические соборы. Видимо, архитектура, в отличие от языков, развивалась в сопряженных мирах по схожим принципам. Дэрек пообещал в другой раз показать мне эти и другие достопримечательности поближе, когда я буду одета по местной моде, и завел в магазин с готовыми платьями.

От обилия и разнообразия я растерялась. Конечно, по дороге я присмотрелась к горожанкам, оценила фасоны, приблизительно представила, что хотела бы надеть сама, но в лавке вещи были явно на порядок дороже, чем носили встреченные на улицах женщины. Дэрек, этот образец идеального мужчины, уселся в кресло у стеночки, сказав:

— Выбирайте, что вам понравится, госпожа Вероника.

В роли чьей — то девушки, за которую полностью расплатится золотая кредитка ухажера, мне еще быть не доводилось. И чувствовала я себя крайне неловко. Из-за этого даже отослала женщину, поторопившуюся мне на помощь.

Пытаясь собраться с мыслями, бродила между вешалками, боясь лишний раз прикоснуться к шикарным тканям, украшенным драгоценным шитьем, и понимала, что к одежде такого уровня меня нужно готовить постепенно. Вначале просто показать, потом ещё раз показать и дать пощупать. Потом примерить и снять, а потом дать поносить минуты три и опять снять с меня эти жутко дорогие вещи, в которых страшно вздохнуть и шевельнуться! Может, после такой иммунизации я смогу ходить в подобном и не думать каждую секунду о том, где подол, не зацепился ли он за что-нибудь, не потянулась ли нить шитья, не оторвалась ли жемчужинка.

Звякнул дверной колокольчик — в магазин, хвала высшим силам, вошла ещё пара. Красивый светловолосый мужчина лет тридцати пяти вел под руку бледную большеглазую девушку, которой на вид было не больше двадцати. Несчастное напуганное дитя с припухшим от слез лицом, казалось, еле держалось на ногах. Но платья произвели не девушку правильное впечатление: она заметно приободрилась, разжала пальцы, сжимавшие толстую золотистую косу, и потянулась к ближайшему манекену. Судя по тонкому серебряному шитью на ее платье, напоминающем русский сарафан, златовласка как раз к такой одежде и привыкла.

— О, Дэрек! — вручив ожившую спутницу хозяйке магазина, светловолосый посетитель заметил моего похитителя. Я притаилась за вешалками, наблюдая за Дэреком.

— Приветствую, Лирс, — вежливая улыбка, спокойный тон, явно не приятельские отношения. Деловые.

— Ну, как твои дела? Неужто добыл землянку? — в голосе мужчины явственно слышалось подтрунивание.

— Конечно. Иначе чтобы я тут делал? Мужское платье тут не продают.

— Верно, — Лирс весело улыбнулся и сел рядом с Дэреком. — Как она восприняла? Я думал, моя дева вся слезами изойдет. Еле успокоил. Обещал платьев купить, бусиков и чего им там еще надо.

— Это ты правильно решил. Во Дворце девушек так и отвлекали. То прически, то туфельки, то платья. Действенный метод, отлично работает.

— Я пока до него додумался, чуть не оглох от рыданий, — осуждающе покачал головой Лирс. — Как это во Дворце выдерживают? Там же одновременно пять-шесть рыдающих девиц!

— Первые сутки проще дать проплакаться, — со знанием дела ответил Дэрек. — Они ещё друг друга подзаряжают. Только — только успокоятся, как обязательно одна что-нибудь о семье вспомнит, и групповой плач начинается с начала. Неудивительно, что госпожа от этого устала.

— Огнедышащие, — вздохнул Лирс. — Я знал, что девочкам нелегко, но честно надеялся, мои сложности закончатся сразу после ритуала. Мало того, что моя рыдает постоянно, так ещё и верещала, пока я поводок накладывал. Прикоснулся к ней, понимаешь ли! Частично обратиться пришлось, что бы замолкла!