— Ты, кажется, голодная, — перебил Дэрек девушку, пытавшуюся вспомнить рецепт какого-то торта.
Она кивнула, смущенно улыбнулась.
— Мне в таком состоянии в магазин заходить нельзя. Накупаю столько, будто неделю не ела и хочу за один присест восполнить упущенное. Я очень рассчитываю на твою помощь с готовкой. Тут все другое. Дрожжи, мука, специи. Я уже молчу об овощах. Не хочу испортить продукты, а перед вторым туром нужно потренироваться.
— Моя кухня в твоем распоряжении, — с легким поклоном заверил Дэрек и распахнул перед девушкой калитку. И только тогда, ощутив пальцами тепло распознающего заклинания, он понял, что впервые за многие годы возвращение домой не было неотвратимой и тягостной неизбежностью.
Во время короткого, но необходимого общения с отцом Дэрек цеплялся за мысли о Вере. Образ девушки помогал выдерживать удары раздражением и яркой, ядовитой завистью. Она, будто металлические шипы, проникала под кожу, царапала и жгла. Отец прикрывал ее придирчивыми расспросами о первом собеседовании, о леди Айле, но не из-за того, что стыдился своих чувств. Он всего лишь не хотел, чтобы они были очевидны сыну.
Дэрек не уставал удивляться тому, что отец в самом деле не считал такую выраженную зависть чем-то зазорным или нездоровым. Дэреку иногда даже казалось, отец не просто не пытается хоть как-то сдерживать чувства, а нарочно распаляет себя, чтобы на общение с сыном пришелся пик эмоционального отклика. Чтобы чувства, в ранящую силу которых Корвин Алистер не верил, производили наибольший эффект. Предположение было горьким, нежеланным, но некоторые разговоры с отцом подпитывали его, укрепляли новыми доводами.
Так было и в этот день. Дэрек старался не обращать внимания на оскорбительные формулировки вопросов, а думать о Вере, о ее улыбке и словах. Мысли о девушке помогали тем сильней, чем более личными были воспоминания. Воскрешенные в памяти объятия наяву смягчили жестокий удар ментальной магией, мысль о поцелуе в щеку помогла быстрей прийти в себя в коридоре, когда пытка общением с отцом закончилась.
Прижимаясь спиной к двери, Дэрек услышал, как скрипнуло колесо кресла, когда отец, пожаловавшийся под конец на недостаток сыновнего внимания, вернулся к столику у окна. Внимание, общение… Конечно, отцу его недоставало, но благодаря Сатти Татсу он всем сердцем верил в то, что дорогое лекарство, разработанное Дэреком, чуть ли не яд в чистом виде. Эта убежденность была столь сильна, что Корвин Алистер однажды на глазах сына, отказывавшего себе в еде ради покупки редких ингредиентов, вылил микстуру на пол.
Только чудо помогло тогда Дэреку сдержать магию и слова. Чудо, оказавшееся сильней расшатанного недоеданием и недосыпом резерва, сильней общей усталости из-за работы и непроходящей нервозности, обусловленной истощившимся запалом. Даже спустя много месяцев Дэрек поражался тому, что в тот момент просто попрощался с отцом и напомнил, что вернется через пять недель после восстановления запала.
Прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнат отца, молодой дракон с привычной обреченностью думал, что ни Корвина Алистера, ни его сослуживцев невозможно убедить в том, что эмоции — ментальная магия — способны причинять боль. Деда даже судом не проняло. Это ж додуматься надо было вытащить отца на прогулку, зная, что тот вылил лекарство! Хорошо, что Дэрек не поддался на уговоры, а оформил временную передачу опекунства официально через законника. Иначе все судебные издержки, взятки пострадавшим, чтобы согласились на мировое решение, компенсации и штраф пришлось бы платить Дэреку, а не Сатти Татсу.
Отец тогда очень оскорбился из-за того, что сын не взял на себя драконью часть расходов, и до сих пор часто попрекал этим. Особенно в присутствии деда. Но вопреки нападкам Татса, недовольству отца и ударам эмоциями Дэрек позиции не сдавал, не заплатил и не одолжил деду ни медяка, прекрасно зная, что даже такая уступка будет расценена как признание вины и ответственности.
Наверху послышались шаги — Вера спускалась с чердака. Ее теплые пальцы уютно скользнули в предложенную ладонь, и думать о хорошем сразу стало несравнимо проще. Девушка, переодевшаяся в совсем простое светло-голубое платье с широким синим поясом, выглядела прелестно.
— Тебе очень идет, — признал Дэрек.
— Я подумала, что не стоит смущать тебя слишком уж облегающими штанами, — улыбнулась Вера.
— Я очень ценю твою заботу о моем душевном равновесии, — он ответил легким поклоном, жестом пригласил девушку пройти на кухню. Дэрек держал лицо и старался не показать, какую боль причинили направленные на него чувства отца. К привычному раздражению и зависти старшего Алистера, слышавшего короткий разговор, в этот раз примешивалось еще одно жгучее чувство. Лишь несколько часов спустя помогая отцу с купанием, Дэрек понял, что новое чувство называлось ревность.
***
На первом этаже дома всегда было неприятно находиться, но резких ударов, будто током, я не ожидала. Казалось, я продиралась сквозь заросли ежевики и крапивы. Но не столько телом, сколько душой. Премерзкое ощущение дополнялось отвратительным пониманием того, что Дэреку значительно больней, чем мне. Оглядываясь на закрытую дверь в комнату, заметила, что он держит улыбку, но выглядит она искусственной и вымученной, потому что взгляд стал тусклым.
К счастью, чем дальше мы отходили от прихожей, тем меньше ощущалось царапающее жжение. У плиты и вовсе стало терпимо. Для меня, не для Дэрека. Поэтому я молча взяла его за руку и вывела во двор. Только там, рядом с колодцем, он вздохнул с видимым облегчением.
— Я не хочу обсуждать это в доме, но что это только что было? — пытливо глядя на Дэрека, спросила я.
Он нахмурился, отвел глаза.
— Не вздумай притворяться, что не понимаешь, о чем я говорю. В доме находиться невозможно. Почему?
— Это сложная тема. Очень сложная, — прозвучало блекло и сухо.
— Ладно. Тогда обсудим за ужином и бокалом вина. Не зря же купили, — решила я. — Пока я не хочу возвращаться в дом. И тебя отпускать не хочу.
— Ты же голодная, — возразил он. — Нужно еду разогреть.
— Обойдусь пока. Психическое здоровье дороже, — заявила я и, заметив, как тяжело вздохнул Дэрек, шутливо предположила: — Или ты боишься, что я тебя съем?
Он покачал головой и, хвала местным высшим силам, в тон ответил:
— У меня всегда есть возможность сменить ипостась. Чешую ты не прокусишь, какая бы голодная ни была.
— Кстати, Лирс в магазине одежды упомянул частичное превращение. Это как?
Мое чистое, незамутненное любопытство Дэрека озадачило и смутило.
— Вообще-то частичное превращение — очень плохой признак. Дракон или драконид в этом состоянии уже плохо контролирует себя и свою магию.
— Но Лирс явно вызвал это состояние нарочно.
— Иногда так делают для устрашения, — признал маг. — Или предупреждают, что предел близок. Лицо меняется, черты заостряются, становятся…
— Грубыми, резкими, — подсказала я, вспомнив, как преобразился Дэрек, когда велел леди Айле сменить тему.
Он кивнул:
— Вот-вот, правильная характеристика. Скулы становятся более выраженными. На них появляется чешуя.
— Зеленая? — брякнула я.
— У кого как, — спокойно ответил Дэрек, не заметивший, к счастью, моего ляпа. Мне ведь неоткуда было знать, что его крылья зеленые. — Зависит от цвета дракона.
— А что, много вариантов?
— Не так чтобы очень. Ты точно не хочешь вернуться в дом? Там бы и обсудили. Может, уже легче будет.
Я отрицательно потрясла головой:
— Нет, пока переждем. Хотя ты прав, стоим без дела неприкаянные. Огород давай хоть польем. То, что в тени.
— Не надо, у меня оросительная система отлажена. Нужно только будет соединить в нескольких местах вечером, — он неопределенно махнул в сторону большущих бочек, стоящих под крышей. Заметив мой живейший интерес, предложил показать.
Система из множества трубочек, идущих к грядкам, в самом деле была хорошо отлаженной не только с точки зрения простой физики, но и магически тоже. Так все растения получали необходимое количество воды, а Дэрек после рабочего дня не носился по большому огороду с лейками. Почувствовав, что травки, кусты, плодовые деревья и прочее в умело обустроенном хозяйстве мне действительно интересны, мой похититель провел экскурсию. Тогда же выяснилось, что подавляющая часть грядок была занята вовсе не овощами, как я думала, а лекарственными травами.
